Предлагаем вниманию читателей очередную главу из книги Александра Трофимова
«МАТЕРЬ ВСЕХ ЖИВУЩИХ.
СВЯТЫЕ И ПРАВЕДНЫЕ ЖЕНЫ ВЕТХОГО ЗАВЕТА»,
посвященную матери Судии Израиля Самсона
Тех, кому интересна эта тема, просим оказать материальную помощь для издания этой книги, которую давно ожидают наши православные и не только православные женщины…
Глава 12
МАТЬ САМСОНА
«Он был судьей Израиля двадцать лет».
(Суд. 16, 31)
«Сыны Израилевы продолжали делать злое пред очами Господа, и предал их Господь в руки Филистимлян* на сорок лет» (Суд. 13, 1). Такими словами начинается библейское повествование о великом герое Израиля Самсоне. Это краткое введение показывает, как далеко удалился избранный народ от Бога; израильтяне, находясь под тягостным игом филистимлян, уже даже не взывали к Господу с просьбой спасти их, в отличие от времени, когда Господь предал их в руки царя Месопотамского (Суд. 3, 9), царя Моавитского (Суд. 3, 15), царя Ханаанского (Суд. 4, 3), мадианитян (Суд. 6, 6), аммонитян (Суд. 10, 10).
* Филисти́мляне (ивр. פלישתים, плиштим – вторгающиеся).
Из текстов Библии (Втор. 2, 23, Иер. 47, 4 и Амос.9, 7) можно понять, что филистимляне происходили с острова Кафтор (Крит). Часть филистимлян переселилась в Палестину вместе с теми «народами моря», которые в XII в. до Р. Х. совершили нападение на Египет. Отброшенные от египетской границы Рамсесом III, «народы моря», как называли их египтяне, в 1177 году до Р. Х. овладели четырьмя ханаанскими городами – Ашкелоном, Ашдодом, Гатом и Газой; пятый филистимский город, Экрон, был, по-видимому, основан ими. Смешавшись с местными ханаанеями они породили народ филистимлян. Филистимляне не создали централизованного государства, а образовали коалицию из пяти упомянутых выше городов-полисов (греч. Пентаполис – «Пятиградие»). Предания о них сохранились со времен Авраама и Исаака. Филистимляне как народность исчезают после походов Александра Македонского (IV век до Р. Х.), растворившись в массе эллинизированного населения Восточного Средиземноморья.
На этом фоне духовного вырождения народа рождение Самсона было чудом. Будучи чистой милостью Божией, оно явило верность Бога Своему народу и провозгласило Его господство над жизнью и смертью.
Как и в случае с другими библейскими героями, рождение Самсона было связано с чудесами. Его отец Маной жил в селении Цора на границе между Даном и Иудой в Сефиле, примерно в 22 км к западу от Иерусалима, у подножия гор в холмистом районе под названием Шефелах. Его мать была благочестивой женщиной, которая – подобно Саре, Анне и Елисавете – страдала бесплодием.
Однажды ей явился Ангел и сказал, что она зачнет сына. Он велел ей не пить вина и не есть нечистую пищу во время беременности. Ребенка было велено посвятить служению Богу, ему запрещалось стричь волосы или касаться крепких напитков. Ангел пророчески добавил, что, когда ребенок вырастет, то «начнет спасать Израиль от руки филистимлян» (Суд. 13, 5).
«В то время был человек из Цоры, от племени Данова, именем Маной; жена его была неплодна и не рождала. И явился Ангел Господень жене, и сказал ей: вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь, и родишь сына. Итак берегись, не пей вина и сикера, и не ешь ничего нечистого. Ибо вот, ты зачнешь и родишь сына, и бритва не коснется головы его, потому что от самого чрева младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиля от руки Филистимлян» (Суд 13, 2–5).
То же известие повторено было и самому Маною: «Ангел Господень сказал Маною: пусть он остерегается всего, о чем я сказал жене; пусть не ест ничего, что производит виноградная лоза; пусть не пьет вина и сикера, и не ест ничего нечистого, и соблюдает все, что́ я приказал ей… И сказал Маной Ангелу Господню: как тебе имя? Чтобы нам прославить тебя, когда исполнится слово твое. Ангел Господень сказал ему: что ты спрашиваешь об имени моем? оно чудно» (Суд. 13, 13–14, 17–18).
