ПОСЛЕДНИЙ ХРАНИТЕЛЬ КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОЙ ОБИТЕЛИ (СТАРЕЦ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ ГРОШЕВ (1901/2 – 1987))

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О СТАРЦЕ АЛЕКСАНДРЕ

С дядей Сашей я познакомился много лет назад. С тех пор практически ежегодно, пока он был жив, навещал его в Кириллове. Мы пили чай в его маленькой келейке, беседовали: и эти беседы, и обстановка, и весь облик дяди Саши обретали какой-то особенный смысл и глубину. Позже, уже после похорон дяди Саши, на поминальной трапезе, иеромонах Арсений, давно знавший его, сказал: «Дядя Саша никогда ни о ком не сказал ни одного гнилого слова». И это действительно так. Меня особенно поражали в нем открытость и незлобивость. О людях он всегда вспоминал с особой радостью. Помолчит, покачает головой, скрестит руки на груди и тихо улыбается. В последние годы дядя Саша очень сильно ослабел и совсем плохо видел и слышал. Ему уже трудно было делать все самому. Помнится, моя крестная мать предложила дяде Саше переехать к ней в Москву, где о нем могли бы заботиться те, кто его любит. «Как же я преподобного Кирилла оставлю?» – сказал он в ответ на предложение и отказался. Мне пришлось быть свидетелем последних дней его жизни. С тяжелым переломом бедра он лежал в больнице, где не мог самостоятельно ни вставать, ни поворачиваться. Постель ему меняли редко, следить за ним было некому, и на теле образовались пролежни. Когда мы его переворачивали, то пришлось отрывать простыню вместе с живым телом. Дядя Саша тихо стонал, а я не мог сдержать слезы…

Было первое воскресенье Великого поста – Торжество Православия. Снег необычайно сверкал и искрился на ослепительном мартовском солнце. По зимней дороге, в санях, мы везли гроб с телом нашего дяди Саши на старое кладбище, что у храма Покрова Божией Матери – туда, где он хотел быть погребенным. На этом кладбище жителей Кириллова давно уже не хоронили, но все же нам удалось получить разрешение. Однако поставить крест на его могиле нам тогда не позволили…

После погребения, с большим трудом поднимаясь по крутому склону от могилы дяди Саши к Покровской церкви, я удивлялся, как легко нам удалось по глубокому снегу, между часто растущих деревьев, между высоких могильных оград пронести гроб на плечах. Через несколько лет я узнал от одного многими почитаемого старца, что в день кончины дяди Саши тот видел огненный столп от земли до неба и сказал: «Праведник преставился!» И теперь, вспоминая дядю Сашу, его чистую и ясную жизнь, так и хочется сказать: «Старче Божий Александре, помолись Господу о нас, грешных!».

Владимир Сидельников, иконописец

***

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРЦА АЛЕКСАНДРА

1. ЕПИСКОП ТИХОН (ТИХОМИРОВ)

Был у нас после революции в Череповце владыка Тихон. Прибыл он к нам из Новгорода, его посвятили, и он стал епископом Череповецким. Владыка был прозорливый, к нему много народу ездило. Поехал и я в Череповец, хотел поговорить с владыкой. А как подойти – не знаю. Когда он перед началом службы шел в алтарь, народу было много, не смог подойти за благословением, помолился про себя и попросил: «Владыка, благослови». Он обернулся и на расстоянии благословил. Потом велел привести меня в алтарь, благословил облачать его. Хотел, чтобы я надел стихарь, но я отказался – недостоин такой благодати. Потом много раз довелось облачать его – этого не забыть никогда. Когда он вставал в архиерейском облачении, казалось, что ты не на земле, и служит великий архиерей. Приехал к нему второй раз в Череповец. Он увидел меня, вышел, благословил, положил руку на голову и позвал к себе в келью чай пить. Такой простой был: «Пойдем ко мне, чаю попьем». А я так скорбел тогда, всё сожалел, что женился. Вокруг такие великие обители, столько подвижников, старцев, а я вот грешник великий. Владыка меня успокоил, все мои грехи сам сказал тогда, потом сказал, чтобы я не расстраивался, благословил жить в браке. Он сказал тогда:
– Жена у тебя хорошая, и сын будет хороший, живи в браке по-христиански.

