СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС) – ДУХОВНЫЙ ОТЕЦ АРХИМАНДРИТА ГЕРМОГЕНА
Однажды автор этих воспоминаний появился в доме доктора Валерия Павловича Ларичева и его супруги Маргариты Аркадьевны 24 августа 1980 года, и хозяева сказали, что сегодня – годовщина со дня кончины их духовного отца и старца Сампсона (Сиверса), предложив съездить вместе с ними на его могилу. Сели в их новенькую «Ниву» и отправились на кладбище. В пути у нас почему-то зашел разговор о сладостях, и мы выяснили, что любимым нашим блюдом является пористый шоколад,– в те годы весьма дефицитный продукт.
Когда мы приехали на Николо-Архангельское кладбище и подошли к могиле старца, на ней лежала … плитка пористого шоколада, которую мы вместе тут же употребили, помянув дорогого батюшку. Хотя на плитке было написано «горький», шоколад оказался сладким и лишь названием напоминал о том, что горькое и сладкое в нашей жизни чередуются попеременно.
Через семью Ларичевых я познакомился с художником Юрием Ивановичем Селивёрстовым (1940–1990) – духовным сыном старца Сампсона. У Юрия Ивановича хранились расшифрованные с магнитофонных пленок записи бесед с отцом Сампсоном. Когда я познакомился с ними, мне захотелось составить жизнеописание старца. К тому времени у меня уже был опыт составления подобных жизнеописаний,– по стране разошлись самиздатские тексты, посвященные старцу Серафиму Вырицкому, архимандриту Борису (Холчеву), архимандриту Серафиму (Суторихину), схимонахине Ольге и другим подвижникам нашей Церкви. Юрий Иванович предупреждал, что нужно быть особенно осторожным, взявшись за тему о старце Сампсоне. За ним и близкими ему людьми велась постоянная слежка. Всё же я взялся за этот труд, посетил квартиру, где жил до своей кончины отец Сампсон, встречался с его духовными чадами, записывал их воспоминания.
Во время бесед с отцом Гермогеном я рассказал ему, что пытаюсь сделать серьезную книгу, посвященную старцу Сампсону, в которую вошли бы жизнеописание старца, составленное на основе его личных воспоминаний, его советы, наставления, письма. Тогда я узнал, что отец Сампсон был духовником и старцем отца Гермогена. Батюшка не раз возвращался к этой теме, рассказывал о своих встречах со старцем, о его духовном облике. Эти рассказы записал отрывочно, не сразу после бесед, а много позже по памяти, но все же попытаюсь восстановить то, что помнится. Мне кажется, что это очень важно, поскольку среди православных людей существуют резко противоположные взгляды на иеросхимонаха Сампсона: «pro et contra» (за и против). Далее предлагаю тексты, записанные не с голоса отца Гермогена, а по памяти.
«Старец неизменно повторял, что нужно беречь людей и действительно оберегал своих чад, многое брал на себя, чтобы облегчить тяготу других. Обладая великим даром прозорливости, он духом знал, что ожидает его чад и делал всё возможное, чтобы уберечь их от опасностей. Приведу лишь один пример из своей жизни. В течение трех дней я не мог вылететь своим рейсом: день сидел в аэропорту, рейс всё откладывали, а потом переносили на следующий день. Вечером я возвращался, а батюшка говорил: «Ну что же, надо потерпеть»,– и утром снова благословлял меня ехать в аэропорт. На третий день я всё же улетел. После моего возвращения из поездки отец Сампсон сказал, что если бы я улетел сразу, то состоялась бы встреча с одним человеком, который мог нанести мне сильную духовную травму, исцелить которую было бы очень трудно. Такова была сила молитвы старца, что он задерживал вылет и уберег меня от беды».
***
Говорил он, что никогда нельзя давать повода, чтобы в чем-то повредить человеку. Для этого нужна духовная мудрость, чтобы не сказать лишнего, обидного слова, не сообщить человеку такие сведения, которые могли бы повредить ему и другим людям.
