Монахи называют друг друга братьями, а всех, кто населяет монастырь – братией (братия, братья – множественное число от слова «брат»). Что же означает это слово? Корень его – «брать». Берем мы все, но дает – один Бог, только Он имеет власть и силу давать, все мы явились в мир творческой волей Отца Небесного. Он Один – Дающий. Весь же мир, видимый и невидимый получает от Бога в свою меру необходимую для жизни и творчества. Без Божией благодатной помощи мы не можем творить ничего доброго. Само слово «брать» уже включает в себя меру,– не одинаково должны брать мы от Бога, а в меру потребности.
Поэтому лозунг коммунизма: «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям» – правильный. Верна и сама идея коммуны – государства, которое имеет единую казну, и люди берут из нее в меру потребностей своих. Беда в том, что эти правильные идеи исказились злой волей людей, направляемых темной силой.
Но ведь первые коммуны на земле – это общины христиан времен гонений. В Деяниях Апостолов описано, что первые христиане приносили все, что имели и зарабатывали, к ногам апостолов, а те распределяли средства по нуждам каждого. То же самое происходило и до сих пор происходит в общежительных монастырях.
Монахи берут из общей чаши, из одного источника, а не из разных. В этом – ключ к пониманию братства. Все христиане во время Литургии причащаются из общей чаши – это и является началом того, что завершится в будущем веке. Господь возвратил нам радость помогать брату брать в его меру, найти эту меру, а не завидовать способностям и возможностям другого. Эта истина особенно хорошо постигается на примере монастырей и монашествующих, явивших миру истинные примеры братства и братолюбия. Здесь особенно виден смысл братства и братских отношений – определить свое место в жизни, свою меру, раскрыть свои дары и способности, свое назначение в мире, восстановить то, что существовало изначально, что было до грехопадения, восстановить единство всего мира в Боге.
Если мы вспомним историю утверждения христианства на Руси, то увидим, что именно с величайших примеров братства и братолюбия начался путь Святой Руси. С самого прихода на Русь христианства в Киеве – сердце молодого русского государства – возник Киево-Печерский монастырь, ставший для русского народа образцом и примером братства во Христе. Ведь каждый третий из числа святых Русской Православной Церкви, канонизированных до октябрьского переворота 1917 г. – монах Киево-Печерской Лавры. Так явилось на Руси первое великое братство, определившее путь Святой Руси, по которому она должна пройти сама и повести за собой иные народы.
Утверждение братства и братолюбия – одна из величайших задач Святой Руси. Именно поэтому Русь стала преемницей высоты христианского монашества Православного Востока и явились в ней замечательные примеры иноческого братства: Троице-Сергиева Лавра, монастыри Северной Фиваиды и, наконец, Оптина пустынь.
***
В истории Руси было еще одно событие, определившее до скончания веков путь Святой Руси по утверждению братолюбия. Событие это – жизнь и духовный подвиг первых канонизированных святых Русской Православной Церкви – святых благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. К их подвигу протягивается связь от подвига первого страстотерпца в истории человечества – Авеля. Они пострадали как будто не за Христа, но вели себя как Христос, не противящийся ведущим Его как агнца на заклание.
Борис и Глеб были сыновьями святого равноапостольного князя Владимира. Борис был любимым сыном из двенадцати, поэтому, когда отец заболел, он призвал сына в Киев, намереваясь передать ему Киевский стол в случае своей кончины. Но в это время стало известно о вторжении печенегов, и Борис с княжеской дружиной был послан отцом для отражения врагов. Не встретив печенегов, Борис повернул назад и остановился на реке Альте, где узнал о смерти отца и о том, что великокняжеский стол занял его сводный брат Святополк. Захватив власть, Святополк решил устранить возможных соперников. Особенно опасен был ему Борис – любимец киевлян, в руках которого была к тому же отцовская дружина и киевское ополчение.
