НЕ БОЙСЯ ВОЛН ЖИТЕЙСКОГО МОРЯ
С Марией Сергеевной я познакомился быть может в самый трудный момент своей жизни: кругом тупик безысходность. На работе – полный провал, на мне повис огромный долг, который нужно было выплачивать, нелады в семейной жизни, да и состояние мое граничило с психическим срывом. Я был знаком с сыном Марии Сергеевны Александром, знал о ней от настоятеля нашего храма отца Олега, который советовал мне поговорить с ней о своих проблемах. Помню, как приехал в поярковский храм с жуткой головной болью, в очень трудном и раздраженном состоянии. После службы, которую выстоял с большим трудом, позвонил и спросил, можно ли приехать к Марии Сергеевне. Получив утвердительный ответ, впервые попал в ее дом.
Первое, что я почувствовал в нем – это спокойствие: то, что во мне бурлило и беспокоило мою душу, как-то отошло, как будто я попал в иной мир. Не побоюсь этого слова – благодать, благодатная атмосфера этого дома успокоили меня, настроили на совсем другую волну. Аромат ладана окутал меня, будто я вошел в притвор храма. Буквально накануне этого посещения мне довелось побывать в городе Клину у Валентины, в доме которой совершалось массовое мироточение икон. Особенно потрясло меня, когда на глазах присутствующих с креста стекало миро в подставленный сосуд. И вот у Марии Сергеевны я почувствовал ту же благодатную атмосферу, присутствие святыни – какой, пока не знал, но потом понял, что это молитва и любовь хозяйки дома создавали этот удивительный мир, дарили радость и покой душам приходивших сюда.
Почти сразу вслед за мной в доме появилась прихожанка нашего храма Ольга. Мария Сергеевна сказала, что они с Ольгой будут читать акафист, и предложила мне помолиться вместе с ними. Я с радостью согласился. Началось чтение. Ольга стояла у аналоя и читала акафист, Мария Сергеевна опустилась на колени и молилась, я тоже встал на колени и еле сдерживал слезы. Это было так благодатно, горели свечи, лампада у икон в светелке Марии Сергеевны, и мое оледенелое сердце и душа постепенно оттаивали.
После чтения мы с Марией Сергеевной направились в библиотеку, а Ольга стала хлопотать на кухне, готовить угощение к чаепитию. Мария Сергеевна очень хорошо почувствовала мое состояние, все то, что накопилось во мне – гнев, раздражение, ропот на обстоятельства жизни. Наконец мы осталось с ней наедине, и тут я увидел ее глаза: они поразили меня,– в них отражалось небо, какая-то неземная глубина, доброта и любовь светились в них.
В моей жизни никто и никогда так не смотрел на меня. В ее взгляде были сострадание и любовь, и понимание того, что меня мучило. Я сидел и не знал, как и с чего начать свой рассказ, да и нужно ли вообще говорить о своих бедах. И тогда Мария Сергеевна подошла ко мне и стала гладить по голове, как это делает мать, когда защищает или жалеет свое любимое дитя. От ее рук шло тепло и исцеляющая сила. И в последующие посещения Мария Сергеевна всегда гладила меня по голове, как бы массируя, и после этого все худые и тревожные мысли уходили и наступало блаженное состояние покоя.
Затем началась наша беседа. Мария Сергеевна говорила так, будто давно знала меня и мои проблемы, и во мне рождалась надежда. Мне запомнились ее слова:
– Все у тебя будет хорошо, и дети у тебя хорошие.
Она говорила мне разные хорошие, добрые слова, но что удивительно – когда Мария Сергеевна хвалила, это не вызывало чувства тщеславия, а рождало в душе покаяние.
Мне было трудно поверить в то, что все исправится, в тот момент на работе была тяжелейшая ситуация – на грани жизни и смерти. Но Мария Сергеевна оказалась права и все образовалось и успокоилось, думаю, по ее молитвам.
О моей супруге Мария Сергеевна сказала, что она – хороший человек и что ей нужно съездить к отцу Валерию Ларичеву,– через него придет ей помощь, поскольку он «не рядовой врач, а духовный». Призывала она нас жить в любви и согласии.