Когда Маной совершал благодарственное жертвоприношение Господу, Он совершил чудо, которое уверило Маноя и его жену в подлинности видения Ангела. «Когда пламень стал подниматься от жертвенника к небу, Ангел Господень поднялся в пламени жертвенника. Видя это, Маной и жена его пали лицем на землю. И невидим стал Ангел Господень Маною и жене его. Тогда Маной узнал, что это Ангел Господень. И сказал Маной жене своей: верно, мы умрем; ибо видели мы Бога. Жена его сказала ему: если бы Господь хотел умертвить нас, то не принял бы от рук наших всесожжения и хлебного приношения, и не показал бы нам всего того, и теперь не открыл бы нам сего» (Суд. 13, 20–23).
В определенное время действительно родился у них сын, которому дано было имя Самсон: «И родила жена сына, и нарекла имя ему: Самсон. И рос младенец, и благословлял его Господь. И начал Дух Господень действовать в нем в стане Дановом…» (Суд. 13, 24–25).
Своей силой и своим воспитанием Самсон был обязан своей матери. Предсказавший ей рождение сына Ангел Господень заповедал ей во время беременности воздерживаться от вина и всякого напитка нечистого. Такая осторожность, конечно, имела благодетельное влияние на Самсона, которому Бог дал необыкновенную силу.
С самого рождения ее сыну суждено было стать назореем (древнеевр. «nazir», «отделенный» или «посвященный»). Назорей был человеком, который посвящал себя Богу, принимая особые обеты и принося клятвы. Как правило, назорейский обет давался добровольно и только на ограниченный период времени (Чис. 6, 1–21). Самсон же был благословлен стать назореем пожизненно еще до рождения. Из требований этого обета Самсон всерьез следовал только тому, что касалось волос. Он подходил к мертвым телам и вряд ли воздерживался от крепких напитков.
Самсон принадлежал к колену Дана. Когда Иисус Навин завоевывал Ханаан, этому колену была отведена территория к западу от иудейских холмов, пролегающая через низину Шефелах и Прибрежную равнину. Таким образом, это колено претендовало на территорию, занятую филистимлянами – приморским народом, недавно переселившимся сюда с Эгейских островов и Крита (хотя некоторые ученые считают, что они пришли с южных и западных берегов Малой Азии).
Колено Дана всегда было сравнительно малочисленным и не в силах было отвоевать отведенного ему Иисусом Навином удела у филистимлян, которые совершенно отрезали его от приморской равнины и стеснили в горах. Положение его было столь тяжким, что впоследствии оно вынуждено было даже выселить из себя значительную часть народа, предоставив ей искать себе прибежище на северной границе страны.
Израильтяне не смогли удержать эту территорию, и большая их часть ушла оттуда и поселилась на северо-восточной окраине страны, недалеко от горы Ермон. Они не чувствовали себя в безопасности, живя по соседству с филистимлянами, которые во дни Самсона «господствовали над Израилем» (Суд. 14, 4).
Самсон возрастал в виду городов и деревень своих угнетателей. При виде угнетенного положения своего народа от жителей этих идолопоклоннических городов и страдая за честь своего отечества и своего Бога, юный назорей возмущался духом, и в народе уже носились слухи, как «Дух Господень» по временам действовал в длинноволосом отроке, уже начинавшем обнаруживать необычайную силу.
Возмужав, Самсон не сразу выступил на спасение своего народа от врагов, а показал сначала ту же слабость, которой страдали все вообще израильтяне. Он был в нравственном отношении как бы зеркалом своего народа. Будучи, как и весь народ, посвященным Богу, он воплотил в своей жизни как добродетели, так и пороки своего народа.
***
Женитьба на филистимлянке из Фимнафы – по намерению Бога – дала Самсону повод для борьбы с филистимлянами.