Он отец мой духовный, и никогда я не расставался с ним, хотя его давно нет на земле. Как он меня встретил, с какой любовью – совсем простого, полуграмотного. В тот раз он всю мою жизнь будущую открыл, сказал, что будет у меня сын, который умрет молодым, что похороню всех родных и один останусь. Всё-всё сказал мне тогда Владыка, что меня ожидает, какие скорби, искушения – и всё исполнилось и исполняется. Как владыка Тихон служил – мало кто так служил. Это было небо на земле. Служил только по полному чину, ничего не сокращая из устава. Всенощная у него шла по пять часов. Его очень любили верующие, часто приглашали служить на приходы, в монастыри, но он ехал только тогда, когда был уверен, что не будут сокращать службы. Он говорил: «Не мы эти службы составили, в них каждое слово значит многое. Духом Божиим составлены службы, как же можно опускать из них что-нибудь! Мы же не знаем, какие последствия будут от всех этих сокращений. Каяться надо тем, кто сокращает». Еще Владыка говорил: «Если ты пастырь, то должен жить строго». Тех, кого он рукополагал в священники, жили по три дня в алтаре. Владыка с них брал обещание, что они самовольно не будут службы сокращать – только тогда рукополагал.

Это был великий старец и какой строгий к себе! На Великом посту в понедельник и во вторник не вкушал пищи, не пил воды совсем. В среду отслужит Литургию Преждеосвященных Даров, и после этого трапеза: смешает в стакане ржаные сухари, соленые грибы, немного чеснока – и всё. Четверг – снова не вкушает. В пятницу после Литургии – снова стакан сухарей с грибами, а в воскресенье пил чай. И так весь Великий пост. Если кто поел рыбы, Владыка на следующий день не причащал – нужно день подождать, потому что с кровью еда.

Потом началось обновленчество. Священники-обновленцы собрались на съезд и изгнали владыку Тихона. Только один на этом съезде – отец Сергий – сказал: – Это великий светильник миру, а вы его изгоняете, каяться потом будете. Он пострадал за эти слова. Но многие из священства потом каялись. После этого Владыку сослали на три года. Ему пришлось работать на лесозаготовках – таскал бревна по колени в воде и подорвал здоровье, стал совсем неспособным к работам. Ноги у него после этого всю жизнь болели, конечно, еще и от долгих стояний – он ведь дни и ночи молился. На ногах у него кожи совсем не было. Как он стоял на службах и молился днями и ночами – непонятно, это должна быть мучительная боль. На службах иногда садился на табуретку.

После изгнания обновленцами он ушел на покой в Нило-Сорскую пустынь, братия его приняла. Тогда я имел счастье часто видеться с ним. Он много служил – в Горицком монастыре, Кирилло-Белозерском монастыре, в приходских храмах. Особенно любил служить в Ферапонтовом монастыре. Я помогал ему облачаться, прислуживал в алтаре. Он часто брал меня с собой, когда выезжал на службы. Бывал у него в келье, пили чай. Владыка был великим молитвенником. Он почти не спал. 15 минут подремлет сидя – и снова встает на молитву; так целыми ночами молился, а мало кто знал об этом. Очень почитал владыка святителя Николая – каждый день акафист ему читал. И всё провидел – Господь ему столько открывал! Это невозможно передать, как было с ним хорошо: ничего больше в жизни не надо – только быть около него, такая у него была любовь к людям и молитва.

После закрытия Нило-Сорской пустыни Владыка жил в доме одного священника, служил в церкви Космы и Дамиана в Сорове, а в 1927 году уехал в Сергиев Посад, а потом – в Ярославль, там и жил на покое. Одна женщина ухаживала за ним. Мне два раза удалось приехать к нему в Ярославль. Он снова всю мою будущую жизнь рассказал. Последний раз был у него в 1933 году. Он меня на прощанье благословил и сказал: «Живи с Богом!». Посылал Владыке записочки с оказиями. Однажды он вызвал к себе женщину, жившую рядом со мной (она была его духовной дочерью). Та поехала к нему – исповедалась, причастилась, вернулась домой и почти сразу скончалась. Было ей 55 лет. Так Владыка ее напутствовал в жизнь вечную.

Перед кончиной Владыка долго болел, не мог вставать с постели. Он знал день своей кончины. Когда вызвали врача и хотели сделать укол, владыка сказал: «Не надо больше уколов, я отойду сегодня». Благословил всех, кто был рядом, каждому сказал слово, сложил на груди руки, попросил дать ему зажженную свечу и отошел ко Господу. Святейший Патриарх Алексий I его хорошо знал и почитал, приезжал к нему и даже предлагал епархию, но Владыка не мог из-за больных ног. Патриарх назначил ему пенсию.

