***
В любой ситуации мама советовала не задерживать внимания на негативном, тяжелом: «Каждый день непохож на другой, и наши неприятности могут смениться радостью. Не нужно реагировать болезненно, как будто совершилась непоправимая катастрофа в нашей жизни. Ну, потерял деньги, не сдал экзамен, плохо приготовлен обед – это такие мелочи! Не нужно волноваться и плакать. Постарайся принять с радостью и улыбкой все неприятности и проблемы. Зачем огорчаться и скорбеть о земном, о потере вещей или о том, что тебе сказали – это так ничтожно, чтобы из-за этого терять покой души».
***
«Никогда нельзя сдаваться и опускать руки ни в какой, даже казалось бы безнадежной ситуации»,– говорила мама, и вспоминала известную басню о лягушке, которая барахталась, попав в банку с молоком и таким образом не утонула, а сбила постепенно молоко в масло и выбралась на волю.
***
«Если посмотреть внутрь себя, в свою душу, то увидим, что в нас намного больше того, что мы осуждаем в других».
***
«Все эти люди, оскорбляющие нас, они в беде, в руках вражиих, их надо пожалеть, а совсем не обижаться и не делать вид оскорбленной невинности. Бесы нас оскорбили, а мы обижаемся на человека».
***
Супругам, которые жаловались на сложности в семье, мама говорила: «Идите в храм Божий, там разрешатся все ваши проблемы, повенчайтесь,– и вы увидите друг друга в ином свете, ваша жизнь переменится. Церковь освятит ваш союз в таинстве брака».
***
Приходившим к ней мужчинам Мария Сергеевна нередко читала стих, который запомнила от своей мамы:
А бери ты жену не больную, а здоровую,
Не одну, а с коровою,
И чтоб не ходила она за тобой с подойником
И не крутила бы тобою, как рукомойником.
***
Часто говорила: «У нас столько бед и неприятностей происходит из-за торопливости и поспешества».
***
Мама учила, что на жизнь жаловаться не следует, а надобно видеть то, что в ней есть хорошего, радостного, утешительного – и обязательно благодарить за это Господа: «Благодарите Господа за всё в жизни, за доброе и трудное, за радости и скорби – их посылает Господь для нашего спасения. Когда поймешь это, жизнь переменится, станет радостной, ликующей. Как много мы теряем от того, что не благодарим Бога! В скорби и болезни, которые переносятся с терпением и благодарностью Господу, скрыта радость духовная».
«Очень плохо для человека, когда он видит во всем, в том числе и в людях только отрицательные стороны. Многие семьи и дружеские связи разрушаются оттого, что близкие люди ищут недостатки друг друга, копаются в них, обвиняя близких в разных неприглядных поступках.
Не следует ругать своих сотрудников или других людей за плохо сделанную работу. Может быть, он просто не умеет иначе. Если у тебя лучше получается, значит с тебя больше и спросится. Каждый сам отвечает пред Богом за свои дела, и не наше дело оценивать труд других». Мама всегда останавливала меня, когда я начинал критиковать чьи-то книги или статьи, и повторяла: «если можешь, сделай лучше».
***
«Как ты можешь научить кого-нибудь, если себя не смогла научить!»
«Только любовь может победить зло».
БОЛЕЗНЬ И КОНЧИНА
Мама сама на листке изложила историю своей болезни. Вот ее текст:«В 1994 году появилось родимое пятно на коже в виде сердечка. Показалась врачу, который сказал:
– Это меланома кожи – страшный очаг. Он распространяется во все органы. Ищите хорошего доктора, не загорайте, не лечитесь у экстрасенсов. Чем раньше покажетесь онкологу, тем эффективней будет лечение.
Прошла обследование у онколога, сделали анализы в 1-й поликлинике при Мытищинской больнице. Через каждые шесть месяцев ходила на осмотр. От операции сразу отказалась. Я знала, что операция лишь ускорит конец, и потому решила оставить все на волю Божию.
Врачи порекомендовали смазывать пятно только соборным маслом, которое получила в церкви после таинства соборования. Приказано не завязывать болячку, ничем больше не смазывать, не греть, не бывать на солнце.
Родимое пятно не заживает. Днем ничего не чувствую, как бы все зажило, а ночью верчусь, и как будто снова лопается пленочка, покрывающая поле и чувствуется боль. На все воля Божия, сколько отпущено, столько и будет.
