Недалеко от столицы Казахстана города Алма-Аты, в Аксайском ущелье, среди вечнозеленых елей, у места, называемого по-казахски Кызыл-Жарским урочищем, (по-русски Красный Яр), возвышается деревянный восьмиконечный крест. На каменном подножии его выгравирована надпись: «Иеромонахи Серафим и Феогност, мученически погибли 29 июля/11 августа 1921 года».
С того памятного для православных жителей города Верного (ныне Алма-Ата) дня прошло много лет. Сменилось не одно поколение жителей Алма-Аты, а из заупокойных синодиков прихожан Свято-Никольского Кафедрального собора не исчезали имена убиенных иеромонахов Серафима и Феогноста. Ежегодно, после совершения торжеств престольного соборного праздника в честь великомученика и целителя Пантелеймона, совершались заупокойное всенощное бдение, а затем Божественная литургия и панихида в память убиенных новомучеников.
После службы обязательно собиралась, как собирается и теперь, группа паломников, которая вместе со священниками совершает восхождение к могиле у Красного Яра. Из Аксайского ущелья видны величественные вершины Заилийского Алатау – это красивейшее место в горах Тянь-Шаня.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II 11 августа 1993 г. установлено местное почитание новомучеников – иеромонахов Серафима и Феогноста и иже с ними в Казахстанской земле пострадавших.
Их по-монашески скромной жизнью, мученической кончиной и явлениями через их молитвенное ходатайство знамений милостей Божиих вписана не одна светлая страница в историю Православия в Казахстане.
***
В 1871 году была основана довольно обширная по своей территории Туркестанская епархия. В начале XX столетия здесь существовали три монашеских обители: мужской Свято-Троицкий Иссык-Кульский миссионерский монастырь, расположенный на берегу знаменитого горного озера, и два женских – Свято-Николаевский Ташкентский и Иверско-Серафимовский Верненский. Во все времена монашеские обители были оплотом Православия, школами духовной жизни, оказывающими религиозное и нравственное влияние на христианское воспитание новообращенных народов.
С целью распространения православной веры в Туркестанском крае и духовного просвещения местных жителей в 1882 году правящий архиерей Туркестанской кафедры Преосвященный епископ Александр (Кульчицкий) освятил избранное место и водрузил деревянный крест там, где, предполагалось основать мужской Свято-Троицкий миссионерский монастырь.
Первые насельники монастыря приложили много трудов, возводя храм, монастырские стены и здания, терпя недоброжелательное отношение кочующих племен, оборачивающееся нередко открытым нападением на иноков и потравой монастырских пастбищ.
Преосвященный Александр и его преемники по кафедре неоднократно обращались в Священный Синод с просьбой о назначении в монастырь настоятеля и увеличении числа братии. Однако просьбы их долгое время оставались безуспешными. Синод обращался к некоторым епархиальным Преосвященным по этому вопросу,– однако желающих отправиться в полудикий в то время Туркестанский край не находилось.
Далекий от Российских духовных оазисов Иссык-Кульский монастырь не имел достаточно сил и средств для решения трудных миссионерских задач. Для успеха дела нужны были мудрые сеятели, образованные монахи, но таких в Туркестане не было.
И все же в 1886 году, в монастырь приехали 11 иноков из Свято-Михайловской Закубанской пустыни, а в 1894 году на берега Иссык-Кульского озера отправились 8 иноков с Валаама, во главе с игуменом Севастианом, принеся с собой дух Валаамской обители. Несколько лет спустя, уже в начале ХХ столетия, в монастырь были приглашены из Рождество-Богородицкой Глинской пустыни Курской епархии несколько иноков, в числе которых были монахи Серафим, Феогност и Анатолий. Известно, что это были образованные иноки высокой духовной жизни. Кроме того, отец Серафим был наделен иконописным талантом и имел прекрасный певческий голос, отец Анатолий был замечательным певцом и незаурядным регентом, а отец Феогност имел хорошие административные способности. В Свято-Троицком монастыре глинские иноки сблизились с монахами Пахомием и Ираклием.