***
Основное правило или забота христианина: всегда бояться огорчить, опечалить человека,– в этом суть христианства.
***
Грех есть нарушение этической нормы, границ дозноленного, грех есть отступление от вечной Божественной жизни, для которой сотворен человек. Грех сознается в глубине человеческого духа, которым поражается весь человек, то есть его душевные свойства, физическое состояние, он даже отражается на его внешности и на его судьбе.
Грех выходит за пределы его внешней жизни, он тяготит злом окружающих его, и таким образом отражается на обществе, на его среде, на Отечестве, даже влияет на судьбы мира…
***
«Батюшка старался не пропускать последних известий по радио, слушал их утром, днем и вечером. Для этого у него был транзисторный приемник. Он был неравнодушен к международным событиям и по-своему, по-пастырски их переживал. И когда приходилось слышать о войне или бедствии, с сочувствием говорил: «Бедные люди, как они страдают!»
Это свойство праведности – любовь ко всем и боль за всех. За всех он переживал и молился сугубо, когда узнавал, что где-то люди страдают».
***
«Часто батюшка говорил иносказательно, всегда старался быть кратким. Очень часто его не понимали. Как радовался он, когда человек понимал его слова сразу. Бывало, спросит:
– Вы понимаете меня?
– Да.
– Очень рад, что мы разговариваем с Вами на одинаковом языке.
В беседе с ним следовало быть очень внимательным, потому что казалось случайно оброненное слово потом сбывалось. Многие его действия, поведение – были символическими, раскрывали и показывали, что ждет человека и как он должен поступать».
***
Отец Гермоген напомнил замечательные слова, сказанные Оптинским старцем Варсонофием, которые полностью приложимы к старцу Сампсону: «Старцев называют прозорливцами, указывая тем, что они могут видеть будущее: да, великая благодать дается старчеству – это дар рассуждения. Это величайший дар, даваемый Богом человеку. У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, они видят духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. И от них не скрыто ничего. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу всё, что ты делаешь и думаешь. Для нас нет пространства и времени».
А старец Оптинский отец Нектарий говорил: «Наш путь как у канатоходцев: дойдешь – хорошо, а свалишься на полпути – вот будут смеяться!»
***
«У каждого человека свой путь к вершинам духовным. В Печорах был иеросхимонах Пимен – великий старец, прозорливец. Он знал все грехи приходивших к нему, и даже забытые, не исповеданные. Приходивший человек был открыт для него – прошлое, настоящее, будущее его. Но как старец достиг этого? – чистотой своей жизни. С самого детства он не знал тяжких грехов,– Господь сохранил его. Потом он ушел в пустыню; постом, молитвой, послушанием достиг он еще большей чистоты. Это был младенец незлобивый и смиренный, и Господь по чистоте его многое открывал, и сподобил стать духоносным старцем.
А вот другой путь – как у другого печерского старца иеросхимонаха Симеона (ныне прославленного в лике преподобных отцов). Его путь – чисто монастырский: послушание, молитва, жестокая борьба с грехом. У него борений в жизни было неизмеримо больше, чем у старца Пимена. Каждая ступенька духовной лествицы давалась слезами, покаянием, тяжелыми искушениями. Но из-за этого он мог помогать людям, живущим в страстях, так как сам опытно прошел весь этот путь борьбы с грехом. Кровью, слезами, борением давалась каждая ступенька, но тем действеннее была помощь старца своим духовным чадам.
Но в случае со старцем Сампсоном – совершенно иной путь: когда человек бросается обстоятельствами в совершенно непривычные условия, буквально вырывается из привычного хода жизни в новые условия, все более тяжкие и внутренне и внешне. Это жизнь при постоянной смене событий и обстоятельств, зачастую на волоске от смерти, каждодневное умирание. Это жизнь в самой гуще страстей мира, в буре страстей и нападений, когда и не знаешь, откуда последует очередной удар. И нужно было выдержать всё, не потерять веру, сохранить молитву, сохранить психическое равновесие.
