4. ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ИЛЬИН (1895–1970)
Александр Иванович Ильин родился 22 августа 1895 года в деревне Глинки Новоторжского района Тверской области. Родители его – крестьяне из бывших крепостных.
До восьми лет мальчик учился в деревенской начальной школе, потом отец забрал его в Петербург, где уже были два его брата. Там он окончил четырехклассное Андреевское городское училище. Один из его братьев, Михаил, уже учился в Петербургской Духовной Семинарии, он подготовил Александра к экзаменам в нее и его взяли во второй класс. По окончании семинарии в 1915 году, он без экзаменов был принят в Академию, где проучился год. Ввиду начавшейся войны его направили в школу прапорщиков, и до 1917 года он находился в действующей армии.
В 1917 году он возвратился в родную деревню, и женился на деревенской учительнице Александре Васильевне Пономаревой, дочери священника из соседней деревни Василия Сергеевича Пономарева. В 1918 году Александра снова забрали в армию, но теперь в Красную, где он служил до 1922 года телефонистом. В 1921–1922 годах он служил в Петрограде, где был рукоположен во диакона епископом Ямбургским Алексием (будущим Патриархом). По демобилизации возвратился на родину, к жене и там рукоположен епископом Феофаном Новоторжским, викарием Тверским к церкви святого пророка Илии в Торжке, где служил до 1936 года. В этом же году он был арестован и отбывал назначенный срок в лагерях (Карагандинском, Севжелдорлаге и др.) до 1942 года. В 1942–44 годы – работал бухгалтером в Севжелдорлаге.
В 1944–46 годы – экономист в горторге в рабочем поселке Аркадак Саратовской области. В 1946–49 годы – настоятель Вознесенской церкви в Аркадаке. В 1948 году отец Александр по благословению епископа Григория закончил (заочно) Ленинградскую Духовную Академию, защитив магистерскую работу на тему «Причащение Святых Таин в жизни православного христианина», в которой доказывал важность частого причащения.
Амнистирован был в 1953 году, до амнистии находился в ссылке, которую с ним разделила жена. После лагерей отец Александр уже не имел своего собственного жилья. Скромность, простота, даже убожество обстановки поражали его посетителей.
В марте 1949 года был назначен настоятелем Казанского храма в городе Луге Ленинградской области. В 1954 году епископ Григорий переводит его в Новгород настоятелем Никольского собора и благочинным. В своих «Воспоминаниях» отец Александр называет период 1945–1954 годов «сравнительно спокойным». Он благочинный, для поездок покупает машину, много ездит по епархии. Когда отец Александр овдовел, владыка Елевферий назначил ему день пострига, для батюшки уже приготовили четки, мантию, клобук. Владыке хотелось увидеть отца Александра архиереем. Однако Господь судил иначе, и постриг был отложен.
Наступило время хрущевских гонений, когда новый вождь обещал показать всем последнего «попа» в качестве музейной редкости. В 1955 году отец Александр стал секретарем нового епископа, Владыки Сергия (Голубцова), оставаясь настоятелем. После закрытия Соборного Никольского храма стал настоятелем церкви святого апостола Филиппа.
С 1966 года «формально» по состоянию здоровья ушел за штат, после чего жил у дочери (жены священника) в поселке Сиверском, служил дома Литургию почти каждый день. В нем пребывал дух старчества, его регулярно посещали многочисленные духовные дети из Москвы, Ленинграда, Новгорода, Торжка и других мест. Отец Александр ушел в вечность 14 января 1971 года. Последние слова его были: «Знаю, знаю…» Свои дары батюшка тщательно скрывал. Отпевание отца Александра совершил архиепископ Тихвинский Мелитон с сонмом духовенства.
Отец Александр Ильин был – и остается – для всех священников примером ревностного служения Церкви Христовой и духовного совершенства. Вот как вспоминал о нем отец Анатолий Малинин: «Митрополиты Григорий и Елевферий относились к отцу Александру с большим уважением… По строго аскетическому образу жизни он давно был монахом. В его жизни все было очень мерно… Можно сказать, что вся его жизнь была постом… Современники отмечали у батюшки Александра особую сдержанность, военную выправку, чувство такта, сравнивали его с офицерами Царской армии. Никто никогда не видел его в гневе, в раздражении, вышедшим из себя. Отец Александр был крайне молчалив, ровен, лишь по необходимости отвечал на вопросы. Однако, отвечая, всегда находил ясные и точные определения.
Цель своей жизни отец Александр видел в Покаянии и Причащении, считая, что чем чаще человек причащается, тем лучше. Потому что такова практика Древней Церкви, ведь Апостольское правило прямо говорит: если ты присутствуешь за Литургией и не причащаешься, тогда объясни, почему не причащаешься. Если у тебя нет объяснения, то тебе грозит прещение, чуть ли не отлучение от Церкви. Мы говорим: «Со страхом Божиим и верою приступите»,– а никто не приступает!