Пятно набухало и постепенно росло. 12 апреля 2000 года на нем появилась трещина. В июне 2000 года наш онколог Юлиана Глебовна сказала: «Живите так, как есть. В Вашем возрасте и состоянии нет смысла жечь и резать, будет еще хуже. Сколько продлится процесс – неизвестно», то есть согласилась с моим выбором – не делать операции. Отобрала мою карточку больного, которую дали мне там полтора года назад. Я спросила: «Как же я буду приходить, если у меня на руках нет документа?» Она ответила: «Найдем по спискам».
В общем, я оставлена на Божию волю. Пока все терпимо. Пятно не разрастается и воспаление только в одном уголке. В большинстве случаев можно сказать, почти никогда я не думаю о болезни и смерти. Но «земля еси и в землю отыдеши, аможе вси человецы пойдем». А когда – никто не знает.
Болезнь моя прогрессирует. 4 декабря 2001 года болячка стала кровоточить. Начали делать перевязки.
Родимое пятно растет и расширяется, два раза при перевязке было кровотечение. Сейчас все подсохло и по два дня хожу вообще без повязки, а на третью ночь – завязываю (заклеиваю), чтобы смягчить и не повредить. Болей нет, слава Богу. Иногда, когда очень нужно, приходит медсестра, наш друг Валя, которая добровольно пришла два года назад и стала нас опекать. С Сашей познакомилась на занятиях – православных беседах, которые ведутся в их поселке в Доме культуры в библиотеке. И еще одна медсестра – это уже старый Сашин друг, привезла все что надо для перевязок: перчатки, вату, стерильные бинтики, перекись водорода и разные мази. Кроме того какую-то настойку на травах. Пью по чайной ложке утром, очень благотворно влияет.
9 декабря при снятии повязки очень сильно лилась кровь из ранки, с большим трудом удалось остановить.
10, 11 и 12 декабря приходила медсестра Валя из Лунево и делала перевязки. Дай Бог ей здоровья.
Надо самой научиться обрабатывать рану, чтобы не нагружать медсестру. С 24 декабря перевязки делала сама у зеркала.
Март 2001 года – началось разложение. 3 апреля я поехала к онкологу и сказала, что прошу направить меня на операцию. Больше ждать было нельзя, образовался целый гриб кровоточащий и гноящийся. Она сказала: «Немедленно удалять! Сегодня же в больницу!». Мне тут же дали направление на операцию в отделение плановой хирургии.
Операцию сделали на Страстной неделе, и Пасху я встретила в больнице».
Письмо из больницы
«На следующее утро я уже была в приемной больницы. Помогли мне друзья – Сашина крестница заказала такси и Риточка еще вечером приехала, и собрали вещи. Мест в палатах не было, и меня поместили в огромном холле-зале на диване, поставили ширмочку, чуть приоткрытую простынкой. В диване обшивка кожаная порвана и кожа завернулась. Матраца тоже не нашлось, дали одеяло, сложили вдвое,– у сестры-хозяйки нет никаких подстилок. За два дня до операции я познакомилась с милыми людьми из палат (напротив холла) и рассказала об «удобствах». Потом начались анализы, а 6-го в 12 часов дня сделали операцию под местным наркозом, удалили болячку. Перед операцией и после операции отец Олег приезжал с Сашей ко мне в больницу, причащал. Какая я счастливая!
После операции меня опекали давние наши друзья Люся и Ирина,– приходили каждый день навестить и помочь. 7-го со мной была до двух часов дня Ирина, и до шести часов вечера – Люся. И после операции мне не нашлось места. За первые два дня я перезнакомилась со всеми больными соседних палат, благо лежала в зале, и, когда привезли с операции, одна женщина (Таня) говорит, что завтра она выписывается, а у нее два матраца на койке, так что один можно взять. Вечером Люся пошла к ней в палату, принесла и застелила диван а одеяло свернула под подушку. Тут уж я как принцесса, полный комфорт. Спасибо добрым людям. Мой лечащий врач – Светлана Владимировна сказала, чтобы я не огорчалась тем, что не поместили меня в палату, поскольку там лежат очень тяжелые больные, так что неизвестно, где лучше. Да и мне нравилось лежать именно в холле. Здесь нет стонов, тяжелых больных, капельниц. Прогуливаются ходячие больные, воздух очень чистый, простор, тепло.
Всего два дня на ночь делали обезболивающий укол, а потом я не стала и делать, так как не болело. Ежедневно перевязывали. На седьмой день был обход (много сестер и врачей),– приходил какой-то начальник проверить отделение перед комиссией из здравотдела, и главврач отделения очень ругался, кричал и упрекал меня, что я занимаю место в холле, где должны отдыхать больные, и что мое место дома, раз нет места в палате. Я очень расстроилась, когда все ушли. Моя же врач потом подошла ко мне и велела быть спокойной. Когда она посчитает нужным, тогда и выпишут.