Как трудно было подниматься по духовной лествице в этих условиях. Но это было необходимо для делания старца, ибо как говорит святой апостол о Спасителе: «Сам искушен быв, может и искушаемым помощи» (Евр. 2, 18). Отец Сампсон часто повторял, что его путь – внутренний, через сердце, посреди страстей, в гуще жизни. Спасала его непрестанная Иисусова молитва, никогда не прерывавшаяся…»
***
«Это был тончайший человек, он чувствовал малейшие движения души человеческой. Поэтому для него невыносимой болью была всякая грубость, нечистое слово или душевное движение. Он гак чутко отзывался на каждое такое движение, скорбел внутренне, это было настоящее мученичество, когда столько зла и недобрых движений обрушивалось на его чуткое сердце. Сколько болезней и скорбей терпел он от этого. После прихода некоторых людей батюшка заболевал и не мог по нескольку дней подняться, заранее знал, когда эти люди могут прийти. Вспоминается один случай, рассказанный духовным чадом старца, когда батюшка говорит: «Опять он идет – я же ничем не смогу ему помочь, ему к преподобному Сергию надо – только он его
направит». И точно,– через несколько минут вошел один художник, столько скорби принесший старцу».
Но эта чуткость тем более распространялась на все добрые движения: старец отзывался на каждую каплю любви и радости, сам укреплялся от таких встреч. Но увы,– главным образом приходилось ему нести тяжести и скорби. Никогда он не показывал, какую боль приносит ему грубость, но духовные люди чувствовали его боль. Пришел к нему незадолго до его кончины один протоиерей и стал требовать книги, говоря, что Вам, мол, они не нужны, так как Вы скоро умрете. Но даже в этом случае он счел необходимым посоветоваться с одним из своих ближайших духовных чад, как на это ответить. Тот ответил: «Батюшка, мне кажется, что это дерзость пред Богом и грубость перед старцем – говорить такое живому человеку и тем более тому, кого считаешь своим духовником» Батюшка погрустнел и сказал: «Да! Ты прав».
«Батюшка говорил, что раньше старались дать смолоду детям воспитание, вложить в них благородство, правила поведения среди людей: как сделать всё с доброжеланием, тактом, чтобы не обидеть человека – это была первая забота в воспитании. И как хорошо бывает с такими людьми, которые научены этому. Но сейчас почти не осталось таких воспитанных – столько грубости и невнимания к окружающим, оттого и духовная жизнь у человека часто не налаживается».
***
«Батюшка особенно чтил св. Александра Невского, как своего великого покровителя. Он ведь сам носил в рясофоре имя Александра в его честь. Да и Александро-Невская Лавра была для него самым дорогим местом на нашей земле. Но батюшка почитал и сына его – св. благоверного князя Даниила Московского, при отпустах, при обращениях к святым на литии, молебнах во время богослужений постоянно поминал его имя».
***
«Отец Сампсон всегда старался оказывать деятельную помощь человеку. Все, кто исповедовались у него, говорят, что чувствовали его помощь, он сразу после исповеди вставал на молитву, поминал каждого приходившего к нему. Старец говорил, что сейчас так мало духовников, которые оказывают действенную помощь, трудятся вместе с чадами своими, а не просто советуют и поучают. Прозревая внутреннее состояние человека, он, конечно, мог дать точные ответы на вопросы, возникающие в жизни человека. Но он не только отвечал, но и сам помогал – молитвой и участием в жизненных делах и проблемах, он помнил нужду человека, вникая в самые мелочи.
Старец вёл ко спасению своих духовных чад, помогая, но и испытывая их. Тех, кто продвинулся в духовной жизни, проверял, испытывал. Один из его духовных чад – священник был поражен, когда отец Сампсон предложил его исповедать. Тем самым старец проверял, чему научился, чего достиг его ученик. Запомнились слова отца Сампсона “Бывает, что люди всю жизнь исповедаются и причащаются, но не имеют покаяния – и все грехи остаются на них – как это страшно!”