Евхаристия стала средоточием жизни отца Александра и жизни его чад. Именно это стало причиной конфликта между ним и епископом Сергием (Голубцовым). Конечно, конфликт был не только с владыкой, почти все собратья священники не принимали этой практики. О конфликте знало только близкое окружение. Один раз в полемике отец Александр воскликнул: «Нас рассудит святитель Василий Великий! » Епископ Сергий окончил свои дни на покое в Троице-Сергиевой Лавре. Под конец жизни его отношение к частому причащению изменилось и стало таким же, как у отца Александра. А на кончину отца Александра владыка откликнулся так: «Ну надо же! Доказал! Умер на Василия Великого!.. «»
***
О духовной связи отца Александра с блаженной матушкой Наталией вспоминает А. Н. Царик: «Отец Александр имел дар прозорливости, у него было много духовных чад, среди них – епископ Мелитон (ректор Ленинградской Духовной Академии и семинарии в начале 70-х годов). О матушке Наталии он знал от духовных чад, встречался ли с ней лично – не знаю, но знал о ней и держал ее в поле своего внимания, относился к ней с большим уважением. Когда бывал в нашем доме, обязательно спрашивал, как поживает матушка Наталия. Отец Александр часто повторял такие слова: «Любовь возвышает, а смирение упасть не дает». Отец Александр скончался в 1971 году в поселке Сиверский, в семье дочери Варвары, супруги отца Евгения Ефимова».
ИЗ НАСТАВЛЕНИЙ ОТЦА АЛЕКСАНДРА ИЛЬИНА
Мир – это капля воды, в которой отражается Солнце – Господь, неизмеримое Его величие.
Вера – это внутренний глаз. И этот способ познания приводит человека в состояние равновесия, т.к. он видит этим глазом руку Божию, которой Господь управляет всем миром и человеком.
Пост начальная добродетель, но это добродетель условная – ей дается своя мера. Болезнь стоит выше поста.
Добродетель, в которой нарушена мера – от дьявола.
Смирение – свобода.
У смиренного человека слово приобретает творческую силу.
Церковь будущего состоит из любви.
Мучения ада – это мучения отвергнутой любви.
Две основные черты современной жизни: гордость и ложь.
Обиды есть очищение, которым Господь хочет нас очистить.
Трапеза любви выше поста.
Духовный путь общения основан только на доверии.
У мудрого язык в сердце.
Слово Бога следует читать понемногу, но регулярно и, как пища, претворяясь в организме, оно будет питать нашу душу, являясь живыми клетками нашей души. Свойство слова Божия – разделять людей на тех, кто принимает слово, и тех, кто не принимает. Чтение соответствует духовному возрасту человека. Чтение Евангелия – зеркало.
Без искушения нет познания самого себя, нет познания воли Бога, нет духовного роста. Искушения – действие очистительное.
Главное – созидание в сердце Царства Божия.
Хлеб без навоза не растет. Надо так построить свою жизнь, чтобы все шло на пользу.
Наша задача – скрыть свой духовный мир насколько возможно.
Воображение – область дьявольская. Воображению надо дать направление. Направить его на изучение природы, жизни животных и т.д.
Человек как почка: если попробуешь ее развернуть раньше времени, то погубишь, а придет время, она раскроется.
В глубине души – ад и рай.
В христианстве особые свойства личности не уничтожаются, а только очищаются, им дается направление.
Когда разрушатся все идеи и люди зайдут в тупик, произойдут бедствия, – тогда сплотится человечество и в этот-то момент и явится Антихрист. … Антихрист – не дьявол, а носитель зла, прикрытого добром…
Современные достижения сами по себе не могут нас погубить, если мы будем знать, что начало и конец в Боге. Открытия совершает разум человеческий, данный Богом.
Зависть – дело чисто дьявольское, и оно делает нас его участниками.
Во-первых, не давайте советов, когда их не спрашивают, а во-вторых, никого не укоряйте и никого не учите.
Не говори, когда не спрашивают. Мы увеличиваем меру наказания на Суде тем, кому говорим. Ревность по исправлению других – это недостаток. Больные более имеют нужду в попечении, а не в наставлении. Начало Божией премудрости – скромность и кротость.
Обиду вырвешь из сердца только тогда, когда ты будешь вместе с обидчиком радоваться его радостью. Чтобы этого достичь, нужно просить Бога, молиться, помочь в чем-то тому человеку, на которого ты обижен, – идти путем любви, которая снимает грех ближнего.
Но если обижаем кого-то – берем его грехи на себя и несем искушения.
Все, что делается, бывает либо по воле Божией, либо по попущению Божию.