Будучи молодым человеком, Самсон полюбил филистимскую девушку из селения Фимнафа в семи километрах от его дома. Он попросил своего отца и мать организовать помолвку. Родители же были, разумеется, огорчены тем, что он нашел жену вне своей общины. Они и убеждали его найти невесту в своем народе, не зная, что «это от Господа, и что он ищет случая отомстить филистимлянам» (Суд. 14, 4). Но Самсон убедил их пойти с ним в дом девушки и поговорить с ее семьей.
Брак Самсона, видимо, заключался по обычаям филистимлян, у которых молодая жена оставалась у родителей, а муж навещал ее. Дети, рождавшиеся от такого брака, принадлежали семье жены.
По дороге к своей невесте Самсон впервые обнаружил свою необычайную силу. Неподалеку от виноградников Фимнафы, местожительства его невесты, на него напал молодой лев; но Самсон, почувствовав в себе чудесную силу, не смутился, а растерзал льва как козленка, хотя у него не было в руках никакого оружия. Он никому не сказал об этом, но, проходя в другой раз той же дорогой, увидел, что в трупе убитого им льва, успевшего под палящим зноем совершенно высохнуть, завелся рой пчел. Он выгреб мед, поел его, а остальное принес родителям, не сказав, где он взял его.
По обычаям того времени Самсон устроил свадебный пир в селении своей невесты, который продолжался семь дней. На него были приглашены «тридцать брачных друзей» – тридцать молодых филистимлян; скорее всего, они являлись своеобразной охраной, поскольку Самсон находился на территории врагов своего народа. На пиру Самсон предложил им отгадать загадку, при условии в случае успеха уплатить им тридцать синдонов* и тридцать перемен одежд, выговаривая то же и себе в случае их неумения отгадать ее. Те согласились, и он сказал им: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое» (Суд. 14, 14).
* Синдоны – большие прямоугольные куски полотна, их можно было носить днем и использовать в качестве покрывала ночью. Сделанные из полотна высокого качества, они были желанной наградой.
Когда они не сумели отгадать загадку, то пригрозили жене Самсона, что если она не выпытает у него ответ и не расскажет его им, они сожгут ее и дом ее отца. «Разве вы призвали нас, чтоб обобрать нас?» (Суд. 14, 15) – грубо приступали к ней озадаченные брачные друзья. Слезами и мольбами новобрачная склонила Самсона отгадать ей загадку, и, добившись от него решения, передала его и брачным друзьям.
В последний вечер свадебного пира торжествующие филистимляне дали ответ. «Что слаще меда, и что сильнее льва?» (Суд. 14, 18) – сказали они негодующему Самсону, который сразу же понял измену своей жены и возразил: «Если бы вы не орали (не пахали) на моей телице, то не отгадали бы моей загадки» (Суд. 14, 18).
Однако нужно было уплатить по условию, и тут Самсон в первый раз воспользовался случаем отомстить филистимлянам. Придя в филистимский город Аскалон, он убил там тридцать человек, снял с них одежды и отдал перемены платья их разгадавшим загадку. Затем он вернулся в дом своего отца. Но он скучал по своей филистимской жене и в начале лета вернулся с подарком, но его не пустили к ней. Оказалось, что отец молодой жены Самсона воспринял внезапный уход рассердившегося мужа как свидетельство того, что он оставил ее, и поэтому (возможно, чтобы спасти честь семьи) выдал ее за «брачного друга» Самсона*.
* Эта глава Книги Судей (14) полна тайн. Тайна предопределенности от Господа его действий – он «ищет случая отмстить филистимлянам» (Суд. 14, 4). Тайна в том, что Самсон сделал со львом и откуда взял мед для своих родителей, ибо сказано: «И сошел на него Дух Господень» (Суд. 14, 6). Наконец, загадка, основанная на двух предыдущих секретах. Даже в случае с убийством тридцати филистимлян сказано: «И сошел на него Дух Господень, и пошел он в Аскалон, и, убив там тридцать человек, снял с них одежды, и отдал перемены платья их разгадавшим загадку» (Суд. 14, 19). За всей этой активностью, направляя ее к предопределенной цели, стоит Дух Господа.