Дружина предложила Борису идти в Киев и овладеть Киевским столом, но он не захотел нарушить святость братских отношений, сказав: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старшего, которого чту как отца. Эти слова показались воинам малодушием и от князя мягкосердечного они ушли к Святополку. Борис остался только с несколькими отроками – слугами своими. Святополк, известив Бориса о смерти отца, предлагал жить в братской любви, обещая увеличить его удел, а между тем послал отряд для убийства брата. Посланные Святополком пришли на Альту ночью, и, подойдя близко к шатру, услышали голос Бориса, поющего Псалтирь, решили подождать, когда Борис уснет. Но молодой князь, закончив заутреню, глядя на икону стал молиться: «Господи Иисусе Христе! Как Ты, в этом образе явившийся на землю и собственною волею давший пригвоздить Себя ко кресту и принять страдание за грехи наши, сподобь и меня так принять страдание! Слава Тебе, Господи, за все, ибо удостоил меня зависти ради принять сию горькую смерть и претерпеть все ради любви к заповедям Твоим. Не захотел Ты Сам избегнуть мук, ничего не пожелал Себе, как говорит апостол: «Любовь долготерпелива, всему верит, не завидует и не превозносится». И еще: «В любви нет страха, ибо истинная любовь изгоняет страх». Поэтому, Владыка, душа моя в Твоих руках всегда, ибо не забыл я Твоей заповеди. Как Господу угодно – так и будет».
Борис знал, что убийцы стоят за шатром. Изливши свою душу и успокоив ее верой, он лег на одр и с твердостью ожидал смерти.
Его молчание возвратило смелость злодеям: они вломились в шатер и копьями пронзили Бориса и верного отрока его, который собственным телом хотел защитить государя и друга. Этот юный воин именем Георгий, родом из Венгрии, был сердечно любим князем своим и в знак его милости, носил на шее золотую гривну: корыстолюбивые убийцы не смогли ее снять и отрубили Георгию голову. Тело Борисово повезли к Святополку. Узнав, что брат его еще дышит, он велел двум варягам довершить злодеяние: один из них вонзил меч в сердце умирающему…
Но Святополк не насытился кровью одного брата. Он немедленно отправил гонца к Глебу, сказав, что Владимир болен и желает видеть его. Глеб, обманутый этой ложной вестью, с малочисленной дружиной поспешил в Киев. Дорогой он упал с лошади и повредил себе ногу, однако не хотел остановиться и продолжал свой путь от Смоленска водою. Близ сего города и настиг его посланец от брата Ярослава, князя Новгородского, с уведомлением о смерти Вдадимира и о гнусном коварстве Святополка. Но в то самое время, когда Глеб оплакивал отца и любимого брата, явились вооруженные убийцы и захватили его ладью. Глебовы дружинники помертвели от страха. Глеб же понял, что его хотят убить.
И теперь, спустя тысячелетие, плач юного Глеба, переданный летописцем, пронзает сердце: «Не трогайте меня, братья мои милые и дорогие! Не трогайте меня, никакого зла вам не причинившего! Пощадите, братья и повелители мои, пощадите! Какую обиду нанес я брату моему и вам, братья и повелители мои? Если есть какая обида, то ведите меня к князю вашему и к брату моему и господину. Пожалейте юность мою, смилуйтесь, повелители мои! Будьте господами моими, а я буду вашим рабом. Не губите меня, в жизни юного, не пожинайте колоса, еще не созревшего, соком беззлобия налитого! Не срезайте лозу, еще не выросшую, но плод имеющую! Умоляю вас и отдаюсь на вашу милость. Побойтесь сказавшего устами апостола: «Не будьте детьми умом: на дело злое будьте как младенцы, а по уму совершеннолетни будьте»… Если же кровью моей насытиться хотите, то я, братья, в руках ваших и брата моего…»
Ни единое слово не устыдило убийц. Они как свирепые звери напали на него. Он же, видя, что не внемлют словам его, стал говорить: «Да избавятся от вечных мук и любимый отец мой и господин Василий и мать госпожа моя, и ты, брат Борис – наставник юности моей, и ты, брат и пособник Ярослав, и ты, брат и враг Святополк, и вы все, братья и дружина, пусть все спасутся!..» «Тогда окаянный Горясер приказал зарезать его без промедления. Повар же Глебов, по имени Торчин, взял нож и, схватив блаженного, заклал его, как агнца непорочного и неповинного». («Сказание о Борисе и Глебе», XI век).
Тало князя бросили на берегу «между двумя колодами», и лишь через несколько лет Ярослав нашел его нетленным. Оба брата были погребены в церкви св. Василия в Вышгороде.
Святые князья были крещены с именами Роман и Давид, но в мартиролог Русской Церкви они вошли со славянскими именами, ибо в этих именах заключен глубокий смысл. Борис – сокращенное славянское слово Борислав, т.е. «борющий славу». Борис оправдал свое имя. Он мог стяжять славу, мог поднять меч и победить в борьбе, но он поборол славу земную и стяжал Горнюю славу. Глеб – корень слова «глубина» – «глебети», т.е. находиться в глубине, проникать внутрь. Святой Глеб из глубины взял свою жизнь и принес ее в жертву братолюбию.
Добавьте комментарий