Вряд ли стоит говорить много о значении и силе Киево-Печерской Лавры – первого монастыря на Святой Руси. Это поистине гнездо святое – нигде на Руси не прославилось столько преподобных отцов, нигде нет стольких нетленных мощей, как в Лавре. Киев – Матерь городов Русских. В Киеве и в Лавре очень чувствуется, что здесь – наша духовная родина, Поэтому они занимают в сердцах наших единственное, только для них предназначенное место. И как важны любые свидетельства об этом святом и таком дорогом для каждого русского сердца месте.
***
В 1970-е годы мой духовник – иеромонах Троице-Сергиевой Лавры – благословил меня во время отпуска совершить паломничество по святыням земли Украины. Точный маршрут мы не обсуждали, батюшка сказал, что больших планов строить не следует: Господь укажет путь, где, когда и сколько пробыть при монастырях и храмах. Но нужно обязательно побывать и помолиться в двух местах: Киево-Печерской и Почаевской Лаврах. Он дал мне киевский адрес одной благочестивой женщины, которая живет в центре Киева и принимает паломников во славу Божию, не требуя никакой платы за проживание. На этот подвиг благословил Матрону Михайловну (так звали хозяйку квартиры) ее духовник и старец игумен Андрей (Мищенко).
Я взял билет на поезд до Киева, и утром следующего дня позвонил в дверь по указанному адресу. Матрона Михайловна встретила меня как родного сына. После расспросов и выяснений, надолго ли я прибыл и какие имею пожелания, Матрона Михайловна сначала составила подробнейший план посещений Киевских святынь, указав каким транспортом можно доехать до очередного храма или монастыря, где и когда совершаются службы. Киев и его святыни она знала великолепно, поэтому маршруты выбирались так, чтобы успеть посетить как можно больше храмов и самых красивых мест Киева.
Через неделю Матрона Михайловна сказала, что пора собираться в дальние края, и первым местом, куда она предложила мне отправиться, стал Золотоношский Красногорский Покровский монастырь. После моих походов по киевским святым местам мы с хозяйкой дома вели долгие беседы; Матрона Михайловна с полным доверием и подробно рассказывала о своей трудной жизни. И чаще всего в своих рассказах она вспоминала духовного отца и старца игумена Андрея (Мищенко) – последнего духовика Киево-Печерской Лавры перед ее закрытием в 1961 году. После этих бесед я записывал в блокноте то, что запомнилось из ее рассказов. Матушка Матрона попросила меня начать паломничество по монастырям Украины с Золотоношского монастыря потому, что на монастырском кладбище обители был погребен игумен Андрей. Она просила помолиться на могилке старца, попросить его благословения на путь по святым местам Украины, поле чего вернуться в Киев. А там меня будет ожидать новый маршрут – на этот раз в Почаев. Я с радостью согласился отправиться в Золотоношу. И здесь, благодаря Матроне Михайловне и ее совету, ранним утром я стоял первым у кассы, продающей билеты на автобусы до Золотоноши (если бы я прибыл позже, билета не получил бы, т. к после меня смогли купить билеты всего 3 или 4 человека). Перед отъездом она вручила письмо к игуменье монастыря матушке Иларии с просьбой разрешить мне пожить в монастыре. Дело в том, что в обители не было мест для ночлега мужчин, здесь принимали только женщин. Письмо помогло: игуменья благословила меня расположиться в келье для архиерея, так что я прожил в обители 4 дня на полном обеспечении: обед и ужин мне приносили прямо в келью. Кроме того, игуменья благословила меня потрудиться, и после каждой службы я переодевался в рабочую одежду и занимался «мужской» работой: возил на тачке песок и грунт, качал ручным насосом воду и носил ее на кухню и т.д.
Конечно, я первым делом отправился к могилке старца игумена Андрея, и потом каждый день подходил к ней. Пытался расспросить о старце у игуменьи и сестер обители, но они ничего не смогли добавить к рассказам Матроны Михайловны, объясняя это тем, что старец в последние годы жил в Золотоноше у духовных чад. Через 4 дня я вернулся в Киев, рассказал Матроне Михайловне о поездке, и на следующий день уехал в Почаев. К великому сожалению, я не запомнил фамилии старца игумена Андрея, нет у меня биографических сведений, послужного списка, нет его фотографии. Попросить фото старца у Матроны Михайловны я не решился,– его фотография находилась в иконном уголке.
