МИТРОПОЛИТ СИМБИРСКИЙ И НОВОСПАССКИЙ ПРОКЛ
Матушку Наталию я знал примерно с 1963 года. А познакомился я с ней благодаря Екатерине Владимировне Савельевой, которая сообщила, что матушка желает видеть меня. Екатерина Владимировна была хорошая знакомая моей бабушки, они очень дружили.
Пришел я к матушке в первый раз, уже наслышанный о ее прозорливости, а она мне в ноги кланяется. Екатерина Владимировна говорит:
– Наташа, что ты делаешь? Зачем ему кланяешься?
– Катя, ничего ты не понимаешь, это не твое дело.
Я тоже очень удивился и спросил:
– Мать Наталия, что вы кланяетесь?
– Я не тебе, а твоему сану кланяюсь. Зайди, зайди в мою келью, побеседуем. Вот как я живу скромненько.
Екатерина Владимировна потом говорила, что, услышав слова матушки «пойдем в мою келью», поняла: быть мне монахом.
Меня поразила обстановка в ее доме. Это было настоящее царство зверей и птиц: кролики, козы, собаки, куры, утки.
Перед уходом в армию в 1964 году я приходил к ней, и она мне сказала:
– Иди с Богом, Господь тебя всегда будет хранить, все у тебя будет хорошо.
Напутственный молебен в Никольском соборе служил мне отец Василий Ермаков.
Срочную службу я проходил в войсках Военно-Воздушных сил в Заполярье до 1967 года. Наше общение с матушкой продолжалось и после армии, когда я в 1970 году поступил в семинарию сразу на второй курс, а позднее – в Духовную Академию.
Матушка очень хорошо ко мне относилась, называла «птичкой», – может быть, потому, что в армии я служил в авиации, а может быть, по другой причине. Она предсказала мне священство, монашество и архиерейство.
Хорошо помню, как это было. Я учился в духовной семинарии, и мне предстоял трудный экзамен. Как раз приехал отец Василий Швец и предложил поехать в Вырицу. Я сказал, что у меня экзамен по Ветхому Завету, надо готовиться, но батюшка ответил:
– Поедем, навестим мать Наталию, она помолится,– и сдашь экзамен.
Я согласился, и мы отправились в путь. Подошли к ее дому, а калитка закрыта, постучали. Собаки, конечно, заливаются. Мать Наталия сидит в бане и кричит оттуда:
– Юлька, замолчи! Кто там, мы никого не принимаем!
– Да свои, матушка,– сказал отец Василий.
– Никаких у меня своих. Кто это?
– Да я, матушка, отец Василий с «птичкой».
– С «птичкой» принимаю.
Не успел я ни о чем рассказать, как матушка говорит:
– Ой, гости дорогие, проходите. Мне сегодня было открыто, что вы придете! Как хорошо, что батюшка пришел, сейчас молебен послужим.
Отец Василий достал епитрахиль, поручи и начал по обычаю: «Благословен Бог наш…» Когда он пел обращения к святым, матушка его перебивала и громко повторяла: «Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас! Святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас». У матушки был маленький столик, из-за которого выглядывала коза и все время смотрела на нас. Батюшка служил, а матушка Наталия снова и снова подпевала: «Святый праведный Иоанне Кронштадтский, моли Бога о нас! Святая блаженная мати Ксения, моли Бога о нас!» Очень длинный молебен получился, служили больше двух часов.
Наконец молебен закончили, после чего мать Наталия достала деньги и подала отцу Василию:
– Вот тебе за молебен, ручки на свечке греешь, бери.
Отец Василий деньги не взял, а матушка сказала:
– Вы мои дорогие гости, сейчас буду вас угощать.
Засуетилась, достала селедку, зеленый лук, огурцы и подсолнечное масло, нарезала и смешала все вместе.
– Сколько блюд приготовила,– сказала матушка,– как архиерею!
Хлеба не было. Я подумал: «Если бы консервы, хотя бы сайру, а то обопьешься от селедки». Матушка мгновенно отреагировала на мою мысль, достала откуда-то банку сайры и спросила:
– А чем открывать будешь?
Нашли нож, банку кое-как открыли. Я принялся за сайру, а батюшка угощался селедкой. Очень хотелось пить после матушкиного угощения,– и тогда она поставила на стол лимонад. Отец Василий от лимонада отказался, а я стал искать, во что бы его налить. Мать Наталия взяла полстакана подсолнечного масла и будто случайно вылила его на мое новое, только что купленное пальто. Я подумал про себя, что конец, пропало пальто, не отчистишь. А матушка взяла салфеточку, протерла стакан и налила в него лимонад.