С женой Мария Сергеевна говорила отдельно и по тому, как моя супруга относится к Марии Сергеевне, я понял, что и она приняла и полюбила ее. После кончины Марии Сергеевны мне подарили ее фотографию, которую я вставил в красивую рамочку и поместил на свой рабочий стол, чтобы постоянно видеть ее лицо. На следующий день я не обнаружил фотографии на столе и решил, что жене это не понравилось. Огляделся в комнате и увидел, что она просто переставила фотографию на самое почетное место в нашем доме – в самом низу красного угла с иконами. Значит и для нее дорога память о нашей Марии Сергеевны.
Самым важным для меня в той первой встрече стало ее благословение. Когда мы прощались в прихожей, она вдруг сказала:
– Мой дорогой, резреши я тебя благословлю своим материнским благословением.
Я наклонил голову и в тот момент, когда Мария Сергеевна положила свою руку на мою голову и произнесла слова молитвы, произошло что-то необычное: через мою голову до самого сердца прошло тепло и в моем сердце как будто зажегся огонек. При этом вся головная боль, все болезненное, трудное состояние отошло. Хотелось расплакаться, это было так пронзительно и чудесно. Но самое удивительное совершилось впоследствии. То состояние внутренней радости и сердечного огня сохранялось во мне довольно долго. Я с тревогой думал, что вот-вот оно закончится. Однако молитва Марии Сергеевны поддерживала этот огонек. Такое случилось впервые в моем жизненном опыте: я ушел из ее дома, а Мария Сергеевна как будто во мне осталась; не со мной, а именно во мне. Это было так радостно, моя жизнь с того момента сделалась совсем другой, более радостной, исполненной надежды.
Это была милость Божия ко мне, в такой трудный момент я воспринял все сказанное Марией Сергеевной как укрепление в духовной жизни и благословение выбранного пути. Она подарила мне надежду, что я не конченый человек, она укрепила меня и указала путь добра и любви. Находясь в ее обществе, у меня было такое состояние души, какое навсегда хотелось бы сохранить в себе.
Господь на Тайной Вечере, омыв ноги Своим ученикам, показал им образ служения близким. Есть и икона такая «Умовение ног»,– ее раньше можно было увидеть во врачебницах. Общение с Марией Сергеевной вдохновляло и направляло не только меня, но и других людей – на этот путь служения близким, на служение своему делу. Бывает, что на работе появляется желание схитрить, чтобы получить б!ольшую выгоду, чтобы иметь б!ольшее влияние на окружающих, появляется временами и тщеславие. Но как только вспоминаю о Марии Сергеевне, отметаю эти мысли и желания. Ее молитвы и наставления ставят тебя на правильное место.
Мария Сергеевна своим поведением и общением с людьми показывала, как следует жить. Она не колебалась от житейских волн и передавала эту уверенность, устойчивость другим людям, помогая им сделать свой выбор. Ведь за тебя никто сможет сделать этот выбор, от которого зависит твоя судьба в вечности. И как важно, если на пути встретится такой человек, как Мария Сергеевна, бесповоротно последовавший за Господом…
Она не только усвоила, но и исполнила всей своей жизнью обе главные заповеди, принесенные Спасителем: любовь к Богу и любовь к человеку – ближнему твоему. Когда к ней проиходил человек, часто больной, мятущийся, расстроенный жизненными неурядицами, она всё оставляла и отдавала свое внимание, свою любовь этому человеку.
Мария Сергеевна отдавала себя людям; конечно, она уставала, но мне случалось не раз видеть, как благодать восполняла ее немощь. «Дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26, 41). «Дух бодр»,– это сказано о Марии Сергеевне: как бы ни было ей трудно самой и болезненно, она несла тяжкий груз болезней, и молилась с любовью о каждом из приходящих к ней за помощью и утешением.
Из личных ее качеств хочется отметить простоту, от которой мы уже отвыкли, скромность, кротость. Она не рисовалась, в храме была образцом поведения: никогда не лезла впереди других на исповедь или на молебное пение, к причастию всегда подходила последней. На службах в церкви практически не садилась, любила молиться на коленях.