Здесь и в самом деле все удивительно. Самсон как будто во всем потакает своим желаниям, живет в полном пренебрежении к своему призванию назорея, нарушая обеты, изложенные в Книге Чисел (6, 1–21). Он осквернил себя, взяв мед из трупа, по всей видимости, пил вино на пиршестве и вступил в тесные отношения с филистимлянами, вместо того чтобы попытаться спасти Израиль от них. Но все это время он невольно выполнял Божественные предначертания. Он был избранником Божиим, призванным для избавления Израиля, и ничто не могло нарушить Божественные планы.
Но Самсон понял это иначе и посчитал вполне оправданным дать волю своим чувствам. Чтобы отомстить, он поймал 300 «лисиц» (скорее всего, шакалов, которые, в отличие от лис, живут стаями и поэтому их легче поймать), привязал к их хвостам горящие факелы и выпустил в поле, опустошив поля вокруг Фимнафы и полностью лишив местных жителей урожая всего сезона. Это было время жатвы, и ущерб был нанесен огромный (Суд. 15, 2–5).
Филистимляне впали, что понятно, в ярость и, не имея возможности наложить руки на Самсона, отомстили не менее жестоко – сожгли его бывшего тестя вместе с бывшей женой. В ответ Самсон устроил другой погром, на этот раз уничтожая мужчин, а не урожай: «И перебил он им голени и бедра, и пошел и засел в ущелие скалы Етама» (Суд. 15, 8). К этому времени события набрали такую скорость, что остановить их было уже невозможно. Самсон развязал настоящую пограничную войну.
Филистимляне не хотели успокоиться до тех пор, пока не уничтожат своего обидчика, а потому вторглись на территорию Иуды, чтобы поймать его (Суд. 15, 9–10). Жители удела Иудина попали в затруднительное положение, но быстро решили пожертвовать Самсоном. Цена защиты его была слишком велика для них. Совершенно потеряв всякую надежду на избавление от тяжкого ига, израильтяне унизились в своем раболепстве перед врагами до того, что готовы были выдать филистимлянам своего единственного героя-патриота.
Три тысячи человек из Иудеи, недовольных тем, что он потревожил их мирное существование в правление филистимлян, пришли к месту, где скрывался Самсон, чтобы связать его и отдать в руки филистимлян. Их трусливое поведение лишь показывает, насколько низко пал весь Израиль в целом. Очевидно, принимая случившееся как неизбежность, Самсон позволил им связать себя и передать врагу (Суд. 15, 11–13). Но никто не ожидал того, что произошло дальше!
Связанный двумя новыми веревками, Самсон был отведен к филистимлянам. Когда же те, увидев его в таком положении, от мстительного злорадства вскричали, на Самсона «сошел Дух Господень, и веревки, бывшие на руках его, сделались как перегоревший лен, и упали узы его с рук его» (Суд. 15, 14), а он, схватив попавшуюся ему свежую ослиную челюсть, избил ею тысячу ошеломленных филистимлян. Дух Господень сошел на него в силе, и явное поражение обернулось блестящей победой.
После столь грандиозного успеха Самсона стала мучить жажда, и Господь чудесным образом удовлетворил его желание: «И почувствовал сильную жажду, и воззвал к Господу и сказал: Ты соделал рукою раба Твоего великое спасение сие; а теперь умру я от жажды, и попаду в руки необрезанных. И разверз Бог ямину в Лехе, и потекла из нее вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил; оттого и наречено имя месту сему: «источник взывающего», который в Лехи до сего дня» (Суд. 18–19).
Утолив свою жажду из чудесно образовавшегося источника, Самсон возвратился домой и «был он судьею Израиля во дни Филистимлян двадцать лет» (Суд. 15, 18–20)*.
* 1172–1152 гг.