Некоторых из духовных чад старец умышленно отделял от себя, становился внешне холоднее, иногда на некоторое время даже отказывался принимать. Всё это делалось для испытания и духовного укрепления человека: старец знал, кому под силу выдержать это испытание и не упускал ни малейшей возможности для духовного научения и укрепления своих духовных детей».
***
«Батюшка постоянно напоминал о том, что нужно как можно чаще подавать записки за усопших. Они очень ждут наших «передачек», как говорил сам отец Сампсон. Бывало, что во время совершения проскомидии, когда батюшка вынимал частички из просфор, появлялся усопший и кланялся ему. Однажды батюшка вынул частичка за умершую, имени которой не знал; тогда она явилась пред ним и сказала: «Я – Александра»,– поклонилась и исчезла.
Синодик был особой заботой батюшки. Проскомидия у него шла по два часа, а то и дольше. В келье его хранились толстые тетради, исписанные четким и красивым почерком. То были синодики. Была среди них особая тетрадь , в которой были записаны писатели, художники, философы, деятели науки. Были там имена Пушкина, Достоевского, Гоголя и многих, многих других творцов русской культуры…»
***
Когда текст книги о старце Сампсоне был готов, получились два тома: первый том – жизнеописание, и второй том – поучения, беседы и письма старца духовным детям. Я отдал рукопись своей хорошей знакомой, чтобы она отпечатала ее на пишущей машинке. Буквально через неделю она позвонила мне и сказала, что нужно срочно встретиться. При встрече она возвратила рукопись вместе с частично напечатанным текстом и рассказала печальную историю. Во время работы вечером ей стало очень тревожно, она видела каких-то подозрительных людей возле дома. Собрав всё отпечатанное и мою рукопись, она отвезла пакет своей подруге, попросив спрятать получше. И в эту ночь в ее квартиру пожаловали «гости» с Лубянки. Всю ночь шел обыск, сотрудники КГБ перелистывали все книги, забрали половину библиотеки и все найденные рукописи, взяли отпечатанные образцы всех букв и цифр ее пишущей машинки. Было очевидно, что искали «самиздат».
В это же время подобные обыски прошли у некоторых моих православных друзей. Тогда я поспешил увезти из дома все свои рукописи и машинописные тексты и спрятал их у знакомых. Оба тома книги о старце Сампсоне мне все же удалось отпечатать, а Господь сохранил меня от обысков и ареста.
Один машинописный экземпляр этих томов я передал отцу Гермогену. Их копировали, передавали друг другу, так что текст стал широко известен по всей стране. Практически все новые книги о старце Сампсоне, появившиеся уже в православных издательствах, составлены на основе этих двух томов с добавлениями и исправлениями.
***
24 АВГУСТА – ДЕНЬ ПАМЯТИ СТАРЦА ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА; 1900–1079)
Трижды в году (16 февраля – день памяти св. праведного Симеона Богоприимца, 10 июля – день памяти прп. Сампсона, и 24 августа – день кончины) могила старца иеросхимонаха Сампсона (Сиверса; 1898–1979) на Николо-Архангельском кладбище становится местом паломничества его почитателей. Вот и сегодня, 24 августа, тысячи православных придут к его могиле…
Эдуард Эсперович Сиверс (так звали старца в миру) родился и вырос в знатной протестантской семье. Уже в детстве он тайком читал православные книги. «В 9 лет,– вспоминал старец,– я духом был православным». Много лет спустя, на вопрос, какой день был самым радостным в его жизни, иеросхимонах Сампсон ответил, что это был день, когда он был крещен в Православие. С 1921 года он становится послушником Александро-Невской Лавры, которая явилась для молодого инока школой духовничества и старчества. «Сколько там было прозорливых старцев, святителей! – говорил он,– как будто вся сила монашеского духа, что была тогда на Руси, собралась в Лавре». 25 марта 1921 года наместником Лавры епископом Николаем (Ярушевичем) отец Сампсон был пострижен в мантию с именем Симеон. В 1967 году в Москве в день своего рождения исповедник принял великую схиму с именем Сампсон в честь святого Сампсона Странноприимца. И здесь он продолжал подвиг старчества. Он был духовником множества иноков, архиереев, обычных мирян. Многие митрополиты и епископы искали совета схимника. К нему ехали со всей России. Шел к нему за советом и исцелением и простой люд. Сегодня люди непрерывающимся потоком идут к могиле старца. Здесь постоянно совершаются благодатные исцеления душевных и телесных болезней. Помнится, как зимой, пока мы были у могилы старца, из уст женщины, стоящей рядом с нами, услышали историю о том, как она исцелилась у этой могилы от тяжелейшей депрессии – после того, как муж оставил ее с двумя детьми. Еще один случай, рассказанный молодой девушкой,– это полное исцеление на могиле старца от заикания. Свидетельств таких на самом деле бесчисленное множество. Вся жизнь старца Сампсона – это тернистый путь, который для человеческого разума просто непостижим. Он сумел остаться живым после тюрем, лагерей, пыток и даже расстрела. На него писались доносы, ему предъявлялись ложные обвинения. Осознать, сколько и как он страдал, невозможно. Несмотря на все скорби, последнее завещание старца к ученикам было: «Никому не делайте зла».