Говорят, что Святейший переписывался с владыкой Тихоном, когда бывали оказии. После кончины Владыка мне несколько раз снился. Первый раз так: стою я в храме – вдруг открываются Царские врата, из которых выходит владыка и зовет меня словами: «Что же ты не подошел на благословение?» Второй раз увидел я во сне Владыку – побежал к нему, попросил благословения, а он обнял меня, прижал к груди и поцеловал. В другой раз приснился мне Владыка плачущим. И через несколько дней меня парализовало. Долго болел, но с Божией помощью исцелился. Еще один сон: стою я в храме и вижу, что храм загорелся, огонь подступает со всех сторон. Вдруг открываются Царские врата, выходит из них Владыка в полном облачении и зовет меня к себе. Однажды во сне облачал Владыку в алтаре.

Земля с его могилки исцеляет, всё время приходится подсыпать, так как люди разбирают. Бывал я там, сейчас не могу, сил нет, а если кто собирается в Ярославль, обязательно прошу сходить к Владыке на могилку. Чтобы земной поклон от меня положили и земли взяли с могилки. От многих недугов может она исцелить. Прошу всё рассказать ему обо мне и попросить помолиться, ведь он великий молитвенник.

2. АРХИМАНДРИТ ИОАНН НОВОЕЗЕРСКИЙ

Тогда еще многие монастыри и храмы были открыты. Какие подвижники в них жили! Трудно было, но всегда знал, что можно сходить за советом и утешением. Приходил я к архимандриту Иоанну Новоезерскому. Великий старец был, молитвенник, прозорливец. Он пришел в Нило-Сорскую пустынь из монастыря преподобного Кирилла Новоезерского. Однажды во время Литургии ему явилась Божия Матерь – это было перед самым закрытием пустыни в 1924 году. Как он плакал тогда! Когда монастырь закрыли, жил там же. Он знал все мысли приходящих к нему. Помню, как зашел к нему после двухмесячной болезни, еле добрался до монастыря, ходил согнувшись. После исповеди у отца Иоанна исцелился от болезни – будто ее и не было.

К нему много народа ходило. Он денег никогда не брал, и всех, кто приходил к нему и за кого просили помолиться, записывал в синодик – такие толстые тетрадки у него были – и все каждый день прочитывал. Потом он ослеп, но продолжал принимать людей – даже слепой знал, кто к нему приходил, называл по именам. Очень скорбел, что не может поминать всех по именам. Однажды завел разговор об этом, и только сейчас, когда я сам ослеп, понял, что он пророчествовал и вразумлял меня. Тогда он сказал, что, даже если не можешь поминать всех поименно, нужно продолжать молиться за весь мир. Еще говорил старец, что обязательно нужно исповедовать грехи у священника. После общей исповеди могли разрешать грехи только такие великие угодники Божии, как отец Иоанн Кронштадтский, а нам, грешным, обязательно нужно принимать исповедь от каждого.

3. ПОСЛУШНИК ИВАН СЕМЕНОВИЧ

Еще был в Нило-Сорской пустыни иконописец Иван Семенович – послушник из обители преподобного Кирилла Новоезерского, он имел замечательный иконописный дар. Здоровье у него было очень слабое, работать наравне с остальными братиями он не мог. Много скорбей, неприязни терпел он в обители, один его вид вызывал раздражение у братьев. Иван Семенович старался вставать где-нибудь в уголке, чтобы его не видели. Кельи ему не дали, так что он не мог заниматься иконописанием.

Однажды Иван Семенович стоял во время всенощной за печкой. И вдруг, когда запели полиелей, он увидел, как из Царских врат во главе священства вышел сам преподобный Кирилл Новоезерский, подошел к Ивану Семеновичу, благословил его и сказал: «Если не можешь у меня жить, благословляю тебя идти к преподобному Нилу Сорскому». В Нило-Сорской пустыни его приняли в число послушников, но кельи не дали, тем более что он не очень был способен к общим послушаниям. Никто не знал, почему он болел, а это был тайный подвижник, великий молитвенник и угодник Божий. Он носил на себе вериги, ночами молился. Господь ему многие тайны открывал. Заболел он после того, как его во время ночной молитвы жестоко избили бесы, особенно плохо стало с ногами. Поскольку кельи у него не было, спал он там, где позволят, обычно – сидя на чурбане и чурбан же подставляя под голову.