Во все время угощения мать Наталия продолжала напевать:
– Святой праведный Иоанне Кронштадтский, моли Бога о нас; святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас.
Так много-много раз повторяла. Потом обратилась к нам:
– Птичка, пойдем с тобой, а батюшка пусть отдыхает.
Отец Василий поел и заснул сидя. А мы с матушкой продолжали: «Святая блаженная мати Ксения, моли Бога о нас! Святой праведный Иоанне Кронштадтский, моли Бога о нас!»
– Матушка, – спросил я, – а почему вы поете «молите Бога о нас», они же не прославлены еще?
– Прославленных святых можно не перечислять, а их нужно. Знай, что ты будешь открывать мощи отца Иоанна Кронштадтского и участвовать в прославлении блаженной Ксении… Ну, пора спать, надо укладываться. Куда же вас поместить? Таких людей надо на второй этаж, там сено лежит, там покои для владыки.
Это она предсказала мне епископство и то, что в епархии покои архиерея действительно будут на втором этаже.
Матушкины покои – это полати под крышей ее дома. Батюшка первым поднялся и устроился на ночлег, а когда я забрался наверх, то места там оказалось совсем мало. Пытаюсь вытянуть ноги,– а они сползают в лаз. Так всю ночь и промучился. Наверху я хотел полистать конспекты, но папка с тетрадями, конспектами, ручками и карандашами вывалилась из моих рук, и упала прямо в котел, находившийся под нами.
Большую часть ночи мы не сомкнули глаз и видели, как мать Наталия молилась коленопреклоненно. Мы делали вид, что спим, а она молилась всю ночь. В пять часов утра мы с отцом Василием спустились вниз и увидели, что матушка лежит на полу, а вокруг лежат щенки и греются. Отец Василий говорит мне:
– Пойдем к батюшке Серафиму на могилку к Казанскому храму, помолимся.
Мы сказали матушке, что хотим пойти к батюшке Серафиму на могилку. Она дала нам булку со словами:
– Помолитесь-помолитесь. И хлебушка положите на могилку.
Калитка во двор Казанского храма оказалась закрытой. Тогда мы перелезли через забор, подошли к могиле старца и долго молились. Вырицкий сторож удивился, почему мы здесь в такую рань и как вошли при закрытых воротах.
Когда мы вернулись и пришли попрощаться с матушкой, она подошла ко мне со словами:
– Так, экзамен на «пять»! – и перекрестила, после чего добавила: – А это твое хозяйство,– и вручила мне папку с конспектами.
– Тогда я к вам перед каждым экзаменом буду приходить,– сказал я.
– Я и так за тебя каждый день молюсь,– успокоила меня матушка.
Этот трудный экзамен я сдал на «отлично». Но самое удивительное было то, что на пальто, которое матушка облила маслом, ничего не осталось. Жирного пятна как не бывало.
Однажды я раздробил палец, который долго не заживал. Решил поехать к матушке. Захожу во двор и вижу: сидит она у дома, а рядом с ней играет транзисторный приемник. Она погрозила пальцем приемнику со словами:
– Птичка приехал. Тишина прежде всего. Лукавый! Замолчи! – и приемник выключился сам.
Матушка согрела воду, промыла рану марганцовкой и перевязала. Когда я вернулся к себе, боль прошла. Палец был в порядке.
В 1975 году я служил священником в храме Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище Ленинграда. Пришла туда мать Наталия и говорит:
– Я так не хочу, чтобы тебя в Выборг перевели. Там даже иконы нерусские.
Было это весной, а осенью перевели меня настоятелем Выборгского собора.
Схиигумен Савва рассказывал лично мне, что когда он решил принять схиму, то пошел к старцу Симеону получить благословение. Отец Симеон сказал так:
– Я тебя благословлю, если тебя благословит матушка Наталия, она выше меня на две ступени. Поезжай в Вырицу, там ее найдешь.
Дважды ездил отец Савва в Вырицу, но не заставал мать Наталию. Пришел к отцу Симеону:
– Два раза ездил, но не нашел мать Наталию.
– А ты духом попроси, чтобы она тебе показалась.