***
ИЕРОСХИМОНАХ САМПСОН (СИВЕРС ЭДУАРД ЭСПЕРОВИЧ)
Родился 10 июля 1898 г. в Санкт-Петербурге в день прп. Сампсона Странноприимца. С самого детства маленький Эдуард получал от матери глубокое религиозное воспитание. В юности он кропотливо изучал все вероисповедания, с которыми встречался в Петрограде, очень часто один ходил в Православный храм. Ему очень нравилась Православная Литургия, хоть он и не знал русского языка.
После окончании гимназии, отец Сампсон поступил в Петроградскую Медицинскую Академию. В возрасте 19 лет он принял Православие. Это произошло в воскресенье, в день памяти св. великомученика и целителя Пантелеимона, в Петергофской церкви Целителя Пантелеимона. Нарекли его Сергием в честь Сергия Радонежского.
С 1918 по1919 годы – проходил послушание в монастыре прп. Саввы Крыпецкого Псковской губернии на ст. Торошино. Здесь в рясофоре его нарекли Александром в честь благоверного князя св. Александра Невского.
В 1919 г. его ареставали, перепутав его с Великим князем Владимиром (Иверским). Он просидел в вагоне 22 дня. Каждую ночь его допрашивали. Под Покров Божией Матери 14 октября 1919 г. его расстреляла бригада вагонщиков, попали в руку с 10-15 шагов. Его караулили монахи, которые прятались под стогом сена. Подобрали его ночью и под видом раненого красноармейца увезли в Петроград. Благодаря заслугам отца (одного из ближайших соратников М. В. Фрунзе) раненого поместили в госпиталь, приставили к нему самых лучших врачей. Мастерством хирурга Эренштейна была спасена жизнь (после ранения – газовая гангрена) и правая рука, раздробленная в плечевом суставе и плечевой кости. После восьми операций пришлось около года лежать в госпитале.
Затем его эвакуировали в Тихвин, в военный госпиталь. В Тихвинском Успенском монастыре г. Тихвина Петроградской губернии он долечивался. После выздоровления остался в Тихвине читать лекции, чтобы утешать раненых. В Тихвине был иподиаконом епископа Тихвинского Алексия (Симанского), будущего Патриарха.
С 1921 г. был послушником Александро-Невской Лавры и келейником иеросхимонаха Симеона, затворника.
С мая 1921 г. иподиакон в Крестовой лаврской церкви.
25 марта 1922 года был пострижен в монахи епископом Николаем (Ярушевичем) с именем Симеон.
В 1923 г. рукоположен Патриархом Тихоном во иеродиакона, 19 января 1925 г. – во иеромонаха в Александро-Невской Лавре архиепископом Вассианом.
18 февраля 1932 г. был арестован в Лавре. За 3 часа до ареста отцу Симеону явился преподобный Серафим Саровский и прочел ему медленно молитву – «Всемилостивую», которая сопровождала и оберегала его 18 лет лагерей и прочих испытаний. Это, по его словам, «была ненасытная пища» для него.