Однажды во время Литургии перед Иваном Семеновичем явился преподобный Нил Сорский в схиме и повелел ему удалиться на остров, захватив о собой все необходимое для иконописи. В это время заканчивалось строительство храма Успенского скита, и преподобный благословил написать для него икону Успения Божией Матери. Иван Семенович удалился на указанный ему остров, сделал шалаш и хотел приступить к писанию иконы, но подвергся нападению бесов, которые хотели помешать ему исполнить послушание. После этого нападения Иван Семенович почти три дня лежал в расслаблении. Исцелила его Сама Пресвятая Богородица.

Когда впоследствии его спросили, чем он питался на острове, Иван Семенович ответил, что приходила Сама Пречистая со святым Апостолом Иоанном Богословом и приносила ему пищу. Когда работа была закончена, перед ним снова явился преподобный Нил Сорский и повелел идти за собой, захватив икону. Они прошли по водам озера как по суху и вскоре оказались в Успенском скиту. Вошли они в скит ночью, при этом свет осиял храм, и преподобный Нил указал местоположение иконы. Икона эта сделалась главной святыней скита, прославилась чудотворениями. Келью Ивану Семеновичу впоследствии дали, затем перевели в Предтеченский скит, где он скончался и был погребен. Братия считала его праведником. На могиле его служили панихиды, паломники всегда подходили к ней и поминали почившего старца. По смирению своему он так и остался послушником, считая себя недостойным ангельского чина. Но после кончины он явился одному старцу облаченным в схиму.

Недалеко от Нило-Сорской пустыни находились два скита – Иоанно-Предтеченский и Успенский, в которых жили схимники в уединении, в строгих постах, в трудах и молитвах.

Иоанно-Предтеченский скит основал в середине XIX века иеросхимонах Нил (Прихудайлов). Он был окружен невысокой деревянной оградой. В скиту в уединении и безмолвии жили схимники пу́стыни. Всенощные в скиту продолжались до 12 часов по уставу афонских монастырей. Вход в скит женщинам строго воспрещался. В Иоанно-Предтеченском скиту Нил прожил около восьми лет, после чего в поисках еще большего уединения построил новую келью в пятидесяти саженях от того места, в лесной и болотистой чаще, Это было начало второго скита, в котором старец поставил церковь Успения Пресвятой Богородицы с приделом Всех святых, монашеская келья и две часовни – Гроб Господень и Гефсимания. Здесь старец выкопал два небольших пруда, расчистил землю под огород и сад. Территорию Богородичного Успенского скита также окружала деревянная ограда. Здесь прошли последние 10 лет жизни иеросхимонаха Нила. Успенский скит он любил необыкновенно за его особую природную тишину и покой. Здесь, у алтаря Успенской церкви, он и был погребен 23 июля 1870 года. Закрыли Успенский скит в 1920-е годы, постройки его разобраны в конце 1930-х годов, а Иоанно-Предтеченский скит сгорел в 1946 году.

Добавим в примечание сведения о судьбе Нило-Сорской пустыни. Губернские и уездные власти в 1924 году расторгли договор с Нило-Сорской общиной верующих, и на территории монастыря разместили колонию Кирилловского уездного исправительного дома. В 1927 году Череповецкий губисполком принял решение о закрытии Нило-Сорской пустыни и передаче ее сооружений для «культурных нужд» населению. Монахи еще какое-то время жили в Иоанно-Предтеченском скиту, но постепенно одни умерли, а другие разошлись. Колонию-тюрьму, просуществовавшую до 1930 года, сменил инвалидный дом, а затем психоневрологический диспансер, существующий там и поныне.

4. МОНАХИНЯ НЕКТАРИЯ

Была в Леушинском Иоанно-Предтеченском монастыре блаженная монахиня Нектария, прозорливая старица. (Леушинский Иоанно-Предтеченский женский монастырь основан в 1875 г. в местечке Леушино вблизи от реки Шексны между городами Череповцом и Рыбинском. Леушинский монастырь был в конце XIX – начале XX веков одним из самых больших женских монастырей России. Накануне 1917 г. в обители проживало около 700 насельниц. Благодаря неутомимым трудам игумении Таисии и молитвенному покровительству св. праведного Иоанна Кронштадтского Леушинский монастырь стал в один ряд с такими обителями, как Дивеево и Шамордино. В особой часовне, где собирались чтимые иконы Божией Матери, игумения Таисия учредила неусыпающее чтение акафиста Богородице, продолжавшееся около сорока лет. Монастырь оставался действующим до 1931 г., но в период с 1941 по 1946 годы был затоплен водами Рыбинского водохранилища).