Снова собрался отец Савва в Вырицу, усердно помолившись перед отъездом. Идет по Вырице к дому, где жила мать Наталия, а она сама выходит навстречу из кустов со словами:
– Схимник, схимник. Схиму твою козы съели, а ты сам помогай другим, чтобы они спасались. Знаешь, что я тебе скажу, отец Савва? Ты и так наследуешь Царство Небесное. Ты лучше со мной дружи. А схиму твою козы съели.
Дело в том, что отец Савва был очень популярен у женщин, и они буквально не давали ему прохода. Это и имела в виду мать Наталия, сказав, что козы съели его схиму. Передал отец Савва старцу Симеону эти слова, и тот подтвердил, что рано принимать схиму. Отец Савва принял схиму значительно позже*.
* Игумен Савва был пострижен в Великую схиму Наместником монастыря архимандритом Алипием в 1973 году.
Один из знакомых матушки, Николай Павлович Фомичев, фотограф-любитель, попросил разрешения сфотографировать мать Наталию. Она с удовольствием позировала, причем сделали немало снимков матушки вместе с козами, собаками, кошками, курами. Фотограф напечатал дома фотокарточки, а негативы решил сжечь, думая, что они уже не понадобятся. Когда через несколько дней он зашел к матушке, чтобы передать фотографии, та встретила его словами:
– Ты зачем сжег мои негативы? Они еще пригодились бы. Давай, фотографируй меня еще раз,– и приняла «торжественную» позу, как будто красуясь перед объективом…
За несколько лет до самих событий мать Наталия предсказала смерть Папы Римского, митрополита Никодима, Брежнева. Помнится, когда она говорила об их смерти, спрашивала вслух:
– Господи, я правильно говорю?
И сама же отвечала:
– Правильно…
Она очень просила передать владыке Никодиму, чтобы он не ездил на похороны папы Римского. Но он все же поехал и скончался в Риме.
ПРОТОИЕРЕЙ ВАСИЛИЙ ШВЕЦ
Родилась Наталия Михайловна – так звали старицу – в 1890 году. Происходила она из высокого сословия. Это было видно по благородству манер, речи, знанию языков (французский язык она знала в совершенстве). Ходили упорные слухи, что она была дальней родственницей Дома Романовых. Рассказывали, что после революции она находилась на горах Кавказа у известных наших схимников. Но у меня нет достоверных сведений о ее жизни до поселения в Вырице.
Мать Наталия появилась в Печорах Псковских в 1955 году. Тогда же старец иеросхимонах Симеон (Желнин), которому открыта была духовная высота матушки, направил ее на нашу святую вырицкую землю.
Господь не оставлял Вырицу без старцев и подвижников. Так и мать Наталия прибыла в место, прославленное подвигами великого Серафима Вырицкого. Скорее всего, она была монахиней, а может быть, и схимницей. И весь период своей жизни, о котором нам известно, она несла подвиг юродства Христа ради.
Когда мать Наталия приехала в Вырицу, ее приняла Анна Лабынцева, предложила комнату в доме. Но матушка отказалась:
– Нет, я тебе мешать буду.
Недалеко от дома был ручеек, и вот рядом с ним начали строить времянку для матери Наталии. Нашлись люди, которые помогли, принесли материалы. Почти сразу, поселившись в Вырице, мать Наталия стала заводить животных: коз, кроликов, кур, уток. Одевалась очень просто, как послушница, препоясывалась простым пояском. Всегда была с платочком на голове, но иногда наряжалась в самые немыслимые головные уборы, имела вид юродствующей. Нередко матушка предсказывала новую моду. К примеру, разрежет юбку – и щеголяет в ней.
К матери Наталии пошел народ. Она наставляла многих, вразумляла. Хозяйка дома тяготилась тем, что много людей приходило к матушке. Та перешла жить к двум сестрам. Они дали матери Наталии участок, на котором она лет двадцать всё строилась. Доску прибьет – и снова затишье. И здесь матушка завела множество всякой живности: кроме коз, кур, кроликов, уток, еще и собак, которые никого из посторонних не пускали на участок. Отношения матушки Наталии с животными – особая тема. Это был и ее подвиг труждения с братьями нашими меньшими, и средство для вразумления и помощи людям. К примеру, ее собаки приходили к станции встречать тех, кто направлялся к матушке. Собаки безошибочно «вычисляли» приехавших к матушке, осторожно хватали их за одежду и вели за собой. Люди изумлялись, но те, кто уже не впервые видел это, говорили:
– А вы, наверное, к матери Наталии? Это ее собаки.