22 марта 1932 г. осужден по ст. 58-10-11 УК РСФСР на 3 года ИТЛ. С 1932 по 1934 г. находился в Соловецком лагере.
В 1938 г. отца Симеона заключили в тюрьму.
Вторая Мировая война – ссылка в Баку в госпиталь под конвоем для расследования причин мора, т. к. отец Симеон был еще и врачом (1941 г.).
В 1945 г. – побег из тюрьмы. После побега о. Симеон некоторое время жил в Борисоглебске, но жить без работы и без документов было невозможно, и он поехал в Ставрополь к митрополиту Антонию.
С 1946 г. служил в селе Ипатово Ставропольского края, затем – в селе Кугульта.
Летом 1948 г. был снова арестован,– его приняли за шпиона. Когда разобрались, что волосы, борода и усы настоящие, не приклеенные, то его посадили в одиночную камеру, где он находился до 14 октября 1949 г.
В 1950 г. отец Симеон поехал в Пензу, к Владыке Кириллу, который его направил в Рузаевку. С этого прихода началось его многолетнее служение в Мордовии.
В 1956 г. назначен духовником в женский монастырь в Полтаве. Затем его в 1958 г. перевели в Волгоград священником в Казанском кафедральном соборе.
С 1958 по 1963 год – насельник Псково-Печерского Успенского монастыря.
С 1963 года за штатом, проживал в Москве. В 1966 году был пострижен в великую схиму с именем Сампсон в честь преподобного Сампсона Странноприимца.
24 августа 1979 г. Сампсон Многострадальный почил сном праведника, и захоронен на Николо-Архангельском кладбище под Москвой.
Несмотря на все его скорби, последнее завещание к ученикам: «Никому не делайте зла».
В настоящее время могила старца посещаема, а благодарные за помощь и исцеления уже поют: «Преподобне отче наш Сампсоне, моли Бога о нас!»
Молитва преподобного Серафима Саровского, явленная в видении старцу Сампсону
Всемилостивая, Владычица моя.
Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дева,
Богородица Марие, Мати Божия,
Несумненная и единственная моя Надежда.
Не гнушайся меня, не отвергай меня,
Не остави меня, не отступи от меня.
Заступись, попроси, услыши, виждь
Госпоже, пюмози, прости, прости Пречистая.
***
СНЕТОГОРСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Когда я узнал, что отец Гермоген стал духовником Снетогорского монастыря, приехал в обитель во время отпуска. В тот приезд я подарил отцу Гермогену свои новые книги. Было видно, что он рад моим успехам. Но в итоге нашей беседы батюшка назвал «три кита» – наставление о том, как себя вести, чтобы не утратить дар Господа и Его благословение на писательский труд:
1. Не превозносись.
2. Ничего себе не приписывай.
3. За всё посланное благодари Господа и Пречистую Его Матерь.
Во время первого посещения Снетогорского монастыря я познакомился с его историей и святынями. Тогда же выяснил, что за богослужением основателю монастыря преподобномученику Иоасафу Снетогорскому поют и читают общий тропарь и кондак. Я предложил составить тропарь, кондак и молитву св. Иоасафу, поскольку к тому времени у меня уже был немалый опыт составления церковнославянских текстов. Отец Гермоген благословил этот труд, дал свой адрес и попросил присылать тексты из архивов и старых публикаций о Снетогорском монастыре.
У меня в архиве сохранилась копия письма, посланного батюшке вместе с написанными текстами. Привожу его текст.
Дорогой отец Гермоген, благословите!
Посылаю то, что получилось из церковнославянских текстов. Написал всё почти сразу по приезде домой, но потом отдал специалистам, чтобы проверили тексты на соответствие канонам и славянской грамматике. Тексты долго держали, и только вчера возвратили с исправлениями. Поэтому немедленно посылаю их.