В субботу перед Пасхой сняли швы, но было небольшое нагноение. Поставили дренаж – марлю прямо в ранку, с лекарством. В эту ночь дежурила Светлана Владимировна, которая подошла ко мне и сказала, что освободилось место в палате. Я быстро перебралась, опять с помощью выздоравливающих. В 12 часов ночи мы с одной старушкой Марфой (89-ти лет) зажгли свечку, поставили ее в кулич (Саша накануне привез мне освященные в церкви яйца и кулич), помолились, пропели «Христос Воскресе!», другие пасхальные песнопения и я легла спать уже в палате, радостно встретив Светлое Христово Воскресение. ((После Пасхальной заутрени я приехал в больницу, принес кулич, паску, крашеные яйца и подарил мини-книжку «Мама» – сборник стихотворений, поэтов разных стран, посвященных матери. Мама не расставалась с этой книжкой до последнего дня жизни.)
На второй день после Пасхи, на «Иверскую» меня выписали из больницы. Добрая соседка Ирочка, Сашина крестница заказала такси и привезла меня домой в Мытищи, никакой платы брать не захотела. И операцию мне сделали бесплатно. Господь все управил.
Несколько дней ходила в поликлинику сама на перевязки, а потом ранка затянулась, и я ее просто смазывала зеленкой. 28 апреля наш друг Юра привез меня на своей машине в Сходню. Здесь очень хорошо: чистый воздух, лес, речка рядом. Да и вдвоем с Сашей все легко переживается, живем очень дружно, поддерживаем друг друга.
Через месяц надо прийти на обследование. Пока состояние нормальное.
27 мая 2001 года.
Мария Сергеевна и Саша».
Афон. Пора домой
В сентябре 2000 года мне посчастливилось побывать на Афоне. Там я познакомился со старцем схимником Иларионом, рассказал ему о маме, о ее болезни, и попросил помолиться. Старец очень серьезно и с радостью сказал:
– Мама твоя – сильная молитвенница, благодатная.
***
Осенью 2001 года во время поездки на Афон я снова подошел к отцу Илариону. Он спросил:
– Как чувствует себя Мариюшка?
– Болеет, готовится к уходу.
– Не готовится,– сказал старец. – Мама готова. Она уже там, а живет ради тебя, ради твоих трудов.
***
Перед смертью своей мама сказала:
– Я отпущу тебя на Афон.
И точно – отпустила. Мы отправились в очередное паломничество на Святую Гору на Светлой седмице почти сразу после сорокового дня по ее кончине. Когда, прибыв в наш монастырь, я сказал отцу Илариону о смерти мамы; он ответил:
– Мариюшка без задержки вошла в Царство Небесное и мытарств не проходила, а скольким людям она помогла в этот момент, если бы ты знал! Мне это точно известно.
***
По поводу маминой операции я спрашивал у старицы схимонахини Феодосии из Скопина. Она сказала:
– Мамочке твоей пора «домой» собираться, уже скоро. А операцию лучше не делать, оставить все на волю Божию. Если же нужно будет, Господь даст знак.
Так все и случилось по слову матушки.
***
Еще у меня был сон перед маминой болезнью. Стоим мы с ней на остановке, ожидая автобуса. Вдруг мама говорит:
– Ты оставайся, тебе дальше ехать одному, а мой путь – в другую сторону.
Сказав это, она перешла на другую сторону дороги и встала там вместе с другими людьми – среди них были наши общие знакомые. У мамы оказался в руке роскошный букет цветов, и она подняла его высоко над головой. Но вот и автобус показался,– все стоявшие на остановке вошли в него, и автобус тронулся. Была она ликующе-радостной. Интересно, что за стеклом автобуса находилась табличка с пунктом назначения, но мне не запомнилось его название. Проснувшись, я подумал, что этот пункт уж точно находится не на земле.
«Хочу умереть русской…»
В последний год жизни мамы шла смена паспортов. Мы съездили с ней на станцию, сделали фотографии, но для оформления документов маме самой нужно было прийти в паспортный стол. Мама попросила показать новый паспорт, который я к тому времени уже получил, и спросила:
– А где графа «национальность»?
Я ответил, что в новых паспортах ее просто нет. Тогда она сказала:
– Мне не нужен такой паспорт. Хочу умереть русской.
И она умерла русской, а новый паспорт ей не понадобился.
Добавьте комментарий