Отец Серафим (в миру его имя было Александр) – родился в г. Глухове в 70-е годы XIX века. Отец его, Евфимий, был управляющим имением. Мать его – Мария была женщиной кроткой и благочестивой, ей Александр обязан первыми уроками веры и выбором жизненного пути. Когда Александр был еще гимназистом, матери его было открыто Богом в сонном видении, что сын ее примет мученическую кончину. Однажды Александр подыгрывал себе на баяне и пел церковные песнопения. Вдруг слушавшая его мать заплакала. На вопрос сына: почему она плачет,– Мария ответила, что во время пения сына она видела венец над его головой и Ангелов. В тот день она открыла сыну, что его ожидает мученическая кончина. Это знание определило судьбу юноши и он ушел в Глинскую пустынь, где принял монашеский постриг с именем Серафим.
Многие годы он нёс послушание в скиту в иконописной мастерской. Отец Серафим сам рассказывал, как его смиряли старцы в монастыре. У него был прекрасный голос и потому в великие праздники его непременно благословляли читать паремии. Отчитает, а наместник велит ему сразу из храма в скит возвращаться. Он плачет, не хочет идти в скит, желая со всей братией служить в монастырском храме торжественную всенощную и Литургию, а его – в скит. «Ничего не поделаешь,– говорил отец Серафим,– плачу, но иду».
В Глинской пустыни духовником отца Серафима был иеромонах Домн (Аггеев;† 1908 г.), духовная связь с которым не прекращалась у отца Серафима и после кончины старца. Духовная дочь отца Серафима монахиня Магдалина (в миру Феоктиста Савельевна Халина, 1883–1993 гг.) вспоминает: «Когда в 1917 году царя свергли, такая страсть была! Женщины наряжались в священнические ризы, в митры, как архиереи, на телегах по городу ездили, песни пели, плясали. Такое кощунство! Я ночью к батюшке в ущелье убежала. Поднялась в гору, а отец Серафим уже встречает меня и говорит: «Знаю, зачем пришла. Мне Домн сказал: “Серафим, Серафим, царя убрали, и скорыми-скорыми шагами все пойдет к погибели”».
В 1909 году глинские монахи Серафим и Антоний были вызваны из Иссык-Кульского монастыря в кафедральный город Верный (Алма-Ата), где удостоились сана иеромонахов и были оставлены для служения в церкви архиерейского дома. В свободное от несения седмичных служб время, они уходили для молитвы в горное урочище Медео, где основали скит на сопке Мохнатой.
В скит на Медео пришли также иеромонах Феогност и монах Ираклий. К этому времени в скиту на Медео были поставлены деревянные келии, поклонный крест; там была устроена также подземная церковь в честь преподобного Серафима Саровского.
Монахиня Иверско-Серафимовского монастыря Магдалина, духовная дочь иеромонаха Серафима оставила свои воспоминания о событиях того времени: «Там была очень красивая церковка. Глубоко вниз вело около двадцати ступенек. Она небольшая была, как комната, но отдельно устроены были алтарь, пономарка. Внутри все было обшито тесом. Деревянное паникадило и всю утварь отец Серафим сделал своими руками. Там красиво было, как в раю! Икон много у нас там было, отец Серафим их писал. Народа много приходило из города, владыка Димитрий часто приезжал. Особенно много людей приходило летом, на праздник преподобного Серафима Саровского, но все не вмещались: кто на улице молился, кто на ступеньках. Монахи чистотой своей жизни привлекали к себе верненцев,– как простой народ, так и именитых. Отец Серафим рассказывал, своим духовным чадам: «Как-то лежал я больной. И так мне захотелось рыбы. Вот лежу и думаю: если бы я поел рыбы, я бы выздоровел, так хочется рыбы. К вечеру, слышу голоса на улице. Открываю дверь келии и вижу – стоит на пороге губернатор и говорит: «Батюшка, я тебе рыбки привез». Я про себя и подумал: Господи, Господи, милость Твоя какая, я только помечтал о рыбке – и сам губернатор мне ее привез».