Написалось всё быстро и легко и даже с некоторым добавлением. Сначала написал тропарь, кондак и молитву преподобномученику Иоасафу, а потом не знаю почему, получился еще один тропарь. После этого я перечитал житие прпмч. Иоасафа, где написано, что пострадал он в один день с преподобномучеником Василием, игуменом Спасо-Мирожской обители. Тогда понял, что второй тропарь (он более общий) – предназначен для прмч. Василия, дописал кондак и молитву. А потом, разогнавшись, составил тропарь, кондак и молитву всем святым, в земле Псковской просиявших. Ведь есть особый праздник псковским святым, а мне не приходилось видеть посвященную им службу (и не знаю, существует ли она). Может быть, Владыка благословит эти тексты для употребления в епархии.
Дорогой отче, у меня нет слов, чтобы выразить ту радость, которую испытал в Снетогорской обители – и от самого места и еще больше – великорадостной встречи с Вами. Многие годы поминаю Вас в молитвах всегда первым среди тех, кто ввел меня в жизнь христианскую. С любовью и благодарностью вспоминаю Ваши Пюхтицкие беседы и уроки – какое чудесное было время! Очень хотелось бы снова приехать во Псков и побыть хотя бы несколько дней в Снетогорском монастыре. Здесь я почувствовал себя, как в родном доме, но увы! – билеты так до́роги, что не имею возможности.
Написал еще статью о путешествии к святыням Псковской земли. Если благословите, после редактирования могу прислать эту статью.
Прошу по возможности сообщить, принял ли Владыка эти тексты. Если есть какие-то замечания, исправления и пожелания, с радостью приму и попытаюсь исправить. Еще прошу помолиться о рабе Божией Вере – это она исправила церковнославянские тексты.
Прошу простить меня и благословить.
С любовью, Саша.
Эти жития и богослужебные тексты псковским святым приведены в конце моих воспоминаний.
***
Поздней осенью (к сожалению, не помню, в каком году) протоиерей Василий Швец пригласил меня в паломничество по Псковской земле (погост Малы, Изборск, Псков, Печоры). Вечером 26 ноября мы въехали в открытые ворота Снетогорского монастыря и успели к вечерней службе. Отец Василий сказал: «К отцу Гермогену приехали, он давно меня звал». После богослужения зашли к отцу Гермогену, он встретил нас с радостью, пригласил на трапезу. После трапезы мне удалось побеседовать с отцом Гермогеном наедине. Затем в храме читали вечернее правило. Я приехал в монастырь после тяжелой болезни, с палкой,– и отец Гермоген принес мне стульчик. На следующий день после Литургии, на которой все мы причастились, я снова зашел в келью к батюшке, где мы еще два часа беседовали.
Во время этой встречи батюшка многое рассказал о жизни в Пюхтицкой обители. Для меня это было откровением. Батюшка рассказал, что в течение многих лет его духовный отец старец Сампсон (Сиверс) духовно окормлял Пютицкий монастырь: всё, что происходило в обители, делалось по его благословению. По всем вопросам об устроении обители батюшка советовался со старцем Сампсоном и поступал только по его благословению. Игумению Варвару для Пюхтицы старец вымолил у Божией Матери. В 1958 году монахиню Варвару вызвали из Вильнюса в Москву, где предложили стать игуменией Иерусалимского Горненского монастыря, но она отказалась. Тогда Владыка Алексий (будущий Патриарх) поставил ее игуменией в Пюхтицу. Старец Сампсон говорил, что нужно молиться об этом назначении перед мощами мучеников Виленских. Благодаря этому назначению Пюхтицкая обитель расцвела и стала одним из главных духовных центров Русского Православия в 1970–1990-е годы.
Поскольку я часто ездил в Пюхтицу, мне было известно, что у отца Гермогена были сложные отношения с игуменией Варварой, которая требовала от сестер исполнять ее благословения, а не духовника. Когда в 1992 году отец Гермоген уехал насовсем из Пюхтицы в Печоры, мне казалось, что правильнее было бы оставаться в Эстонии. Тем более что многие пюхтицкие сестры после этого покинули монастырь и вернулись в Россию. Но в тот момент я не знал, что это было вынужденное решение, которое поддержали псково-печерские старцы.