Закон смирения – ни в чем не выходить за меру. Должна быть мера сна, мера еды. Добродетель, в которой нарушена мера, бывает от дьявола. Основной закон смирения – мера во всем.
Православие – это мера.
Земной поклон – это выражение нашего смирения, нашей греховности. Земные поклоны по Уставу полагаются на Литургии пять раз: Достойно и праведно есть… Тебе поем… Отче наш… Со страхом Божиим и верою… Всегда… Земные поклоны отменяются на полиелейных службах.
Сущность гордости есть ложь. Мы присваиваем себе то, что нам не принадлежит.
Духовник должен помочь кающемуся найти свою главную страсть и руководить в его борьбе с этим грехом.
От человека, идущего навстречу, нельзя убегать в первую же подворотню, потому что каждого человека посылает навстречу Господь, и ты должен встретить его лучшим, что есть в тебе.
5. ЖИЗНЬ И СЛУЖЕНИЕ ПРОТОИЕРЕЯ АНАТОЛИЯ ИВАНОВИЧА МАЛИНИНА (1925–2004)
Протоиерей Анатолий Иванович Малинин родился 14 октября 1925 года, в день Покрова Пресвятой Богородицы, в деревне Кудрово Карамышевского района Псковской области, в семи километрах от Порхова. Родители его Иван Степанович и Мария Яковлевна были крестьяне, люди простые, трудолюбивые и добросердечные. Кроме Анатолия в семье было еще четыре сына. Иван Степанович любил ходить в церковь, но детям его религиозность не передалась.
Анатолий был тихим, углубленным в себя ребенком, много читал, у него было тонкое врожденное чувство красоты. Он умел находить красоту во всем: в природе, в музыке, в слове…
Когда началась коллективизация, которая многих крестьян сорвала с места, Иван Степанович перебрался в Порхов. В 1936 году Анатолий, окончил школу в деревне Кудрово и переехал к отцу в Порхов, где продолжал учебу в школе-семилетке, которую окончил в 1941 году, буквально перед самой войной. Жили они с отцом в сторожке при закрытой Никольской церкви в Порховской крепости. Здесь же жил и священник этой церкви, вернувшийся из тюрьмы и лишенный властями права служить.
Когда началась война, и немцы заняли Порхов, было разрешено совершение богослужений в Никольском храме. Иван Степанович стал работать церковным сторожем, а кроме того – прислуживать священнику. Народу на службы приходило все больше, и отец начал привлекать в помощники сына. К этому времени относится настоящее обретение веры,– шестнадцатилетним юношей вступил он в жизнь Церкви.
Шел 1942 год. В Порхове появилось много беженцев. Среди них была Анна Ивановна Ильина, которая с четырьмя детьми приехала из Пушкина Ленинградской области. Будучи глубоко верующим человеком, она часто ходила в церковь, где Анатолий и познакомился с ней. В 1943 году Анатолий отправился Вильнюс и поступил на пастырские курсы при Виленском Свято-Духовом монастыре, где проучился всего один год. Но этот год стал определяющим в его судьбе. Интересно, что среди учащихся был и Николай Гурьянов, поступивший на те же курсы годом раньше. Наверняка они встречались, но познакомиться Господь не привел.
Когда советские войска начали наступление на Вильнюс, курсы закрылись. Анна Ивановна Ильина, переписку с которой Анатолий поддерживал все эти годы, пригласила его к себе в латвийский город Лудзу, где проживала с тремя детьми (одного из сыновей она похоронила в Порхове) и работала прачкой в немецком госпитале. Анатолий с благодарностью принял это спасительное приглашение и вошел в радушную семью Ильиных. Он разделял с ними все их труды, усердно помогая во всем. Там, в городе Лудзе они и дожили до 1945 года; по окончании войны вернулись на родину: Ильины – в Ленинград, а Малинин – к родителям в Порхов.
По возвращении он поступил псаломщиком в Покровскую церковь села Жаборы Порховского района и в 1947 году поступил в Ленинградскую духовную семинарию с третьей попытки. Причем приняли его сразу в третий класс. В семинарии он учился вместе с будущим Патриархом Алексием (Ридигером), с которым у него были дружеские отношения. В числе одноклассников были также будущие протоиереи Евгений Ефимов, Василий Ермаков († 2007), Игорь Ранне († 1982).
Много значило для него и духовное общение с преподобным Серафимом Вырицким, которого Анатолий посещал вместе с другими семинаристами и который благословил его на служение Богу и людям.
Окончив семинарию, Анатолий Малинин в том же 1949 году поступил в Духовную Академию, но проучился на очном отделении лишь два года. Встретив юную красавицу Ирину Егорову, он принял решение жениться и уйти на приходское служение. Летом 1951 года состоялась свадьба и вскоре Анатолий был рукоположен во диакона, а 15 июля 1951 года епископ Лужский Симеон (Бычков) († 1952) возвел его в сан пресвитера.