Архиереи к ней ездили, беседовали, спрашивали совета, особенно когда настало трудное время для церкви. Приехал однажды поговеть в Леушино, исповедался, причастился, после чего духовник монастыря позвал к себе чай пить. После беседы он сказал: «Сходи обязательно к матушке Нектарии. Она не всех принимает, но тебя, думаю, примет». Зашел к ней, она и в самом деле приняла меня – полтора часа беседовали. Мать Нектария была из дворянок, из богатой семьи, очень образованная. Когда зашел к ней в келью, кровати не увидел – она, оказывается, спала на голых досках, лежащих на полу. Нo спала в основном сидя: подремлет, прислонившись к стене, и снова молится, людей принимает.

К ней много народа ходило, особенно в 20-е годы. Часто приезжали архиереи, монахи, спрашивали совета – что им делать, кругом такое творилось! Она многие мои забытые грехи за прошедшую жизнь сказала. Помнится, говорит: – Думаешь, это не грех, а это большо-о-о-й грех,– и называет всё, как было. Потом рассказала о будущей моей жизни, как буду жить, какие скорби ожидают. Рассказала она, как была восхищена во время сна на небо, видела усопших младенцев – они играют в веночках, кругом цветы, птицы летают, такое чудесное пение, красота неописуемая. Видела прекрасные храмы, в которых служили священники в митрах – некоторых она узнавала. И что интересно, видела некоторых из тех, которые были еще живы. Видела священников, стоящих у дверей храма. Когда спросила, почему те не входят в церковь, они ответили, что служили и стояли нерадиво в храме и потому здесь не могут войти внутрь. Еще говорила, что те, кто ухаживают за больными и престарелыми, очень счастливые люди. Им уготована великая награда Господом – она видела их селения.

В 2002 г. лето выдалось чрезвычайно засушливым, уровень воды в Рыбинском водохранилище упал ниже критической отметки. Из воды показалось месторасположение затопленного монастыря, благодаря чему 10 октября епископ Максимилиан (Лазаренко) отслужил молебен на месте бывшего монастыря. 15 ноября 2011 г. Максимилиан (уже ставший архиепископом) посетил это место вторично и вновь отслужил молебен.

5. МОНАХИНЯ МАРИНА

Часто бывал я в Горицком монастыре (Воскресенский Горицкий монастырь). Как там прекрасно пели – уплачешься, будто и не на земле находишься. Нигде больше не слышал такого пения, даже в Троице-Сергиевой Лавре.

Жила в Горицком монастыре блаженная монахиня Марина. Ее до сих пор многие помнят. Была она прозорливой, скольких утешала, наставляла, предсказывала важные события в жизни. Потом приняла на себя подвиг юродства. Келья ее находилась в корпусе с восточной стороны монастыря. Здесь стоял стол, лавка, иконы – и больше ничего. Спала матушка на полу, там лежала охапка соломы. Ночами всё молилась.

Пришли к ней как-то несколько человек в конце зимы в валенках. Она сразу спросила:
– Как море-то перешли?
– Какое море, матушка, ведь мороз!
Остались они ночевать в монастыре, а на следующий день оттепель – все растаяло, и пришлось им в валенках идти по воде – вспомнили тогда слова матушки.

Воскресенский Горицкий монастырь до революции был одним из самых знаменитых женских монастырей в России. Уникальна его история, связанная с судьбой многочисленных царственных и великокняжеских особ, сыгравших значительную роль в истории нашего государства. История Гориц удивительна – больше сорока знатных российских родов связаны с этим монастырем.

Монастырь находится в селении Горицы, всего в нескольких километрах от города Кириллова Вологодской области, на левом берегу реки Шексны. Основан в 1544 году княгиней Евфросинией Андреевной Старицкой, вдовой удельного князя Андрея Ивановича Старицкого, родного дяди царя Иоанна IV Грозного. В нем жила сама основательница княгиня Евфросиния и невестка ее Евдокия Александровна, супруга князя Владимира Андреевича, которые в 1559 году были утоплены в Шексне по повелению царя Иоанна Грозного. Среди именитых инокинь Горицкого монастыря были две супруги Иоанна Грозного: Анна Колтовская и Мария Нагая, царевна Ксения Годунова, княгини М. Н. Черкасская, И. И. Милославская и многие другие…

После революционной смуты 1917 года на базе монастыря была организована сельхозартель «Колос», в которой продолжали работать и молиться монахини вплоть до закрытия обители. В 1930-е годы монастырь закрыли, а большинство его монахинь были репрессированы. Настоятельницу игумению Зосиму после нескольких арестов расстреляли. Нетрудоспособные и престарелые инокини общей численностью около пятидесяти были потоплены на барже в Белом озере, остальные – расстреляны в Левашовской пустыни под Ленинградом, погибли в лагерях в Якутии. Монастырские корпуса были отданы под дом инвалидов, а в соборе одно время располагался сельский клуб.