***
Однако с течением времени же свойственная всему народу порочность все более и более одолевала богатыря-судью, и чудесный победитель храбрых воинов поддался чувственной страсти к коварным женщинам. Застигнутый однажды в Газе, филистимском городе, на ночлеге у одной блудницы, Самсон был окружен врагами, решившимися убить его поутру. Но он, встав в полночь, вырвал городские ворота вместе с дверями и, взвалив их себе на могучие плечи, отнес их на вершину горы, в получасе пути от города. Эти ворота представляли сложную конструкцию высотой по меньшей мере с двухэтажный дом с помещениями для охраны по бокам дверного проема, имевшего вид тоннеля. Ожидавшие Самсона находились внутри ворот и, может быть, спали, когда он понес эти ворота. Таким образом, он еще раз избежал мщения филистимлян; но час падения его уже был близок.
Самсон являл необыкновенную силу, однако физической силе Самсона недоставало силы нравственной: он не мог устоять против обольщения женщины. Филистимляне открыли в Самсоне эту слабость и через одну из своих дочерей погубили этого богатыря, отняли его силу и даже желание жить.
Свое назорейство он нарушил позорным распутством, и даже сохраняя на себе длинные волосы, уже не носил в себе Духа Божия. И гибель его скоро довершена была новой, увлекшей его в свои сети женщиной, коварной Далидой. Это была известная красавица, злоупотреблявшая своей красотой. Зная сластолюбивый нрав Самсона, филистимские князья решили воспользоваться этой женщиной, чтобы погубить своего страшного врага и, как это нередко делалось в древности, подкупили ее, чтобы она своими ласками склонила его открыть ей, в чем заключалась тайна его чудесной сверхъестественной силы.
Три раза Самсон уклонялся от раскрытия тайны, но коварство Далиды победило, наконец. Он открыл ей тайну своей силы, заключавшейся в обете назорейства. Чтобы беспрепятственно предаваться своей страсти, он выдал филистимлянам священную тайну своего посвящения Господу. Поэтому вместе с утратой волос, знака своего назорейского посвящения, Самсон потерял и свою силу: от него отступил Господь. Узнав, что сила Самсона заключалась в его назорейских волосах, Далила усыпила его на своих коленях, «и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать и отступила от него сила его» (Суд. 16, 19).
Этого только и ждали его смертельные враги. Захватив своего обессиленного врага, филистимляне выкололи ему глаза, привели его в свой главный город Газу и, сковав его двумя медными цепями, заставили его молоть «в доме узников».
Случай с Далидой представляет собой удивительное самораскрытие, особенно когда он «открыл ей все сердце свое» (Суд. 16, 17). Самсон прекрасно осознавал свое призвание. Он всегда знал, что был назореем и что секрет его силы заключался в особых взаимоотношениях с Богом (его волосы были просто видимым знаком этих взаимоотношений). Но он никогда не мог полностью смириться со своей отделенностью от мира. Он всегда втайне желал быть как все и наслаждаться прелестями жизни, доступными для обычных мужей (соблазн, искушающий христиан и сегодня). В Далиле он увидел возможность, может быть, последний свой шанс стать счастливым в миру, чего он всегда хотел. Сдаваясь и отвечая на ее просьбу, Самсон, по сути, попросил и позволил Далиле освободить его от назорейства, сделать его обычным человеком, каким он всегда хотел быть. Но, как ни парадоксально, в результате этого он насильственным образом был переброшен из того места, где ему хотелось находиться, на переднюю линию борьбы с филистимлянами (Суд. 15, 20–21).
Господь отвернулся от Самсона настолько, насколько понадобилось именно для достижения этой цели. Самсон, возможно, хотел быть как другие, но Господь не позволил ему этого точно так же, как не позволил Израилю уподобиться другим народам. Борьба Самсона против своего призвания подобна борьбе Израиля против своей богоизбранности.
***
Однажды филистимляне собрались, чтобы принести жертву своему богу Дагону* (идолу с человеческим туловищем и рыбьим хвостом) за то, что тот предал в их руки Самсона, и устроили великолепный пир. Чтобы позабавиться беспомощным богатырем, они привели на пир также и Самсона, где и подвергли его всевозможным издевательствам и побоям.
* Дагон («зерно») – хананейский бог земледелия, явно принятый филистимлянами по их прибытии в Ханаан. В Азоте был храм Дагона, согласно 1 книге Царств 5, 1–25.