Свой первый приход отец Анатолий получил недалеко от Гатчины, в селе Воскресенском, недалеко от станции Суйда. Здесь, в Воскресенской церкви, он прослужил всего четыре месяца, а затем его перевели в храм во имя Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище Ленинграда. В феврале 1952 года он перевелся в село Черное на берегу Ладожского озера.
В феврале 1954 года отца Александра Ильина перевели из Луги в Новгород – настоятелем в единственный действовавший тогда в древнем русском городе Никольский собор на Ярославовом дворище, который был восстановлен трудами прихожан послевоенного города. При получении нового назначения он попросил митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова) († 1955) дать в помощь четвертого священника. Владыка согласился, и отец Александр тут же отправил приглашение отцу Анатолию в Черное, которое было принято.
В сентябре 1954 года священник Анатолий Малинин переезжает в Новгород, отныне его жизнь будет связана с этим древним городом. В 1970 году протоиерей Анатолий Малинин закончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию по ветхозаветной археологии «Иудейская секта ессеев в свете новых открытий».
19 сентября 1956 года он стал участником великого, незабываемого события: в Никольский собор из Новгородского музея были переданы мощи святителя Никиты, епископа Новгородского († 1108). Вместе с мощами передали и древнюю раку, в которой, по преданию, покоились некогда святые мощи благоверной княгини Анны Новгородской, а теперь в нее положили святые останки святителя Никиты.
Наступило время хрущевских гонений на Церковь. В 1962 году закрыли Никольский собор. Ночью, в праздник Воздвижения Креста Господня, после акафиста Животворящему Кресту, из Никольского собора иконы, святые мощи, и вся церковная утварь были погружены в грузовик и перевезены в церковь апостола Филиппа.
В те годы в Новгороде жило еще живы были подвижники благочестия, хранившие память о Святой Руси: архимандрит Валентин, духовник Царской Семьи; отец Петр (Чесноков), которому святой Иоанн Кронштадтский предсказал священство… По словам протоиерея Иоанна Миронова, в те годы у новгородских священников «было единое сердце и единые уста».
В 1966 году протоиерей Александр Ильин по болезни ушел за штат, в связи с чем указом архиепископа Новгородского и Старорусского Сергия (Голубцова; † 1982) от 25 января 1967 года протоиерей Анатолий Малинин был назначен настоятелем церкви апостола Филиппа.
Тридцать лет прослужил отец Анатолий в церкви апостола Филиппа, и в 1992 году был переведен во вновь открывшийся собор Святой Софии, где и совершал свое пастырское служение до последнего дня своей жизни († 2004)
6. МОНАХ НИКОЛАЙ (НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ РАДЫШКЕВИЧ; 1906–1978)
(Из воспоминаний А. Н. Царик)
Варвара Петровна – мама Николая Николаевича, была сиротой и жила в воспитательном доме. Один из попечителей воспитательного дома – владелец крупного завода – взял Варвару Петровну в свой дом горничной для своей дочери. Полгода она прожила в этой семье, помогая в воспитании ребенка. Неожиданно хозяин дома предложил ей познакомиться с хорошим человеком – рабочим его завода Н. А. Радышкевичем. Впоследствии Варвара Петровна вышла за него замуж, и у них родился сын, которого назвали Николаем.
Родился Николай Николаевич примерно в 1906 году. Проживал он на Васильевском острове Санкт-Петербурга. В раннем детстве Николай перенес тяжелое заболевание, после которого на всю жизнь остался инвалидом – у него отнялись ноги. Родители не жалели сил и средств для помощи сыну, лечили его в России, выезжали с ним и за границу, вывозили на южные морские курорты. Но вот грянула революция, продолжение лечения стало невозможным, но материнская любовь и забота поддерживали Николая. С детства Николай Николаевич получил православное воспитание и хорошее домашнее образование: знал несколько иностранных языков, играл на фортепиано, хорошо рисовал (у меня хранится его картина написанная маслом).
Семья пережила ленинградскую блокаду. В 1942 году отец Николая, Николай Александрович, умер от голода и был похоронен на Смоленском кладбище. Варвара Петровна осталась одна с больным сыном, блокада продолжалась, поэтому в перспективе их ожидала такая же голодная смерть. Но Господь судил иначе: Николаю Николаевичу было видение Божией Матери, Которая сказала, что им придет помощь. И точно – на следующий день в их дом зашел незнакомый офицер с набором продуктов, которые спасли обоих от голодной смерти. И впоследствии этот человек, пожелавший остаться неизвестным, присылал продукты в их семью. Так заступничеством Божией Матери Николай Николаевич со своей мамой пережили блокаду.