К этому периоду времени относится основание в Верном Иверско-Серафимовской женской общины. В 1910 году она была ходатайством епископа Туркестанского Димитрия обращена, в женский общежительный монастырь. Иеромонахи Серафим и Анатолий духовно окормляли сестер обители. В 1913 году в монастыре началось нестроение вследствие удаления из обители правящим архиереем игуменьи Нектарии. Отец Серафим пытался убедить преосвященного Иннокентия не удалять игуменью, за что владыка пригрозил лишить его мантии. В ожидании обещанного наказания отец Серафим написал знакомой монахине дивеевского монастыря с просьбой спросить о нем у блаженной Паши Саровской. Пашенька ответила так: «Напишите ему, скажите ему: снять мантию – не пояс распоясать. Пусть не беспокоится». – И действительно, угроза епископа так и осталась на словах.
Отец Феогност оставался в Иссык-Кульском монастыре до 1916 года: в последнее время своего пребывания в монастыре он был благочинным и помощником духовника для мирян.
Летом 1916 года началось восстание киргизов, они напали на монастырь и стали требовать ценности. Монахи объяснили, что у них ничего нет. – Киргизы долго шумели и велели к назначенному дню приготовить ценности и деньги, пригрозив расправой. Часть монахов, в том числе и отец Феогност, ушли из монастыря в горы и в ближайшие селения. Старые и немощные монахи решили остаться, предав себя воле Божией.
В назначенный день оставшиеся в монастыре монахи отслужили литургию, исповедались и причастились. Киргизы прискакали утром, ворвались в монастырь, побили иконы, забрали церковную утварь и изрубили саблями всех оставшихся монахов. Вернувшиеся после разгрома иноки похоронили убиенных братьев неподалеку от монастыря. После этого отец Феогност вместе с иноками монастыря Пахомием и Ираклием ушли в город Верный.
Собравшиеся в Верном монахи решили найти для молитвенных подвигов более уединенное место. Когда начали искать место для нового скита, отец Серафим сказал, что его Сам Господь укажет.
Однажды отец Серафим с сестрами монастыря в сопровождении странника Виктора отправились на лошадях в Аксайское ущелье искать место для нового скита. Притомившись, к вечеру остановились они близ пасеки у подножия Кызыл-Жарской горы. Наловили в Аксайской речке рыбы, перекусили и остановились на ночлег. Виктор говорит, показывая на гору: «Отец Серафим, гляди-ка, как сияет, огонь Божий сияет! Пойдем, поднимемся, посмотрим». Послушницы Феоктиста с Александрой как ни смотрели, ничего не смогли увидеть: темнота кругом, да и только. Но отец Серафим сказал: «Да, вижу, яркий свет горит на горе». Три дня пробыли они у подножия горы, и каждое утро отец Серафим и Виктор ходили осматривать место, откуда с наступлением сумерек исходило это неземное сияние, и, возвращаясь, говорили между собой: «Какое дивное это место! Как там радостно! Какая там святость, красота какая, какая благодать!»
И вот на месте том, как Богом указанном, иеромонахи Серафим, Феогност, Анатолий, Пахомий и монах Ираклий начали строить скит. Вырыли несколько пещер – одни для молитвы, другие для хранения продуктов. Духовником скита стал отец Серафим. Обедню служили в большой деревянной келии отца Анатолия.
Монахиня Магдалина вспоминала о необыкновенном молитвенном настроении, о благолепном пении, которые сопровождали службы в Аксайском скиту: «Пели они сами, ой, пели! Стоишь, молишься, как не на земле. Я и сейчас представляю – как не на земле, нет. И какая-то жалость, и душа трепещет, радуется!..»