Здесь Самсон молится, как израильтянин, взывая к Богу на основании заветных взаимоотношений, и в ответ на его молитву (к тому же филистимляне неосмотрительно позволили его волосам отрасти вновь) ему была дана сила, способная разрушить храм. Ослепленный богатырь велел своему вожатому подвести себя к колоннам, на которых утверждался дом, переполненный веселящимися филистимлянами. Высокопоставленные лица сидели внизу, в самом храме, а простой народ наблюдал за происходящим сверху. «И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня, и укрепи меня только теперь, о, Боже! чтобы мне в один раз отмстить Филистимлянам за два глаза мои. И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей» (Суд. 16, 28–30).
Обхватив два средних столба и с последней молитвой к Богу воскликнув: «умри, душа моя, с филистимлянами», Самсон зашатал колонны, я весь дом, со всеми веселившимися в нем, рухнул на Самсона, похоронив его под своими развалинами вместе с тысячами отмщенных им за свое поношение филистимлян.
Можно почувствовать иронию в повторяющемся утверждении филистимлян, что «бог наш предал Самсона в руки наши» (Суд. 16, 23–24), на самом же деле Господь предал его в их руки только для того, чтобы показать им Свое всемогущество. В молитве Самсона чувствуется глубокая печаль. Раньше он просил о сохранении жизни (Суд. 15, 18–19), теперь просит о смерти. Но даже в такой момент он ищет скорее отмщения, чем славы Божией. И все же он сделал то, ради чего был отделен для Бога, и победа, несомненно, принадлежала Господу. Позже будет еще много убедительных побед над филистимлянами, но признание того, что Господь един есть Бог, было тем основанием, на котором должно быть построено будущее избавление Израиля. Самсон определенно положил доброе начало этому основанию.
В этой последней сцене история Самсона приблизилась к ошеломляющей развязке. Основной проблемой израильтян во весь период судей было их роковое увлечение чужими богами. Величайшим вкладом Самсона в выполнение Божиих целей стало утверждение (и не только его смертью) полного превосходства истинного Бога – Бога Израиля, и абсолютного бессилия других богов (представленных здесь Дагоном). В этом смысле подвиг Самсона подобен подвигу Илии на горе Кармил (3 Цар. 18, 16–40).
С одной стороны, это отталкивающая история мести и нарастания насилия под воздействием темных сил злобы, ненависти, гнева и желания мстить. Но с другой стороны, на более глубоком уровне, это история силы Божией, претворяющей поражение в победу и смиряющей врагов Его народа. И в конце сам Самсон признал себя рабом Божиим и увидел во всем, что происходило, волю Божию. Он воззвал к Господу, признавая свое полное бессилие и зависимость от Бога, и обнаружил, что Бог готов и желает ответить на его просьбу.
Пораженные ужасом, филистимляне не воспрепятствовали родственникам Самсона взять его тело, которое и было погребено на его родине, между Цором и Естаолом, в гробнице отца его Маноя.
Поэтому история Самсона заканчивается там, где она началась. Самсона увезли домой, и его семья в печали попрощалась с ним. Конечно, они могли утешиться тем, что его смерть не была напрасной, хотя этот факт легче принять нам, чем им. Несмотря на все свои недостатки, он был предвозвестником Господа Иисуса Христа, смертью Своей нанесшего поражение нашему злейшему врагу и положившего основание нашему избавлению, которому еще предстоит во всей полноте открыться в будущем (Евр. 2, 14–15; 1 Пет. 1, 3–5).
В Послании апостола Павла к Евреям (Евр. 11, 32) он назван среди пророков Божиих.