Вся ее живность – эти Богом хранимые твари – казались разумными, так поразительно было их поведение. И ни одна утка, курица, петух или козочка у нее не погибли, не попали под машину или под поезд, хотя неоднократно видели, как они не торопясь переходили железнодорожные пути. Никто ни разу не тронул этих животных. А приходящего народа все прибавлялось.
Возвратившись в Ленинград после войны, я долго не мог найти постоянное жилье. Приходилось снимать комнаты в разных концах города. Потом я познакомился с питерским старцем Николаем, который сказал:
– Не волнуйся, все устроится у тебя с жильем. Поезжай в Вырицу.
В Вырице у меня были знакомые, и я отправился туда. Иду по улицам и думаю: может быть, повесить объявление, что хочу купить дом или полдома? Зашел к друзьям, рассказал о своих проблемах, а тем временем, помня о благословении, внутренне молился, чтобы Господь как-то устроил меня с жильем. В доме друзей, у которых я остался ночевать, был пятилетний ребенок. Мне вспомнился старческий совет: в случае, если не знаешь, как поступить, можно, помолившись, спросить у ребенка, и он, по чистоте души своей, даст ответ от Бога. Я обратился к нему:
– Получится у меня с домом в Вырице?
Мальчик очень серьезно отнесся к моему вопросу, но сразу отвечать не стал. Потом вдруг, повернувшись к своей маме, сказал:
– А дядя скоро купит здесь домик.
Утром по дороге к станции я заметил на заборе бумажку с надписью: «Продается полдома». Тут же зашел по указанному адресу,– и мы сразу договорились с хозяевами. Хотя мне и пришлось залезать в долги, но теперь в Вырице у меня появилось свое жилье.
Пришла как-то ко мне мать Наталия и спросила:
– Как живешь? Что, долг большой? Я тебе помогу.
– Как, матушка?
– А вот тебе утки,– и вручила несколько уток из своего поголовья.
Эти утки матушкины были удивительными созданиями. Они самостоятельно гуляли по поселку, постоянно паслись возле станции, сами приходили домой после дальних прогулок. Подаренные матушкой утки жили у меня ровно год и несли яйца почти каждый день. Весь этот год я собирал материал для работы по онкологии, и ко мне многие приходили за консультациями. У меня в распоряжении была уникальная аппаратура, привезенная из Германии, новейший рентгеновский аппарат, прекрасная фотолаборатория, лучшая по тому времени оптика. Я никогда не просил денег за консультации и помощь в диагностике – те, кто приходил, обычно сами оставляли в конверте деньги, сколько могли по своим возможностям. Таким образом, мне удалось в течение года не только рассчитаться за дом, но и помочь выплатить долг моего двоюродного брата. Мне было совершенно ясно, что утки, постоянно несущие яйца,– видимое напоминание о молитве матушки, помогавшей мне решить проблему с домом. Расплатившись с долгом, я возвратил уток матушке:
– Спасибо, понял, рассчитался с долгом, теперь давай другим.
Отношения матери Наталии с животными и ее подарки – это был особый язык, который лишь за много лет общения становился понятным. Она вразумляла людей через животных. И как не вспомнить здесь библейскую ослицу, вразумившую пророка!
Случилось, что я сильно заболел и вызвал двоюродного брата, который немедленно приехал. Он был ученый, заведующий кафедрой, человек верующий, но не любивший юродивых, так как считал их шарлатанами. Когда мы с братом беседовали, зашла ко мне в дом мать Наталия. Видно, она духом знала, что я болею, и почти сразу после ее прихода мне полегчало. Вдруг матушка схватилась за бок, согнулась и запричитала:
–Ой-ой, болит!
– Что старушка дурит? – спросил брат.
Я тогда служил в храме на Смоленском кладбище и подумал, что она предсказывает что-то, должное произойти там. Прошло несколько дней, а в субботу, когда брат был во Владимирском соборе (где хранилась знаменитая чудотворная Казанская икона Божией Матери), у него началась сильная боль в правом боку.
Оказалось, что обострился аппендицит. Пришлось идти к знакомым договариваться о лечении, так как брат был иногородним. На Вербное Воскресенье отправили его на операцию. Все случилось, как матушка предсказала.
У одной вырицкой жительницы муж выпивал. Пошла она к матери Наталии. Вдруг подошел козел и ударил гостью лбом. Матушка вышла и начала ругаться:
– Ах ты, такой пьяница, да еще дерешься! Я такого козла убила бы. Пошли в милицию. Надо заявить на козла!