Когда монахи жили уже в Аксайском ущелье, отец Серафим имел в тонком сне видение. Идут они втроем: Анатолий, Феогност и Серафим по ущелью и видят – стоит храм красоты необыкновенной. Сначала зашли в него все втроем, но потом отец Анатолий вышел из храма. И освящают в этот храм пять горящих паникадил. Вдруг одно из них, центральное, закачалось, закачалось, будто кто-то толкал его из стороны в сторону, оборвалось и упало на пол. Вслед за ним и второе паникадило закачалось и упало. Третье паникадило закачалось, но не упало, удержалось, а два паникадила висели неподвижно. «И я,– вспоминал отец Серафим,– от изумления проснулся». – Все эти откровения о своей кончине слагал отец Серафим в своем сердце, умножая свои иноческие труды и подвиги.
Между скитами Кызыл-Жарским и Медео было сообщение – ездили через горы на лошадях. Отец Серафим приезжал служить на Медео каждое воскресенье. Послушницы Александра, Татьяна и Дарья пели на клиросе, монахиня Феоктиста была за пономаря. Но какие это были службы! Очевидцы вспоминают: когда батюшка служил литургию, в алтарь невозможно было смотреть, сияние стояло необыкновенное. А когда Феоктиста дверь из пономарки в алтарь открывала, то и на отца Серафима она не могла смотреть – в таком сиянии он стоял, что и словами выразить невозможно, и трепет ее такой одолевал, что она от алтаря сразу отходила, как будто какая-то сила ее отталкивала. «Такая, видимо, благодать была»,– вспоминала матушка Феоктиста.
В Аксайских горах монахи косили сено, выращивали картофель, у источника рядом со скитом сажали гвоздики, которые можно найти и сегодня. На другой стороне ущелья, через речку, находилась пасека, где жил старый пасечник-вдовец со своими детьми. Монахи любили бывать у пасечника и беседовать с ним.
Скит продержался до 1921 года. Иссык-Кульский Свято-Троицкий монастырь новая власть закрыла в 1919 году. В августе 1921 года все пятеро иноков, живших в скиту, пошли в город на праздник святого великомученика и целителя Пантелеимона. После службы двое из них – отцы Ираклий и Пахомий – остались в городе, а остальные возвратились в скит. 28 августа в скит приехали на лошадях трое красноармейцев. Отец Серафим принял их в своей келии, напоил чаем с медом, постелил сена и уложил спать, а сам вышел на скитский двор помолиться – молился он стоя на коленях. Под утро красноармейцы подошли к нему сзади и наставили винтовки в спину. Он успел крикнуть: «Анатолий!»,– и в это время они выстрелили. Отец Анатолий, услышав голос и звуки выстрелов, понял, что отца Серафима застрелили и побежал на гору. А красноармейцы пошли к отцу Феогносту, который спал в своей пещере-келии, и выстрелили ему в сердце. Они перерыли все в келиях в надежде найти деньги и ценности, но, не найдя ничего, ушли. В эту ночь отец Пахомий, ночуя в городе, видел во сне, как на скит напали эфиопы.
Когда монахи и некоторые из духовных чад отца Серафима пришли в скит, они нашли его стоящего мертвым на коленях, правой рукой он держался за столбик, в левой держал четки. А отец Феогност лежал в своей келии на лежанке, будто спал со скрещенными на груди руками. На следующий день приходили милиционеры и разрешили похоронить убиенных. Выкопали могилу, покрыли ее досками и без гробов, завернув тела убитых в мантии, погребли.
Отпевал их в скиту отец Анатолий и 40 дней служил литургии в келии отца Серафима, которую тот сам выстроил. И во всех церквах города служили сорокоусты по убиенным.