Тяжелая болезнь Николая усугубилась в 11 лет, когда на ногах открылись трофические язвы, в течение многих лет он испытывал тягчайшие страдания: язвы гнили, издавали запах. Дважды в день делали мучительные перевязки, для которых нужны были бинты. Средств на лечение не хватало, и бинты приходилось кипятить, сушить, гладить, чтобы снова и снова использовать для перевязок. Поверх бинтов надевали бурки. Николай Николаевич постоянно сидел в кресле или на кровати. Ему предлагали ампутировать ноги,– тогда не было бы таких страданий, ведь он все равно не мог ходить. Но он постоянно отказывался: Господь дал этот крест, который надо было нести. Кроме того, у него было чувство, что Господь может его исцелить.
После кончины матери в 1964 году Николай Николаевич принял монашеский постриг с именем Николай. Варвару Петровну похоронили на Северном кладбище. Не известно, почему она не упокоилась рядом с супругом. Николай Николаевич был похоронен после кончины на Большеохтинском кладбище. Так судьба развела любящих.
Монах Николай не замыкался в своей болезни, живо интересовался окружающей жизнью, но главные его интересы были связаны с Православием. С христианским смирением, перенося страдания и боли парализованных ног, Николай всегда мог успокоить, приободрить и молитвенно помочь людям, приходящим к нему с желанием поддержать и утешить. Но сами эти люди получали от него несравнимо бо́льшую поддержку.
Прикованный к инвалидному креслу он сохранял приветливое, доброжелательное отношение к людям, лично я (да и не только я) всегда могла обратиться к нему за советом, а советы его всегда были мудрые. Будучи сам тяжелобольным человеком, он мог духовно поддержать в сложной ситуации многих здоровых людей. В нем не было ни тени уныния или тягостного настроения. Он постоянно писал картины, а поскольку с кресла трудно было дотянуться до верха холста, то приходилось переворачивать картину на этюднике и дописывать.
***
Н. Н. Радышкевича мы всей семьей начали посещать с 1960 года. Обычно приходили в его дом к шести часам вечера. У него часто уже кто-то был, но иногда удавалось застать его в одиночестве. Папа помогал ему в каких-то домашних делах, трудных для хозяина дома из-за немощи, мог подкачать шины у инвалидной коляски или помочь чем-то с его художеством. Николай Николаевич не только хорошо рисовал, но и переплетал книги.
В семье Радышкевича было заведено такое приветствие для гостей: «Мир дому сему»; Николай Николаевич неизменно отвечал: «С миром принимаем». У него в доме было много старинных икон, перед которыми днем и ночью горели лампадки-стаканчики,– это было так красиво! Встречал всегда ласково, с улыбкой:
– Проходи, садись. Ну, как, Ангелина, спасаешься? – и начиналась непринужденная, но очень поучительная беседа.
Было у него и доброе чувство юмора. При жизни Варвара Петровна вышила очень красивые маленькие подушечки с инициалами своими и сына: ВП и НН. Я спросила, что означают такие красивые буквы с вышитыми цветами? Николай Николаевич с серьезным видом ответил мне:
– Утром я встаю – и вижу напоминание: «Вынырни Поскорей!», а вечером перед сном мне напоминают: «Ныряй Немедленно!».
***
Будучи человеком всесторонне образованным и мудрым, он привлекал к себе людей,– среди его знакомых были люди духовного звания и простые верующие люди, были и люди занимавшие высокие посты в разных областях. Его посещал и духовно окормлял замечательный священник – протоиерей Михаил Гундяев – отец нашего будущего Патриарха Кирилла. Когда Николай Николаевич принял постриг, к нему приезжал и духовно окормлял какой-то архимандрит из Новгородской земли.
К отцу Николаю приходил сын отца Михаила Гундяева – Володя (будущий Патриарх Кирилл). Он начал посещать отца Николая, еще учась в школе, а затем в Духовной семинарии. Он любил беседовать с отцом Николаем, потому что тот имел многие духовные дары от Господа, был высокообразованным, эрудированным и вообще очень интересным человеком. Помню, как отец Николай послал меня в Духовную Академию, сказав, что завтра будут посвящать самого молодого архимандрита нашей Церкви – Кирилла (Гундяева).
К 1978 году здоровье отца Николая заметно ухудшилось, появились пролежни. Он спрашивал меня, чем нужно лечить. Мы все испробовали,– разные мази, лекарства. Помню, после посещения отца Николая я уехала на дачу и решила, что завтра обязательно зайду снова навестить его. И вот накануне посещения я увидела сон. Захожу в квартиру отца Николая и чувствую что-то особенное, необычное. (А квартира его находилась в сталинском доме, комната, потом длинный коридор, по которому проходишь мимо ванной и туалета на кухню). В комнате отца Николая нет, на кухне – тоже нет. Тогда я спрашиваю у Наталии – пожилой женщины, которая ухаживала за больным:
– А где отец Николай?