Она умела отсекать мирскую суету и учила тому же окружающих. У нее была мудрость, которую невозможно определить словом, это какая-то не земная, сердечная, глубинная, высшая мудрость. Господь дал ей и необыкновенную проницательность, в чем многие имели возможность убедиться.
Удивительно, что на похоронах Марии Сергеевны мне было легко. Казалось, такая горькая утрата, я потерял благодатную советчицу, самого близкого человека, которому можно было принести не только свою беду, свою боль, но и свою радость. Но на сердце было светло и радостно. Я очень сожалел, что не привез на погребение своих детей, чтобы они увидели, какие люди есть на белом свете и какими благодатными могут быть похороны.
Когда я последний раз поцеловал ее руки и лоб, было ощущение, будто ты приложился к мощам святой.
После ухода Марии Сергеевны из жизни остается чувство, что она жива; не верится, что она умерла, это невозможно, ведь любовь не умирает. Для меня духовное общение с ней продолжается. Это похоже на то чувство, которое я испытываю, когда приезжаю в Нилову пустынь и стою, преклонив колени, перед ракой с мощами преподобного Нила Столбенского. Знаешь, что там, в раке лежат только его косточки, но стоишь сам, как будто перед живым старцем. Возникает определенное состояние, которое запоминается,– трепетное, благоговейное, со слезой. Точно такое чувство осталось от общения с Марией Сергеевной. И дело, наверное, сосем не в том, прославлен человек как святой или нет, в обоих случаях – живое присутствие.
Это еще один урок Марии Сергеевны. Во всех храмах и монастырях, где мне удается побывать, подаю записки о ее упокоении и от этого чувство духовной связи с ней укрепляется. Меня это очень вдохновляет: благодаря Марии Сергеевне чаще хочется читать свой помянник и записки о упокоении в церкви. Через это поминовение я почувствовал свою связь с усопшими родственниками и теми, кого постоянно поминаю. Во время богослужения в храме батюшка постоянно благословляет меня читать записки, что доставляет мне особую радость.
Встреча с Марией Сергеевной – одно из главных событий моей личной жизни. Духовник митрополита Антония Сурожского – старец архимандрит Афанасий (Нечаев) говорил, что никто не сможет отказаться от мира и выбрать Бога, если не увидит на лице или в глазах хоть одного человека сияние вечной жизни. Для меня таким человеком была Мария Сергеевна. Я увидел своими глазами, каким может и должен стать христианин. Говоря о Марии Сергеевне хочется вспомнить слова Евангельской притчи о зерне. Мария Сергеевна принесла сторичный плод и смогла посеять в нас семена добра и любви – и как бы хотелось, чтобы эти семена проросли,– очень надеюсь на это.
Я часто обращаюсь к Марии Сергеевне, прошу ее материнского благословения. Она для меня осталась родным и любимым человеком. Еще при жизни ее установилась у нас духовная связь, которая к великой моей радости не прерывается и после ее ухода от нас. У меня нет чувства расставания, я твердо верю, что она помогает нам своими молитвами.
Анатолий М.
УРОКИ ЖИЗНИ – УРОКИ ЛЮБВИ
Когда меня спросили, сколько времени я знаю Марию Сергеевну, ответить было и просто, и трудно: сколько помню себя, от самых ранних лет жизни, столько и ее помню. Она еще до школы стала моей первой и любимой учительницей. Чему только она нас с подругами не научила за долгие годы общения: здесь рисование и пение, и стихи, и вязание, и огородные заботы, и еще многое, чего не выразить словами. Сам ее облик, поведение, манера общения с людьми и, конечно, ее любовь ко всем нам, детям, воспитывала нас, помогала нам взрослеть, набираться опыта жизни. Все дети, которые общались с Марией Сергеевной,– счастливые люди: они получили такой запас добра и любви, какой немногим удается приобрести в самом начале жизни.