6 октября 1999 года в Горицком монастыре вновь возобновилась иноческая жизнь. На сегодняшний день в монастыре живут 15 насельниц – 5 монахинь, 3 послушницы, а также трудницы. Сюда едут паломники со всей России.

Перед революцией Горицы представляли собой огромный монастырь, имеющий четыре скита. По устным рассказам, в нем было около тысячи насельниц вместе с трудницами. Горицкий монастырь в начале XX века славен был своими старицами. Тогда же в нем жили прозорливые блаженные старицы. И в годы гонений не пресекалось женское старчество горицких сестер. Те немногие матушки, которые уцелели от всех погромов, как могли, укрепляли в людях веру, поддерживали слабых, утешали плачущих, исцеляли телесно и духовно. Некоторые из стариц несли свой нелегкий подвиг в форме юродства. Вспомним имена этих стариц-молитвенниц: мать Марина, мать Калерия (Калинина), мать Асенефа (Клементьева), мать Рипсимия, мать Сергия, мать Уриила – к ним обращались за духовным советом, помощью и утешением множество людей. Рассказы о них записаны со слов старожилов города Кириллова.

Однажды матушка вошла в храм во время богослужения в одной рубашке до пят (впоследствии в этом храме было общежитие, стояли ряды коек). Потом в том же храме забралась на хоры и громко сказала служившему отцу Василию:
– Васенька, что ты все говоришь, скоро перестанешь.
И в самом деле, очень скоро храм закрыли.
В другой раз вошла в Троицкий собор, опрокинула скамейки и стала плясать и петь. После закрытия собора устроили в нем клуб и, действительно, пели и танцевали над гробницами основательницы монастыря Евфросинии Старицкой и подвижницы игумении Маврикии.

Бывал у нее не раз в монастыре. Увидит она меня и зовет:
– Пошли ко мне чай пить!
Предсказывала она закрытие монастырей и храмов. Зашел я в келью к матушке, она и говорит:
– Марину-дуру заберут, священников заберут, церкви закроют. Ой, лошадь ногу сломала.
И действительно, когда ее вывозили из монастыря, запряженная в повозку лошадь сломала ногу. В милиции с ней обращались с большим почтением, носили ей хлеб и еду. Затем отпустили, и она поселилась в деревне неподалеку от Кириллова. Жила в подвале – длинный такой коридор, а в конце ее комнатка. Было у нее восемь кошек. И в деревне к ней очень много народа ходило за советом.

Пришел и я к ней, а она шубy надела наизнанку, ходит согнувшись и говорит:
– Ой, больно, ой как болит, сил нет!
Мне смешно, ничего не понимаю, а она продолжает:
– Ой, болит, не могу ходить согнувшись.
Вспомнил ее слова потом. Весной на пахоте сильно налегал на плуг, ходил весь день согнувшись, после чего заболел, да так, что ходил и лежал согнувшись и стонал – два месяца болел. Пришел после болезни к матушке, а она мне:
– Говорила Марина тебе – не ходи согнувшись, а ты не послушался!

Собирался я зимой в поездку, а матушка говорит:
– Смотри осторожней, а то руки отморозишь!
И действительно отморозил, столько лет потом мучился.

Пришла к ней женщина и подумала: «Говорят, что матушка подвижница, а почему такая толстая?» Матушка вдруг и говорит:
– Почему толстая, почему толстая? Шуба у меня под мантией – вот и толстая!

Другой женщине, которая хотела привезти матушке картошки и овощей, сказала:
– Ничего не вези, мне бабы навезут, а тебе самой пригодится.
И точно – увеличили налоги, почти весь урожай пришлось отдать, так что еле дожили до лета.

Привезли матушке картошку. Вошли в келью, а она, ничего еще не спросив, говорит:
– Что мало картошки привезли? – и, обратившись к одному из приехавших, продолжала – пули свистеть будут, смотри осторожно, кланяйся, а то убить может.
Этот мужчина погиб на фронте.

Хотела одна женщина дать матушке два рубля, а когда пришла, дала один рубль. Матушка сказала:
– Ты же хотела два рубля дать!

Пришли к ней и говорят:
– Больная девочка у нас в семье, не ходит, работать не может, а нам ухаживать за ней надо, хоть бы Господь взял ее, что мучиться-то?
Матушкa ответила так:
– Если она умрет, вся семья под откос пойдет.
Девочка умерла, а следом за ней почти все члены семьи погибли.