Чтобы понять и оценить все величие Самсона, нужно принять во внимание обстоятельства его времени. Поистине велик и силен верою в непреложность Божественного обетования о высшем назначении избранного народа был человек, который один, среди всеобщего уныния и подавленности, осмелился выступить против жестоких угнетателей. И это было в такую мрачную пору нравственного падения, когда даже колено Иудино совершенно пало духом, и готово было выдать израильского героя его смертельным врагам, делая ему оскорбительный укор: «Разве ты не знаешь,– говорили ему раболепные и малодушные собратья,– что Филистимляне господствуют над нами? Что́ ты это сделал нам?» (Суд. 15, 11). Народ уже примирился со своим тяжелым положением и согласен был жить в рабстве у идолопоклонников, и за такой-то народ Самсон, не имея никакой поддержки от него, должен был вести отчаянную борьбу с врагами. Он и сам тяжко и часто падал нравственно,– но, несмотря на все эти падения, сохранял самую трогательную верность Иегове, которая еще более окрепла в нем под влиянием тяжких испытаний последующей жизни. Несмотря на кажущееся оставление его Богом отцов, когда он находился в плену у филистимлян и, ослепленный, осужден был на каторжную работу, вера его не ослабевала и там, и ее-то он неопровержимо доказал, когда потряс столбы здания, в котором веселились идолопоклонники, торжествовавшие победу своего бога Дагона над поборником Иеговы. И неудивительно, что память о нем свято сохранилась из века в век, и в этой памяти народ черпал новое мужество и новые жизненные силы.
Но кроме личного величия, история Самсона имела глубоко поучительный характер и для всего народа. Весь смысл ее заключается в том, что он был назорей. Своей необычайной силой он обязан был своему назорейству, как посвящению Богу; но слабость его заключалась в преданности чувственным и плотским похотям, предаваясь которым, он нарушал свой обет. В обоих отношениях он был не только типом своего народа, но и зеркалом, в котором Израиль воочию мог увидеть и себя, и свою историю. Израиль также был своего рода назорей, как народ, посвященный Богу, и пока он соблюдал свой завет с Богом, он был непреоборим в своей силе; но когда он нарушал этот завет, предаваясь чувственности и грязному идолопоклонству, этому духовному прелюбодейству, то сила его ослабевала, он делался жалким рабом и повергался в бездну духовного и гражданского падения. Таким образом, история Самсона есть как бы олицетворение истории самого израильского народа, и она показывала, что сила народа заключается только в сохранении им своего завета с Богом. Самсон своею жизнью преподавал всему народу поразительный и глубочайший урок, что Израиль, нарушая свой завет, неизбежно найдет свою коварную Далилу, которая, лишив его назорейства, отдаст его врагам на попрание и смерть.
ИМЕНА
Из всех судей Израиля до Самуила наибольшее внимание привлекает к себе Самсон, и некоторые ученые сравнивают подвиги Самсона с «двенадцатью подвигами» Гильгамеша, или Геракла.
Самсон – последний из судей, чья деятельность освещается в Книге Судей, и ему уделяется много больше внимания, чем кому бы то ни было из судей. Он сам, больше, чем кто-либо другой, выражает собой суть состояния всего Израиля в этот период. Он отделен для Бога, но так никогда и не смирился полностью со своей отделенностью. Как Израиль ходил вслед чужих богов, так и Самсон ходил вслед чужеземных женщин. Как Израиль в отчаянии взывал к Богу, так и Самсон в трудные моменты своей жизни обращался к Господу за помощью. В Самсоне мы видим борьбу Бога с непостоянством Израиля, сфокусированную на одном из представителей этого народа. В некотором смысле Самсон и был Израилем. Господь одержал победу. Филистимляне и их ложный бог были уничтожены, а Самсон наконец смирился со своим предназначением. Это трагическая история, но в то же время и история победы и надежды. С Богом Самсон начал избавление Израиля от филистимлян (13, 5). Позже это избавление завершил Давид (2 Цар. 8, 1). Может быть, стоит видеть в Израиле, а значит и в Самсоне, прообраз Церкви, непостоянной и непредсказуемой, но все же любимой Богом.
История Самсона представляет собой замечательный живой пример взаимосвязи между человеческой свободой и всеобъемлющей властью Бога. Она показывает, как Бог обращает все происходящее на благо тех, кого Он избрал, даже если они не подозревают об этом и несмотря на их непостоянство. Сегодня Бог такой же милостивый, всемогущий и полновластный Владыка жизни. Он так же обращает все происходящее на благо Своему народу, осознает он это или нет.