Матушка отправилась в милицию, где долго не могли понять, чего она хочет. Когда разобрались, что заявляют на козла, который ударил кого-то, то с раздражением сказали:
– Сами разбирайтесь!
Все это в точности повторилось с той женщиной. Муж в пьяном виде (то бишь козел) избил ее, и когда она пришла с заявлением в милицию, ей ответили:
– Сами разбирайтесь!
Матушка Наталия нередко прикидывалась пьяной. Нальет в бутылку воды, пьет будто водку. Это она проделывала, когда приходили к ней пьяницы. Замечательно, что после того, как она давала им выпить воды из своей бутылки, они отвращались от страшного недуга.
По молитвам матушки исцелялись люди от самых тяжелых болезней. Часто она давала кагор: выпьет человек – и исцелится.
Почти каждому из приходивших к ней мать Наталия делала какие-то подарки. И все со значением. Кому кусок хлеба, сахара, просфору, кому козьего молока или какую-то вещь. Все, что ей приносили, раздавала приходящим, и еще добавляла от своих припасов.
В трудные моменты жизни, особенно во время духовной брани, матушка часто оказывалась рядом. Она видела духовным оком состояние человека и спешила на помощь. Придет, принесет хлеб, яйца – и скорбь куда-то отходит, становится светло и радостно. Это был дивный дар ее – через какие-то маленькие подарки утешать человека, которого вмещало ее любящее сердце. Когда нужно было, то и говорила, вразумляла.
Она несколько лет брала у меня сено для своих коз и часто приходила. Для меня эти приходы всегда были радостью и утешением.
Задолго до моего священства она предсказала мой путь, подойдя ко мне со словами:
– Благослови.
В Ленинграде был Христа ради юродивый Иван Петрович. И вот однажды матушка сказала мне:
– Как там дурачок Иван живет? Передай ему привет от дурочки Наталии.
У нее было удивительное и такое доброе чувство юмора, согревающее душу, успокаивающее и утешающее. Бывало, скажет:
– Дашь обет, что придешь на обед? Приходи, я тебе перину из сена сделаю.
Или возьмет за уши потаскает – и головная боль проходит. Бывало нередко и такое: только начну кому-то рассказывать о матушке, как она и сама появляется, откуда ни возьмись. Если кто-то приходил из любопытства и спрашивал, она отвечала уклончиво, вроде:
– Может, что-нибудь и выйдет…
Очень много людей приходили к матушке за благословением на учебу, перед уходом в армию, перед важными событиями в личной жизни. Кому устроиться на работу, поступить в институт, с жильем трудность – сразу отвечала, как и что нужно сделать, будет ли успех.
Но вместе с ласковостью и добротой в ней всегда чувствовалась духовная сила. Никакой расслабленности, она всегда была собранной, как воин на поле брани.
Внешне ничего не показывая, мать Наталия была молитвенницей. Как-то я ночевал в ее доме, проснулся ночью и не мог уснуть. И вот все это время до утра матушка стояла на коленях и молилась. Молилась за всех знаемых и незнаемых, за всех, кто приходил к ней и собирался прийти.
Ночами ходила она молиться к часовне блаженной Ксении, после чего обычно заходила к Екатерине Владимировне.
Мать Наталия очень любила мою жену и предсказала ей, что она подаст на развод. Однажды матушка сказала жене:
– Ой, что я наделала! Дура я, дура, на развод подала! Что я наделала!
Удивительный дар прозорливости дал ей Господь. Она знала помыслы людские. Однажды матушка что-то записала на листке бумаги и отдала знакомой со словами:
– Завтра прочтешь.
На листке было в точности записано, о чем думала эта знакомая.
Мать Наталия была очень мудрой и образованной, сохраняя удивительную простоту и ласковость в общении.
Перед кончиной матушки ей явился святитель Николай, возвестивший о предстоящем уходе.
Мать Наталия отошла ко Господу в возрасте восьмидесяти шести лет. Произошло это накануне Богоявления в 1976 году. Похоронили ее на вырицком кладбище в самый праздник Богоявления.
К могиле матушки ходят и до сего дня те, кто почитал ее при жизни.
ЕКАТЕРИНА ВЛАДИМИРОВНА САВЕЛЬЕВА
Батюшка Серафим Вырицкий еще при жизни благословил меня строить дом в Вырице, и все удачно вышло – построила дом, потом ходила на могилку старца. С 1949 года стала ездить в Печоры к старцу Симеону, который стал моим духовным отцом. Тогда к батюшке приходило не очень много народа, и можно было находиться у него подолгу. Он рассказывал о своей жизни в монастыре, о замечательных людях, которых ему довелось встретить за долгие годы.