Мы могли приходить к Марии Сергеевне в любое время, когда нам захочется – с раннего утра до позднего вечера. Когда мы были маленькими, то играли возле нее в дочки-матери, приносили с собой куклы и другие игрушки. Потом у Марии Сергеевны появилось множество игрушек: одни она подбирала, когда кто-то их выбрасывал, другие дарили ей сами дети. Все эти игрушки помещались в больших коробках. Когда мы приходили, то доставали эти сокровища и устраивали целые кварталы, обставляли игрушечной мебелью устроенные дома. Причем Мария Сергеевна с интересом наблюдала за нашими стараниями и советовала, как это сделать лучше и красивее. Время текло незаметно за нашими играми.
Самым удивительным было то, что мы не чувствовали разницы в возрасте при общении с Марией Сергеевной, для нас она была как подружка. Никогда я не видела в ней строгости или назидательного тона, каким часто говорят взрослые. Она становилась на один уровень с нами, никакого высокомерия или сознания превосходства. Она говорила:
– Играйте так, как вам хочется, как вы привыкли.
У нее возле дома были расчерчены классики и она играла вместе с нами. Она научила нас многим играм в мяч, о которых мы не знали. И как она умела вместе с игрой давать что-то полезное и очень нужное для жизни и развития детей.
Постоянным нашим занятием у Марии Сергеевны было рисование. Для этого в доме были приготовлены цветные и простые карандаши, фломастеры, кисти и акварельные краски, пачки бумаги. Мария Сергеевна умела рисовать разных зверюшек и показывала нам, как это делать. Иногда она давала нам что-то срисовать, чаще всего виды храмов или пейзажи. Все детские рисунки Мария Сергеевна складывала в особую папку. Помню, как она показывала мне и моим подругам наши рисунки, сделанные много лет назад. Каждый рисунок был подписан и указан возраст ребенка.
Кроме уроков рисования мы постоянно разучивали стихи. Мария Сергеевна знала на память очень много стихотворений русских поэтов, и мы вместе постепенно заучивали их. Еще мы пели эти стихи на простые мелодии, и тогда они еще лучше запоминались.
Мы с Марией Сергеевной постоянно пели разные песни – народные и современные. На крылечке ее чудесного деревянного дома мы устраивали концерты. Одеяло служило занавесом, а мы по очереди выходили на «сцену», то есть на крылечко, и декламировали стихи, пели песни, а сидевшие на лавочке зрители аплодировали.
Еще помню, как мы ставили спектакль «Царевна-лягушка», для чего шили костюмы, репетировали вместе с Марией Сергеевной. Потом пришли на спектакль наши мамы и бабушки, и мы волновались, как настоящие артисты перед представлением.
В доме Марии Сергеевны было детское пианино, она учила меня и других детей играть на нем, начинали мы все с мелодии «Во поле березонька стояла». Еще она учила меня и других девочек вязать крючком и спицами. Мария Сергеевна научила меня печатать на пишущей машинке,– мне это так пригодилось, когда пришлось изучать компьютер.
Удивляли ее щедрость и доброта. Мне и моим подругам не очень-то позволяли резвиться на наших участках, где каждый клочок земли был занят грядками или цветами. У Марии Сергеевны можно было свободно бегать, гулять, играть. Она всегда угощала нас плодами своего сада и огорода. Нам доставались первые морковки, огурцы, зелень, яблоки, сливы. Для детей были выделены отдельные кусты с ягодами и деревья. Мария Сергеевна даже специально ставила лесенки, чтобы нам легче было доставать ягоды, и ели мы их до сыта.
Ходили мы с Марией Сергеевной за водой на колонку с коромыслом: я сама впервые попробовала нести ведра на коромысле – это было так интересно! Одним из любимейших наших развлечений у Марии Сергеевны были качели.
Мария Сергеевна никогда не отпускала детей без угощения. Обычно это была картошка с огурцами и зеленью, на столе постоянно находилось блюдо с сушеными яблоками и чудесными, вкуснейшими сухариками и, конечно, конфеты. Мы пили чай, Мария Сергеевна наливала нам соки из плодов своего сада и нам было так тепло и уютно за этим столом. Никакое самое богатое застолье не могло сравниться с угощением Марии Сергеевны, устроенным с такой любовью и заботой.