На 40-й день по смерти отец Серафим явился во сне восьмилетней девочке Стефаниде (из семьи своих духовных чад). Она так поведала о нем: идет отец Серафим с радостным, сияющим лицом, впереди него – горящая свеча на подсвечнике, а сзади, тоже очень радостный отец Феогност. Одеты они были в том, в чем похоронены: отец Феогност в подряснике, на отце Серафиме поверх подрясника легкий полушубок, который он надел в ночь убийства, укрываясь от горной прохлады. Шли они на поклонение Господу. В этот момент мать разбудила девочку и та заплакала: «Мама, их встречали Ангелы, но ты не дала мне досмотреть, как Господь даст им новую одежду».
Убийц нашли, но военный трибунал судить их отказался. Сказали так: «Они убили монахов, а монахов мы и сами убиваем». Впоследствии эти трое совершили другие преступления – убили в городе несколько человек. Их судили и приговорили к расстрелу.
Монахиня Магдалина вспоминала: «Незадолго до гибели приснопамятных отцов Серафима и Феогноста сидели мы – Александра, Татьяна, Дарья, я и батюшка Серафим в цветнике у поклонного креста на Мохнатой сопке. Батюшка Серафим в этот день сказал нам: “Сестры, вы после меня великие скорби понесете”. Дал он нам Святые Дары, вложенные в небольшую коробку, зашитую в матерчатый чехол с лямкой для ношения на груди и сказал: “Когда будете в тюрьме и вам станет известно, что там есть священник, напишите на бумаге свои грехи и тайно передайте ему, чтобы разрешил. Когда разрешит, прочитайте молитвы, какие будете помнить, и, взяв ложечкой Святые Дары, причаститесь”. Несколько лет Святые Дары хранились у меня под окладом иконы. А когда в 1935 году нас всех четверых арестовали и погнали в город Котлас, мы взяли их с собой, и, терпя все тяготы тюремной жизни имели большое духовное утешение, приобщаясь Святых Животворящих Таин».
Провидя свою кончину, отец Серафим говорил своим духовным дочерям, приходившим в Кызыл-Жарский скит: «Меня не будет. Я буду здесь похоронен, а вы каждый год ходите ко мне на могилу».
Монахини, инокини и прихожане выполняли это послушание. Каждый год, идя на могилу, они заходили на пасеку. Старик-пасечник завещал своим детям: «Тех, кто идет на поминки, поить чаем, наливать мед и давать столовые ложки – пусть ложками мед едят и их поминают». Со временем келии монахов были разобраны на дрова и сожжены угольщиками, и сегодня на месте келий остались ямы.
После всего случившегося отцы Пахомий, Ираклий и Анатолий жить в скиту не остались.
Остается сказать несколько слов о судьбе сподвижников преподобномучеников.
Отец Пахомий (в миру Прохор Петрович Русин, 1888 года рождения, уроженец Курской губернии) был в 1935 году арестован и посажен в Алма-Атинскую тюрьму, а в 1936 году его расстреляли.
Монах Ираклий (мирское имя – Сергей Матях) жил в городе Талгаре, в семье старосты талгарской церкви И. Д. Дмитриева. В доме жить отказался и построил себе келию в саду. Очень любил детей Дмитриева. Бывало, играет с ними, забавляется, потом закроет лицо руками: «Прости, Господи!» – и смеется. К нему иногда приходили верненские монахини Евфалия, Дорофея, Магдалина и инокини Александра, Феодора, Мариамна, Татиана. Любили все вместе сидеть вечером в саду под яблонями и петь псалмы и духовные канты.
Отец Ираклий часто и надолго уходил в горы молиться. В 1928 году семью Дмитриева арестовали и отправили в ссылку на Аральское море. Перед арестом отец Ираклий ушел на Иссык-Куль в село Сазановку (ныне Ананьево), где его приняла семья Дубининых. Отец Ираклий предсказал свою кончину в день праздника Вознесения Господня в 1936 году. Перед кончиной он принял схиму.
Отец Анатолий в середине 20-х годов ушел в Сухуми, где жил в горах. Вскоре пришло известие, что и его расстреляли.