– Да он вышел.
Я удивилась: как это вышел, он же не может ходить!
И вдруг за моей спиной какое-то движение. Я обернулась и увидела, как открылась дверь и в квартиру вошли трое: отец Николай, архиепископ Кирилл (Гундяев, будущий Патриарх) и Ангел. Все трое направились на кухню,– я попятилась и прижалась в какой-то угол, мне неудобно, но стою и слушаю, о чем они беседуют. Владыка Кирилл говорит:
– Скоро будет такое время, что все мы, верующие, будем жить отдельно, и каждому верующему будем давать по дому…
А утром, после нашего возвращения с дачи, пришла Анна Павловна и сказала, что отец Николай скончался. Свой земной путь отец Николай Радышкевич окончил в начале сентября 1978 года, похоронен на Охте, на Георгиевском кладбище недалеко от храма.
Блаженная матушка Наталия один раз посетила отца Николая, но их духовное общение и молитвы друг за друга никогда не прерывались.
Многие подробности о жизни Николая Николаевича и его семьи я узнала от Екатерины Алексеевны Манцуровой. Он научил ее играть на пианино по нарисованной им же клавиатуре. Обучал он ее и пению, и она прекрасно пела потом в нашем церковном хоре.
А. Н. Царик
7. ДУХОВНИК ОТЦА НИКОЛАЯ (РАДЫШКЕВИЧА) МИТРОФОРНЫЙ ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ГУНДЯЕВ (1907–1974)
Михаил Васильевич Гундяев родился 18 января 1907 года в городе Лукоянов Нижегородской губернии в семье железнодорожного машиниста Василия Гундяева, позже ставшего священником. С раннего детства Михаил мечтал стать священником. Поэтому после окончания средней школы остался в городе Лукоянове, чтобы проходить послушание у местного архипастыря – епископа Лукояновского Сергия. Юноша исполнял при архиерее обязанности иподиакона и секретаря.
В 1926 году Михаил поступил учиться на Высшие богословские курсы в Ленинграде, где проучился до 1928 года, слушая лекции знаменитых профессоров и прилежно занимаясь под их руководством. Он собрал прекрасную рукописную библиотеку, составленную из конспектов лекций этих выдающихся ученых. Однако много позже эти конспекты сыграли в судьбе молодого богослова весьма неожиданную и печальную роль, став вещественными доказательствами в ходе следствия по делу Михаила Гундяева, обвинявшегося, среди прочего, в намерении совершить покушение на жизнь товарища Сталина.
Еще будучи студентом Высших богословских курсов, он одновременно пел в хоре на подворье Киево-Печерской лавры в Ленинграде и активно участвовал в приходской жизни, служил также псаломщиком в сельском храме деревня Каменка. В августе 1928 года Высшие богословские курсы были закрыты, Михаила призвали в Красную армию, где он прослужил два года.
По возвращении в Ленинград поступил на работу, совмещая ее с обучением в Механическом техникуме: этот техникум был единственным учебным заведением в городе, куда он смог поступить, имея в личном деле запись об обучении на Высших богословских курсах. Именно по этой причине документы Михаила не приняли в мединституте, который он первоначально избрал, намереваясь выучиться на врача. По окончании Механического техникума в 1933 году поступил в Ленинградский индустриальный институт.
***
Наступил 1934 год, который в советской истории был ознаменован убийством Кирова и широкой волной арестов, последовавших за этим покушением и начавшихся непосредственно в Ленинграде. В числе многих был арестован и будущий священник Михаил Гундяев. Главной причиной ареста стала его активная церковная деятельность на приходе и пение на клиросе.
В годину массового мученического и исповеднического подвига православных в советской России Михаил Гундяев оказался среди гонимых за христианскую веру и не отступился от нее. В своей семье он имел перед глазами пример твердого стояния за православную веру: его отец, Василий Степанович Гундяев, бывший активным участником борьбы Церкви с обновленческим расколом, оказался в числе первых узников, отправленных в Соловецкий лагерь особого назначения. Здесь он принимал участие в знаменитом Соловецком Соборе, на котором вырабатывались принципы взаимоотношений Православной Церкви и новой власти.
Вторично Василий Степанович был осужден за то, что энергично противодействовал закрытию монастыря в родном городе Лукоянове (тогдашнего Арзамасского уезда, а ныне Нижегородской области). После этого ему выпала участь пройти сорок шесть тюрем и лагерей и семь ссылок. А после освобождения, уже в хрущевские времена, Василий Степанович принял в Башкирии священный сан – спустя восемь лет после того, как в год своего сорокалетия иереем стал его сын Михаил, в свой черед прошедший через пересылки и колымские лагеря, голодную ленинградскую блокаду, героическую оборону города.