Пришла к ней молодая девушка. Матушка обратилась к сидевшим за столом, как будто не для той девушки:
– Такая хорошая девка была, да вышла замуж, а за кого? Всё кха-кха, кашляет и кашляет. А дети-то сиротами останутся. Что же делать? По миру идти? – ничего, проживете.
Девушка еще замужем не была и не поняла, что это о ней сказано. Так и ушла, не переспросив. А матушка всю ее будущую жизнь предсказала: она вышла замуж, у мужа были больные легкие, все кашлял, болел и рано умер, оставив вдову с двумя сиротами.
Потом сказала той же девушке:
– Принеси ты мне молока да сметаны.
– Так далеко идти, матушка.
– Ну, потом принесешь, когда сможешь.
Приехала домой, а у них, оказывается, корова околела – матушка это прозрела.

Однажды во время болезни матушка 60 дней не вкушала пищи – только освященную воду пила.

Не раз бывало, что матушка вызывала к себе людей на расстоянии, как-то во время предсмертной болезни крикнула:
– Мать Асенефа, иди ко мне,– и та на следующий день приехала, а жила в сорока километрах, в другой деревне.

После кончины матушки одна монахиня обещала читать 40 дней Псалтирь об усопшей. Несколько дней молилась, а один день пропустила. Тогда матушка приснилась ей и сказала:
– Что же ты не прочитала Псалтирь?

Лет через десять после кончины матушки Марины ее останки хотели перенести на кладбище. Откопав гроб, увидели, что тело ее было нетленным,– препугались, и снова засыпали землей.

6. ИЕРОСХИМОНАХ САМПСОН

Раньше не знал и не слышал ничего о нем. Как-то был в Москве и в Николо-Кузнецком храме увидел, как идет старец к алтарю. Народа полный храм, так что не подойти, тогда я помолился: «Благослови, батюшка»,– он обернулся и на расстоянии благословил. После службы подошел к нему – он снова благословил меня, спросил имя, потом сказал, что могу прийти к нему по такому-то адресу – он поисповедует. Тогда не смог зайти к нему, так как заболел. Но он молился за меня – это я знаю. Однажды он приснился мне во сне и благословил. Я попросил передать ему об этом. Батюшка оказал тогда: «Это Ангел мой благословил, а ему передайте, что всегда молюсь за него». Отец Сампсон сейчас с преподобным Сергием служит – так верные люди говорят!

***

В завершение повествования об одном из подвижников последних времен и наследников Северной Фиваиды Древней Руси предложим вниманию читателей краткие сведения о храме, прихожанином которого до конца дней своих был А. Ф. Грошев.

ПОКРОВСКИЙ ХРАМ В СЕЛЕ АКСЕНОВО

Каменный Покровский храм села Аксеново воздвигнут в 1782 году. Кроме главного престола, освященного в честь Покрова Пресвятой Богородицы (он расположен в летней части храма), есть два придела: один – во имя мучеников Флора и Лавра, другой – во имя Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца. Приделы расположены в зимней части. Год постройки храма приходится на царствование императрицы Екатерины II. Кирилловский уезд в то время входил в состав Новгородской епархии, которой управлял с 1776 г. архиепископ Санкт-Петербургский и Ревельский Гавриил (Петров), член Святейшего Синода. Именно владыка Гавриил благословил строительство каменного здания Покровского храма в конце 70-х годов XVIII в.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы под Кирилловом являет собой типичный образец церковной архитектуры конца XVIII века. Его окружает каменная ограда с решетками, вход на церковную территорию украшают арочные ворота и небольшие башенки со шпилями. В 1936 году приход был закрыт. Однако храм не был осквернен: попытки местных властей превратить его в склад или зернохранилище успехом не увенчались. После нескольких неудачных попыток властей занять храм о нем словно забыли. И вспомнили только в 1943 году, когда государство резко изменило свою политику по отношению к Церкви. Тогда священника Павла Никитина, срочно вызвав в райисполком, убедили снова начать служение.

– На выбор,– вспоминал отец Павел,– дали три храма – открывай, какой хочешь. Покров и не в городе, и не в деревне, если начнут снова церкви закрывать, сюда не сразу доберутся…

Чудом выглядело возвращение храма к богослужебной жизни, тем более что, когда его открывали, священник нашел храм таким же, каким оставили его после последнего богослужения. Иконы, утварь, облачения и книги оставались на своих местах. Нашлись и певчие. 4 декабря 1943 года, в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, была совершена первая служба. Событие было особенно волнующим, поскольку оно знаменовало возрождение церковной жизни после восьмилетнего перерыва не только в Покровском храме, но и на всей Белозерской земле.