Но к счастью, примирение отца Гермогена с игуменией Варварой состоялось. Сам отец Гермоген так вспоминает об этом: «За месяц до смерти матушки Варвары (в 2011 году) я к ней приехал, исповедовал ее, очень глубоко тогда поисповедовались, она многое вспоминала, а что не вспомнила, я ей какие-то грехи подсказал, она их признала, дальше стала каяться,– очень глубокая исповедь была! Я ей прочитал разрешительную молитву, причастил ее. А потом через месяц она отошла ко Господу».
***
Последняя наша встреча состоялась три года назад. Я приехал в Снетогорский монастырь с группой паломников, направлявшихся в Печоры. Отец Гермоген принял меня в беседке, и мы общались с ним около двух часов. Я рассказал ему о смерти мамы, подарил новые свои книги. Но самым важным в этой встрече было разрешение мучившего меня вопроса. Умер один из моих духовных друзей, с которым мы поссорились и расстались при его жизни, и не смогли примириться. Для меня это было как «жало в плоть» (2 Кор. 12, 7), о котором говорит св. апостол Павел. Но как примириться с человеком, который уже скончался, которого уже нет в земной жизни? И отец Гермоген разрешил эту печаль и боль. Он сказал, что после исповеди священник, а еще лучше – старец должен назвать в разрешительной молитве оба имени: исповедавшего грех и ушедшего из земной жизни человека. Тогда эти узы греховные разрываются, и человек освобождается от тяготившего его греха. Здесь же, в беседке, батюшка надел епитрахиль, поручи и прочитал разрешительную молитву. Впоследствии еще дважды воспользовался я этим старческим советом и после исповеди и разрешительной молитвы, произнесенной с именами ушедших, пришло чувство прощения и любви к ним. И как благодарен я Господу за этот совет, поданный через отца Гермогена, и освободивший меня от многолетней тяжести.
После благословения батюшка попросил меня подождать и ушел в свою келью. Возвратившись, он протянул мне пакет со словами: «Это тебе на труды, посмотришь потом». Уже сидя в автобусе, я заглянул в пакет: там находился конверт с деньгами, на котором была надпись: «пенсия отца Гермогена», вокруг конверта лежали денежные купюры в долларах, евро и рублях. Эти деньги очень пригодились мне для издания новой книги…
***
А теперь попытаюсь вспомнить некоторые советы, наставления и рассказы отца Гермогена. Получилось совсем немного, но из этих крупиц со временем, быть может, составится полное и насыщенное фактами жизнеописание старца.
Он был первым священником, который направил меня на путь духовной жизни. Благодаря ему я полюбил Пюхтицу, много лет ездил в этот благодатный край, где всем сердцем чувствуется любовь и дыхание Пречистой Матери Господа.
Отец Гермоген советовал частую исповедь и внимание к помыслам и движениям души.
«Пришел в монастырь мужчина, хорошо одетый, в костюме, накрахмаленной рубашке, при галстуке. Задает он свои вопросы, мы беседуем, а от него воняет (другого слова подобрать не могу, – смрад, да и только). Не могу понять, отчего это происходит. Но в храме подошел он ко мне на исповедь – и выяснилось, что у него было много женщин. И вонь эту – злосмрадие – дает блудный грех. Недаром говорят «злосмрадие греховное».
«Русь начала молиться, и в этом наша надежда, потому что через возрожденные монашеские обители восстанавливается молитвенное ограждение земли нашей. В каждом из этих монастырей служится Божественная литургия, обязательное чтение Псалтири, делание Иисусовой молитвы, с тем чтобы молитва стала непрестанной по слову апостола: «Непрестанно молитесь» (1 Сол. 5, 17)».
«Когда приезжаешь в святое место,– монастырь, дальний храм,– обязательно причащайся. Это необходимо не только тебе, но и самому святому месту».
«Нужно каждый день записывать свои грехи для будущей исповеди. Бесы всё записывают, а на мытарствах обличают душу. А наша задача – сделать этот список меньше».
Добавьте комментарий