Келья отца Симеона находилась рядом с Успенским собором, и он часто приходил на службу раньше других иноков. Старец рассказывал, как зашел однажды в алтарь, а на Горнем месте бес стоит.
– Что, помолиться пришел? – спросил отец Симеон.
– Не помолиться, а подразниться, как христиане в храме стоят.
Бесы в виде крыс кричали в келье отца Симеона:
– Ты святой!
– Нет, не святой,– отвечал старец.
Очень мне хотелось переехать в Печоры, спросила у старца благословения, но он сказал:
– Переедешь – будешь стоять с протянутой рукой.
Однажды попросила батюшку исповедовать меня, так как собиралась причащаться. Он согласился, стал читать по требнику, долго читал, так что я уже устала. А у меня в голове постоянно вертелась мысль: «Поехать, что ли, в среду в Ленинград?»
Вдруг отец Симеон сказал, прервав чтение:
– Слушай, слушай, что читаю! Поедешь, поедешь в среду в Ленинград.
Я удивилась, как он прочитал мои мысли. После этого молилась уже не рассеянно и стала внимательно слушать, что читает батюшка.
Как-то перед тем, как пойти в храм, я разбирала фотографии из папки. Достала фото отца Симеона, поцеловала, приложила ко лбу и возвратила на место. Перед службой забежала к батюшке:
– Благословите в дорогу, хочу завтра утром домой уехать.
– Катя, а за что ты меня вот так? – и батюшка показал, как я дома поцеловала фотографию и приложила ко лбу…
Двадцать пять лет состояла я в партии, очень мучило, что я верующая, а открыться боялась. Не хотелось мне иметь этот билет и, наконец, решилась спросить у батюшки, как поступить. Он ответил:
– Сумела взять билет, сумей и обратно отдать.
Слава Богу, все разрешилось довольно скоро: на работе узнали, что я верующая, и меня исключили из партии. После этого поехала в Печоры к старцу. Зашла к нему в келью, а он сразу говорит:
– Подросла, подросла, значительно подросла. Что, хочешь на ступенечку повыше подняться?
– Да, батюшка, хочу.
Батюшка все уже знал сам: и про то, что я стала беспартийной, и что постилась по нескольку дней, старалась жить по-христиански.
По благословению старца я познакомилась в Печорах с матушкой Наталией. Произошло это как раз после моего исключения из партии.
Однажды отец Симеон спросил меня:
– А ты мать Наталию знаешь?
– Нет.
– Скоро встретишь, она уже близко ходит.
– Но как я ее узнаю?
– А ты помолись: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталию»,– и встретитесь, она все слышит.
Всю неделю думала я о словах старца и внутренне повторяла: «Господи, помоги мне увидеть мать Наталию».
И вот, выходя однажды из монастыря, увидела я сидящую на земле очень странно одетую пожилую женщину. Она раскачивалась взад и вперед, обняв руками колени, и тихо повторяла:
– Катя, Катя, а я тебя целую неделю жду.
Рядом с матушкой стояла корзина, а в ней – кошка и курица. Больше никаких вещей у нее не было. Помнится, меня очень удивило такое соседство. Я сказала:
– Меня выгнали из партии и с работы.
– Какая комната шикарная!
И матушка назвала площадь моей комнаты в Ленинграде, затем перечислила многие вещи, которые там находились, и продолжала, отвечая на невысказанную часть моего вопроса. Меня очень волновало, на что буду жить, так как после исключения из партии никуда не брали на работу. Так вот, матушка продолжала:
– А ты картину продай – и год проживешь. Ковер продай – и еще проживем.
Я удивилась, почему она сказала «проживем». Значит, вместе, что ли, будем жить? Но поняла, почему мать Наталия перечисляла вещи в моей комнате. У меня были ценные картины, хорошие старинные вещи, и впоследствии действительно несколько лет я жила за счет продажи своих вещей.
После этой встречи и беседы пошла к батюшке, а он говорит:
– Возьми мать Наталию с собой, она должна жить в Вырице. Это великая угодница Божия.
Так мать Наталия оказалась в Вырице.
После того, как удалось устроить ее в Вырице, приехала я к отцу Симеону. Он меня и спрашивает:
– Ну как там у вас мать Наталия?
– Хорошо, устроились.
– Берегите ее, – сказал старец.
Добавьте комментарий