К Покровскому приходу – единственной церкви на весь край – собрались насельницы Горицкого Воскресенского монастыря, уцелевшие от гонений. Под Покровом Божией Матери нашли они прибежище и установили здесь крепкий церковный уклад. Одни на пели клиросе, другие пекли просфоры, поддерживали чистоту в церкви. Здесь любили молиться и строили жизнь если не по полному монастырскому укладу, то все же построже обычного, приходского. Нынешние старшие прихожанки Покровской церкви – воспитанницы горицких монахинь и послушниц, до сих пор хранят некоторые горицкие распевы. И помянники, оставшиеся от матушек, читают обязательно.

Вместе с горицкими насельницами в храме молилась и игумения Мартиниана (Мария Цветкова, 1859–1955), последняя настоятельница Ферапонтова монастыря. После закрытия обители она тихо жила в Кириллове, зарабатывала на жизнь стеганием одеял и другим рукодельем. Похоронили матушку Мартиниану на кладбище рядом с храмом, за алтарем. Здесь же покоятся и другие горицкие монахини, и настоятели храма разных лет: протоиерей Павел Никитин, протоиерей Петр Лисов, протоиерей Иаков Гончарук… Тут же похоронен и известный не только в Белозерье подвижник старец Федор Соколов (1879–1973 гг.) – человек высокой духовной жизни, молитвенник, отмеченный многими благодатными дарами, исповедник, претерпевший гонения и лишения за веру Христову. Его любили и почитали покровские прихожане, его духовными наставлениями жили и монахини, лишившиеся монастыря, и миряне. К могиле старца, что у ограды с южной стороны напротив зимнего храма, до сих пор приходят его духовные чада с детьми и внуками; часто просят отслужить панихиду старцу Федору люди из далеких мест, получившие молитвенную помощь от покровского угодника Божия.

На этом кладбище немало верных Покровских прихожан – герой нашего рассказа Александр Федорович Грошев, супруги Лебедевы – Павел Михайлович и Вера Яковлевна, Антонина Александровна Волкова, Анна Ивановна Виноградова…

Кладбище здесь особенное, и не только тем, что оно заботливо по-деревенски ухожено. Найдется ли на Вологодчине другой такой погост, где столько могил священнослужителей, монашествующих и послушников? К ним ходят, поминая своих наставников, просят прощения: не все наставления ценились вовремя…
До Тысячелетия Крещения Руси Покровский храм был единственным действующим храмом на несколько районов Вологодской области. Сейчас у жителей Кириллова есть возможность посещать богослужения в храмах Кирилло-Белозерского монастыря, тем не менее, многие остаются верными Покровскому храму.

В стенах прославленной обители преподобного Кирилла лишь с недавних пор возрождается духовная жизнь, в то время как в Покровском храме на озере удивительным образом сохранилась живая молитвенная атмосфера, подлинно народная церковная жизнь. Старинные иконы, утварь, облачения священников здесь – не часть музейной коллекции. За многие годы в храм собрались иконы из разных храмов и часовен района, разоренных в советское время. Перед древними образами наши современники преклоняют колена, как и их предки двести лет назад; как и они, благоговейно припадают ко кресту…

В Покровском храме благоговейно хранятся мощи святых преподобных Вассиана и Ионы Пертоминских, Соловецких чудотворцев. Милостию Божией святые Вассиан и Иона стали небесными покровителями церкви и места сего.

Здесь, как нигде, сохранился тот уклад церковной жизни, устав богослужения и та особая манера клиросного пения, которую заложили еще ферапонтовские и горицкие монахини. Удаленность храма от города делает это место каким-то особенным молитвенным уголком. Даже деревенского, дачного духа не чувствуется на Покрове, сюда приходят только молиться… Неспешно идет своим порядком приходское хозяйство: строится дом причта, зеленеет огород, вьются над ульями пчелы. Раньше сюда приходили в основном пешком, теперь всё больше машин собирается возле храма по воскресеньям да церковным праздникам. Но они не нарушают непередаваемую блаженную тихость, которая покоит эту дивную церковь.

У Покровской церкви счастливая судьба. Она уцелела в первозданном виде со времени постройки – с 1780 года, не подверглась ни разрушению, ни переделкам. Сегодня над гладью озерной часто звучит звон колоколов, призывая нас помнить о прошлом, любить и беречь настоящее…

Священник Алексий Мокиевский, 2002 г.