Особенно трудно соотнести характер Самсона с тем фактом, что он был наделен Духом Господним. Но не следует проводить параллели с Новым Заветом, где принятие Духа Святаго сопровождается и освящением, ведь в ветхозаветные времена харизматическое помазание вовсе не обязательно означало безгрешность.
Бог мог использовать человека независимо от его образа жизни. Бог использовал в «темные века», описанные в Книге Судей, для выполнения единичной, но жизненно важной задачи. Многие судьи имели недостатки, однако в Самсоне они проявились в наибольшей степени: его сластолюбие, безответственность и отсутствие подлинной религиозности были очевидны. Тем не менее, он включен в список героев веры (Евр. 11, 32).
Вернемся теперь к той, которая дала жизнь израильскому богатырю. Пример матери Самсона доказал, что не в физической силе спасение Израиля, но в его верности Божественному закону. К этому собственно еврейские матери должны были направлять воспитание своих детей.
Бесплодная мать Самсона была как Израиль в целом; Бог дал жизнь се омертвевшему чреву, а через Самсона Он дал жизнь Израилю. Но за это нужно было заплатить дорогую цену – жизнь, о которой мать Самсона инстинктивно догадывалась, как видно из ее слов: «младенец… до смерти своей будет назорей Божий» (Суд. 13, 7). В Библии сказано, что тело принесшего себя в жертву Самсона «взяли братья его и весь дом отца его» (Суд. 16, 31). Мы не знаем, встретила ли мать своего сына, чтобы совершить погребение «во гробе Маноя, отца его» (Суд. 16, 31).
И снова, уже не в первый (и не в последний) раз мы видим безымянность героини библейского рассказа. Она родила великого сына своего народа и была свидетельницей его героических подвигов. И она незаметно присутствует во всем повествовании о ее сыне. Через многие годы, когда исполнится то, к чему призваны были матери Израиля, таким же незаметным будет служение Пречистой Девы.
Что же до имен, то в библейском тексте названо имя ее супруга – Маной (евр. «покой, упокоение»).
Израилю было возвещено, что только Бог дает покой, после тревог, вызванных войнами, блужданием, пленом и другими бедами. Покой есть соучастие в покое Творца, Который «в седьмый день почил и покоился» (Исх. 31, 17). День покоя был обязателен в Законе Моисеевом. Со дня своего возникновения Израиль должен был «святить субботу» (Исх. 20, 8), посвящая Господу один день в неделе. Смысл покоя не в прекращении деятельности, а в ее завершении и потому покой в земной жизни дарует предвкушение жизни небесной. Поэтому покой есть знак освобождения, завершенности.
Земля Обетованная есть образ покоя Божия. Уходя из Египта, евреи бежали, из дома рабства к земле свободы; этот вожделенный покой был результатом постепенного завоевания Земли Обетованной; по завершении которого можно жить спокойно «каждый под виноградником своим и под смоковницюй своею» (3 Цар. 4, 25).
В этом и заключен смысл имени: несмотря на все отступления от веры в истинного Бога, обетование установления Царства Израиля под благословляющей десницей Творца, достижения того «покоя», о котором сказано в истории царя Давида: «и Господь упокоил его от всех окрестных врагов его» (2 Цар. 7, 1).
Имя ее сына Самсон происходит от древнееврейского «semes», «солнце», и означает «солнечный» или «человек солнца». Солнце означает прибавление света в мире. Как никогда Израиль нуждался тогда в этом прибавлении, чтобы осветить ту тьму идолопоклонства, которая захватила богоизбранный народ. И не случайно умирает Самсон под развалинами рухнувшего филистимского храма, построенного, возможно, в честь бога солнца. Подвиги Самсона в «темные века» истории Израиля давали народу надежду на то, что наступит день, когда воссияет в нем Солнце Правды – обетованный Мессия. Завершение ветхозаветной истории протягивает духовную (мистическую) связь к событиям жизни Самсона. Как и Тот, более великий, Кому еще только предстоит прийти, этот избавитель выполнил свою миссию ценой собственной жизни.
Память Судии Израиля Самсона совершается в Неделю святых праотец.
Добавьте комментарий