Во время обыска в комнате Михаила нашли собрание конспектов лекций по богословским дисциплинам, и уже одного того факта, что слово «Бог» в них было написано с прописной буквы, оказалось совершенно достаточно для того, чтобы обвинить молодого человека в политической нелояльности и инициировать расследование его «дела». Обнаружив эти конспекты и бегло пролистав их, руководивший обыском оперативник удовлетворенно заметил: «Больше ничего искать не будем. Того, что здесь написано, вполне хватит».
Арест произошел за несколько дней до назначенной свадьбы Михаила Гундяева. Он познакомился со своей будущей супругой Раисой Владимировной Кучиной* в храме Киевского подворья, где девушка, в то время студентка Института иностранных языков, тоже пела в церковном хоре. Молодые люди полюбили друг друга, и в декабре 1933 года решили венчаться, но за несколько дней до свадьбы Михаила арестовали.
Во время следствия у Михаила Гундяева всеми способами старались вырвать признание в том, что он готовил покушение на Сталина. Следователь даже угрожал в случае отказа расстрелом без суда, но арестованный твердо стоял на том, что ни при каких обстоятельствах не возьмет на себя вины за то, чего никогда не делал. Однажды он задал следователю, как ему казалось, совершенно риторический вопрос: «Каким образом ленинградский студент мог бы совершить покушение на вождя, который мало того, что живет в Москве, но и находится под неусыпной охраной?» Следователь оживился: «Вот именно это нас и интересует. Поэтому прямо сейчас чистосердечно напиши, как, проживая в городе Ленинграде, ты планировал совершить в Москве теракт против товарища Сталина». Михаил категорически отказался оговаривать себя и других. В итоге он получил три года колымских лагерей.
Будучи человеком одаренным и энергичным, он организовал в местах заключения учебный комбинат, где сам преподавал ряд технических дисциплин. Лагерное начальство настолько ценило его, что ему даже было предложено после освобождения и женитьбы продолжить начатую работу уже в качестве вольнонаемного. Поразмыслив, Михаил так и собирался сделать: возвратиться в эти края с молодой женой и пожить здесь еще некоторое время, чтобы хоть немного поправить свое бедственное материальное положение.
Его освободили в канун 1937 года. После новогодних праздников Михаил явился в лагерную администрацию подписать договор, предусматривавший его возвращение на Колыму. И здесь произошло чудо, спасшее жизнь ему и его будущей семье. Женщина, которая сидела в конторе гулаговского «Дальстроя», выслушав его, повела себя совершенно непонятным образом. Лицо ее сделалось сердитым, и она полушепотом приказала посетителю немедленно отсюда уходить и больше никогда здесь не появляться. Вчерашний зэк вышел из конторы совершенно обескураженный, а буквально через неделю по всему ГУЛАГу прокатились массовые репрессии. И если бы он подписал договор, как намеревался, то наверняка поехал бы в Магадан не в качестве вольнонаемного работника, а как заключенный. Потому что именно в это время вольнонаемные ГУЛАГа были переведены в разряд заключенных, а среди заключенных произведены массовые расстрелы.
***
В предвоенные годы Михаил Васильевич трудился на ленинградских предприятиях, пройдя путь от токаря до техника-технолога, конструктора и начальника цеха. Окончил заочный машиностроительный институт. В Спасо-Переображенском соборе он обвенчался со своей избранницей Раисой Владимировной Кучиной. В 1940 году в их семье родился старший сын – Николай (впоследствии протоиерей, профессор СПбДА, настоятель Спасо-Преображенского собора в Санкт-Петербурге).
Начало войны застало Михаила Васильевича в должности главного механика на военном заводе в Ленинграде. В дни блокады он участвовал в сооружении оборонных укреплений вокруг города. В 1943 году он был призван в действующую армию, в рядах которой находился до конца Великой Отечественной войны. После демобилизации продолжил работу по гражданской специальности. 20 ноября 1946 года в семье Гундяевых родился второй сын – Владимир (будущий Патриарх Кирилл).
А в 1947 году подал митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию, своему бывшему ректору по Высшим богословским курсам, прошение о рукоположении. Митрополита это озадачило, поскольку служебное положение Михаила Васильевича было достаточно заметным, и этот его шаг представлялся весьма неординарным. В тот раз Владыка Григорий заявил посетителю: «Если вы действительно желаете сменить свою ленинградскую квартиру на проживание на самом отдаленном приходе Ленинградской епархии, в селе Петрова Горка на границе с Псковской областью, то я вас рукоположу. Но на служение в городе Ленинграде не рассчитывайте. Так что идите и советуйтесь с супругой». На семейном совете было принято решение ехать на отдаленный приход.