Насколько важными были для меня уроки Марии Сергеевны, я поняла лишь начав учебу в школе. Благодаря ее занятиям мне было очень легко, а главное – интересно учиться. Каждый год Мария Сергеевна провожала меня в очередной класс и наше общение не прерывалось. Я продолжала заходить к ней, и Мария Сергеевна живо интересовалась моими успехами. Она спрашивала о том, как прошел день, чему нас учат, какие новые стихи я выучила, что интересного узнала. Спрашивала она и о том, какие фильмы я посмотрела, какие книги прочитала, что в них понравилось, а что – не очень. Все это было ей действительно интересно, это были не «дежурные» вопросы, а искренний интерес. В мои школьные годы она часто рассказывала о своем детстве, о своей маме. Рассказывыала и о том, как преподавала в техникумах и школах русский язык и литературу. И сейчас я учусь в пушно-меховом техникуме, где Мария Сергеевна преподавала когда-то.
Когда мне или моим подругам удавалось что-то удачно спеть или прочитать по просьбе Марии Сергеевны, она хлопала в ладоши и ставила оценку, говоря: «Пять с плюсом» или «Пятерка».
Очень любила Мария Сергеевна зверей – собак, кошек, но особенно любила птиц: возле ее дома постоянно висели кормушки, и она подолгу любовалась на то, как птички «обедали».
Кот Белка бегал за Марией Сергеевной, как привязанный: куда она – туда и он. Когда Мария Сергеевна работала на огороде, кот сидел или лежал рядом с ней; как только она уходила, тотчас следовал за хозяйкой.
Я видела как постоянно ходили к Марии Сергеевне мои мама и бабушка. Они подолгу сидели, рассказывая о том, что происходило в семье. И я заметила, что после бесед с Марией Сергеевной они всегда уходили веселыми, улыбающимися, хотя нередко заходили усталыми и нахмуренными. Из того, что мне удавалось случайно услышать из их бесед, я помню, как Мария Сергеевна говорила о том, что нужно терпеть, терпеть и прощать.
Когда Мария Сергеевна приходила в наш дом, обязательно приносила гостинцы, и говорила, что это белка принесла или зайчик прискакал и принес для детей. Мне кажется, что ей больше нравилось дарить, чем принимать подарки.
Марии Сергеевне я обязана и первыми знаниями и уроками духовной жизни. Она предлагала мне вместе со стихами учить и тексты молитв, говорила, что знание их очень поможет в дальнейшей жизни. Мы учили молитвы «Отче наш», Символ веры, «Богородице Дево, радуйся». Мария Сергеевна предложила мне поучиться читать по церковно-славянски и я согласилась. Мы открывали старинную толстую книгу с крупным шрифтом и я читала по слогам слова молитв, а Мария Сергеевна объясняла мне значение слов и показывала, как нужно читать слова под титлами. Вместе с Марией Сергеевной я в церковь не ходила, но встречала ее не раз в поярковском храме, когда приезжала туда со своей мамой. Мария Сергеевна так радовалась, когда видела меня в церкви.
На Пасху она всегда заходила к нам, поздравляла, приносила освященное пасхальное яичко. После Крещения приносила воду. В рождественские дни приглашала к себе детей. У нее всегда была в доме украшенная елка: мы водили хоровод, пели песни. Мария Сергеевна готовила и вручала подарки, потом угощала нас.
Когда меня попросили набрать на компьютере письма Марии Сергеевны для книги о ней, я с радостью взялась за это дело. Так интересно было читать строки, в которых она говорила обо мне, тогда еще совсем маленькой. Мне кажется не случайным, что именно в то время, когда я набирала очередное письмо Марии Сергеевны, умерла моя бабушка. Случилось это 22 февраля 2003 года.
Всем нам, детям, было так интересно у нее. Я провела детство у ног Марии Сергеевны, и это было самое счастливое и радостное время. Меня тянуло в ее теплый и гостеприимный дом, как магнитом. А ее отношение к нам можно выразить такими словами: открытость и любовь.
Ангелина
Добавьте комментарий