Время сокрыло от нас труды и подвиги отца Феогноста, не сохранилось о нем биографических сведений. Но Господь даровал ему мученическую кончину. В одной могиле лежит он с отцом Серафимом и одинаковым венцом увенчан с ним и со всеми новомучениками Российскими в Царстве Небесном. Само имя его, которое означает в переводе с греческого «Богом знаемый», говорит о многом верующему сердцу. Господь знает Своих, и прославление преподобномучеников Серафима и Феогноста – Его дар для духовного укрепления всех православных русских людей, находящихся в рассеянии «ближнего зарубежья». В один день стали они чужестранцами в земле, родившей и воспитавшей их. Но не может быть чужой земля, обильно политая мученической кровью сродников наших.
Прославление преподобномучеников Серафима и Феогноста и иже с ними пострадавшими иноками стало итогом многолетнего благоговейного почитания их православными жителями Казахстана. В течение 70 лет по всем храмам Алма-Аты и других городов казахской земли на всех литургиях и панихидах поминались их имена, а к могилам преподобномучеников постоянно ходили паломники. Из уст в уста передавались случаи благодатной помощи при молитвенном обращении к ним. Была написана молитва преподобномученикам, с которой обращались верующие к убиенным братиям. Мы не можем подробно описать все те чудеса, которые совершались и продолжают сейчас совершаться на могиле преподобномучеников. Вот лишь некоторые из них.
В день их прославления за литургией, при пасмурной погоде раздвинулись тучи, и луч света стоял над могилой,– сотни людей стали свидетелями этого удивительного явления. Бывает также, что ночью над могилой виден свет, и кажется, что там совершается богослужение.
***
В больнице от токсикоза умирала молодая женщина. Она была на втором месяце беременности, лежала неделю под капельницей, много дней ничего не могла есть – начиналась сильная рвота. Женщина страшно похудела, весила уже чуть больше 30 килограммов. Ее мать сходила на могилу преподобномучеников, слезно молилась, взяла воды из источника, принесла в больницу, дала попить дочери. Как только дочь выпила воду, сразу попросила дать ей поесть. Рвоты больше не было. Женщина поправилась, набрала вес, и накануне Крещения Господня 1996 года у нее родился сын Кирилл, весом 3,5 килограмма.
Летом 1995 года на могилу приехали паломники. Среди них был один неверующий, который сопровождал свою старую мать – помогал ей взбираться на гору. На территории скита он говорил кощунственные слова о вере и святых, курил. Во время трапезы этот мужчина посмотрел на могилу преподобномучеников, которая находится на горе выше трапезной, и вдруг глаза его остекленели, он упал со скамейки на землю и стал биться в припадке (прежде ничего подобного с ним не случалось). Его еле-еле отходил священник, помазав маслом из лампады, горящей на могиле. Когда он пришел в сознание, то ничего не помнил из того, что с ним произошло.
К сожалению, до нашего времени не дошло ни одной фотографии преподобномучеников, но сохранилось описание их внешности, оставленное монахиней Иверско-Серафимовского монастыря Магдалиной: «Отец Серафим среднего роста, среднего телосложения. Волосы густые, темно-русые, без седины, очень кудрявые, не длинные – не доставали до плеч. Борода густая, небольшая, кудрявая, темно-русая. Небольшие подстриженные усы. Лицо красивое, глаза голубые, большие, нос прямой, брови густые, немного сросшиеся. Выражение лица доброе, кроткое. Лоб закрыт скуфьей. Волосы из-под скуфьи выбивались и завивались вверх.
Отец Феогност выше среднего роста (на полголовы выше отца Серафима), крепкого телосложения, слегка полноват. Волосы темно-русые (но светлее, чем у отца Серафима), прямые, до плеч. Борода не очень большая, лопаточкой. Усы не очень длинные, не густые. Лицо строгое, мужественное, смуглое, немного полное, глаза карие (ни большие, ни маленькие), нос прямой, несколько удлиненный, брови прямые, негустые».
Добавьте комментарий