Диаконская хиротония была совершена 9 марта 1947 года, а иерейская – 16 марта 1947 года в ленинградском Николо-Богоявленском соборе, где некогда венчался будущий отец Михаил. Но назначение получил не на дальний приход, а в храм в честь Смоленской иконы Божией Матери на Васильевском острове. В 1949 году в семье Гундяевых родилась дочь Елена, ставшая православным педагогом.
Начиная с 1949 года в советской прессе стали регулярно появляться статьи пропагандистско-атеистического толка, и в церковно-государственных отношениях явственно повеяло холодом. В Ленинграде с религией и церковниками решили бороться, используя финансовые механизмы, имевшиеся в распоряжении власти. Во главе финансового отдела горисполкома (ГОРФО), ведавшего, в том числе налогами и сборами, стоял некто по фамилии Манцветов,– сын священника. Этот чиновник разработал хитроумную систему налогообложения, которую стали применять к служителям Церкви: священнослужители должны были платить неподъемные налоги. Однако эти колоссальные начеты могли быть списаны и прощены государством в том случае, если бы клирики оставили свое церковное служение и перешли на любую иную работу в так называемом народном хозяйстве.
Так на отца Михаила был возложен огромный налог в размере 120 тысяч рублей. Эти деньги трудно соотнести с сегодняшним порядком цен, однако достаточно сказать, что очень хороший по тем временам автомобиль «Победа», на покупку которого даже обеспеченному гражданину потребовалось бы копить не один год, стоил 16 тысяч рублей, то есть в семь с половиной раз меньше. В итоге по суду был наложен арест на зарплату отца Михаила, а затем была описана мебель в квартире, где он проживал с семьей. Однако это показалось властям недостаточным, и поэтому согласно судебному решению священник должен был либо внести недостающую часть драконовского налога, либо отправляться в тюрьму. Требуемые государством деньги пришлось собирать по ленинградским храмам, а также (большей частью) среди друзей и знакомых. У отца Михаила был широкий круг знакомств в различных слоях тогдашней ленинградской интеллигенции. Среди этих людей были академики и профессора, в то время народ достаточно обеспеченный. И благодаря совместным усилиям всех православных, пожелавших помочь собрату в его безвыходном положении, искомая сумма была собрана и внесена.
Правда, следствием этого явилось то, что до начала 1970-х годов, то есть почти до самой своей кончины, отец Михаил выплачивал непомерные долги. Это наложило отпечаток на существование и достаток его семьи, которая была вынуждена жить очень скромно, а подчас даже терпеть нужду.
Служение отца Михаила Гундяева было весьма успешным, он много и хорошо проповедовал, вокруг него собралась большая паства. Такая популярность отца Михаила как пастыря и проповедника вызывала одобрение его епархиального начальства, но раздражала светские власти. В 1951 году его перевели в Спасо-Преображенский собор, где спустя недолгое время он стал исполнять обязанности помощника настоятеля.
***
В 1957 году отец Михаил был возведен в сан протоиерея, а в 1959 году назначен помощником благочинного. Годом позже его неожиданно удалили из Спасо-Преображенского собора: он был поставлен настоятелем храма во имя святого благоверного князя Александра Невского в Красном Селе. Более трех тысяч верующих участвовали в проводах любимого пастыря. Городские власти были напуганы и встревожены подобной демонстрацией народного признания.
В конце 1950-х годов отец Михаил поступил в Ленинградскую духовную семинарию, которую окончил в 1961 году. В 1964 году он поступил в Ленинградскую духовную академию. Успешно окончив ее в 1970 году, защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата богословия. В 1970 году назначен настоятелем Серафимовского храма в Ленинграде. В 1972 году стал настоятелем Свято-Никольского храма на Больше-Охтинском кладбище.
Скончался отец Михаил 13 октября 1974 года. При жизни его постоянно окружало множество людей, любивших и уважавших пастыря. Они пришли проводить его и в последний путь. Погребен отец Михаил на Больше-Охтинском кладбище в городе Санкт-Петербурге. Могила его находится вблизи алтарной стены Никольского храма, где он настоятельствовал перед кончиной.
Супруга отца Михаила Раиса Владимировна Гундяева (в девичестве – Кучина) родилась 7 ноября 1909 года в православной семье. В 1926 году окончила школу, но в течение нескольких лет не могла поступить в институт по причине своего социального происхождения. В 1930 году она все-таки сумела поступить в ленинградский институт иностранных языков, преподавала немецкий язык в школе. Матушка Раиса, скончалась 2 ноября 1984 года и была похоронена рядом со своим супругом.
В. Малухин
Добавьте комментарий