В Почаеве я встретился с келейником игумена Андрея, просил поделиться воспоминаниями, но почти ничего нового не услышал. Вернувшись из поездки на Украину, я расшифровал свои записи и представляю читателям текст, написанный более тридцати лет назад.
Впоследствии мне трижды удалось побывать в Киево-Печерской Лавре, я привозил в подарок для библиотеки свои книги, обращался к Наместнику Лавры с просьбой разыскать сведения об игумене Андрее, но каждый раз получал отказ. Видимо, мое московское жительство не вызывало у лаврских отцов энтузиазма в поисках послужного списка старца Андрея. Позднее через своих друзей-благотворителей Лавры я снова пытался найти что-то в архивах обители, но и здесь ничего не получилось. Поэтому, выкладывая на сайте воспоминания киевской старожилки, Матроны Михайловны Скрыбченко, о старце игумене Андрее (Мищенко), прошу: православные с Украины, помогите узнать хотя бы имя и отчество старца до пострига, какие-то биографические сведения и, может быть, найти его фотографию.
***
В этом кратком рассказе о Лавре и ее последнем духовнике и старце игумене Андрее использованы воспоминания жительницы Киева Матроны Михайловны Скрыбченко, а также бывшего келейника старца.
Закрыли Лавру в 1926 году. Монахи разъехались в разные места, а кто-то пострадал за веру. Мощи и мироточивые главы отвозили в Москву, чтобы исследовать их в лабораториях. В 1929 году в Лавре открылся музей атеизма.
Во время немецкой оккупации в сентябре 1941 года была возобновлена монашеская жизнь в стенах Лавры. Во главе лаврской братии стал схиархиепископ (бывший Херсонский и Таврический) Антоний (князь Давид Абашидзе), лаврский постриженник. Некоторые из бывших лаврских монахов возвратились в свои кельи – монастырь возродился. На территорию Ближних Пещер Лавры вернулись около 15 иноков. Служили в Крестовоздвиженской церкви, иногда – в церкви Всех Святых. После получения в ноябре 1942 года официального разрещения берлинских властей на открытие монастыря, братия избрала наместником старейшего насельника Лавры, архимандрита Валерия Устименко. 7 декабря 1942 года епископ Пантелеимон (Рудык) утвердил его в этой должности с правом ношения жезла.
Наконец, пришли наши войска. Перед приходом их весь Киев молился – и русские войска вошли в матерь городов Русских на праздник Казанской иконы Божией Матери – покровительницы русского воинства.
В 1943 году состоялось открытие и освящение Лавры*. Приехало много представителей от других православных церквей. Раздавали народу иконки, благословляли, целые ящики стояли с подарками. Все плакали – и священство, и пришедшие киевляне – это был плач радости.
* Монастырь был открыт 6 ноября 1943 г.
Архиерей (имя его рассказчице не запомнилось) в конце проповеди прочитал четверостишье,– как радостно было узнать в нем стихи А. А. Ахматовой:
Так молюсь за Твоей Литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
А теперь приведем записи рассказов Матроны Михайловны о старце игумене Андрее.
***
«Шел 1943 год, наши войска вошли в город. Все радуются – после стольких мук пришло избавление. Прошел слух, что Лавру открывают. Сразу пошла туда. После Литургии подошла к наместнику, старенькому архимандриту (архимандрит Валерий (Устименко; † 1950) и говорю:
– Помогите, батюшка, хочу про себя узнать.
– А ты иди к игумену Андрею, я сам у него исповедуюсь,– это великий старец.
Нашла игумена Андрея, подхожу к нему:
– Здравствуйте, батюшка, благословите.
– Здравствуй, здравствуй, матушка.
– Какая я матушка, грешница я великая, с дочкой живу, муж на фронте.
– Ну, будешь матушка. Так чего же ты хочешь, матушка?
– Хочу про себя узнать. Муж, не знаю, жив ли. Сирота я, не знаю даже, кто мои родители, когда родилась.
– Родилась ты в марте на Матрону Солунскую, вот и зовешься Матроной, есть в тебе восточная кровь, грузинская и даже иудейская. А за мужа не волнуйся – вернется. Приходи завтра ко мне после службы.
Пришла на следующий день – все рассказала про свою жизнь, все выплакала. Рассказываю, а он вместе со мной плачет. Руку на голову положил и говорит: «Терпи, голубка моя». Прошу у него наставления, как спасаться: «Молись, ходи в храм, а перед тем, как идти в храм, никогда не ешь; подавай милостыню, принимай странников – тем и спасешься».
С того дня до ныне стараюсь исполнять всё по словам моего дорогого старца. Самой голодно было, а всегда подкармливала голодающих и принимала всех, кто просил ночлега.
Жил батюшка в лаврской келье. Была там маленькая прихожая. Налево – дверь в келью батюшки, направо – к келейнику*.
* О лаврском старце игумене Андрее есть упоминание в жизнеописании блаженной старицы Алипии (Великие русские старцы XX века. – Сост. Светлана Девятова): «По промыслу Божиему блаженную старицу Алипию приняли в Киево-Печерскую Лавру, где она прожила до самого ее закрытия… Однажды схимонах Дамиан (Корнейчук; † 1953) увидел ее сидящей под ступеньками келейного корпуса Лавры и сказал:
– Ну что ты тут сидишь под ступеньками, тебе же холодно, иди спи под дверью отца Андрея.
Оба старца жили в одном коридоре и двери их келий никогда не закрывались от посетителей… Отец Андрей принимал всех: отчитывал бесноватых, исцелял больных, помогал нищим, всех кормил с Лаврской трапезы… Вот к этому-то порогу и послал отец Дамиан осиротевшее чадо отца Кронида…»
После службы к батюшке шло много народа, не давали и покушать, а он пока со всеми не побеседует, не ответит на вопросы, не садится за трапезу. Сколько раз бывало, что на вечернюю службу идет, так и не пообедав.
Бывало, после службы приглашал собравшихся женщин к себе на трапезу, а они отказывались: мы, мол, недостойны, а сами просто спешили по своим делам. Тогда батюшка говорил:
– Вот отнимет Господь у вас старцев и Лавру – тогда локти кусать будете, а пойти некуда – тогда поплачете.
Говорил мне:
– Ты почаще в Лавру ходи, а особенно и обязательно в праздники.
– Я же работаю.
– Ничего, Матерь Божия поможет.
И действительно, по его молитвам за всю жизнь не пропустила ни одного большого праздника – всегда удавалось договориться на работе т. к. работа в смену. Начальница всегда отпускала меня и пересменки устраивала. Другие начинали возмущаться, а начальница им в ответ:
– Она же в Лавру пойдет, да за нас всех помолится, пусть идет.
После службы прихожая его кельи была полна народа. Множество людей к нему шли за советом, молитвой. Бывало, трапезы общие устраивал – столько народа собиралось.
Лечил батюшка многих больных. Братию отчитывал у мощей святого Агапита, врача. Клал больному Евангелие на голову и читал молитвы, тем и вылечивал. А других лекарств братия не использовала.
Особенно много исцелял он бесноватых. Часами их отчитывал. Он видел тех, кого изгонял – они грозили ему. Но не всех соглашался отчитывать и говорил:
– Как же я буду их отчитывать, если они сами позвали. Каких только страшных дел не делали. Одна на кладбище ночью ходила за землей, а потом подсыпала ее, чтобы привораживать. Ворожат, призывают черную силу – вот они и приходят, вселяются в них и начинают бить, тогда, прибегают и плачут: «Помоги, исцели, изгони!» – «Вот сама ты и изгоняй. Сама позвала, сама и изгони».
«Один иеромонах в Лавре без благословения взялся отчитывать двух монахинь. Читал-читал – никакой пользы. Так и ушел спать. Ночью услышал он стук в дверь кельи. Вместо того чтобы перекреститься и промолчать, он спрашивает:
– Кто там? – и при этом страх на него напал жуткий. Только спросил он, а возле него уже стоит бес – страшный, огромный, под потолок.
– Я тебе покажу кто я. Ты что на моих рабов ополчился? Кто тебе позволил? Одна из них давно моя, а другая – совсем недавно.
Монаха будто какая сила, сковала, нет сил даже крестное знамение сотворить,– так и упал без сознания. Очнулся только после усиленной молитвы старцев через два месяца. Вот так-то, матушки, отчитывать».
Однажды батюшка отчитывал бесноватую, а сидящий в ней бес сказал: «Если бы Бог не запрещал, я бы все твои книги порвал».
Батюшка видел тех, кого изгонял. Говорил нам:
– Какие они страшные и вонючие,– невозможно описать. Ангелы своими крыльями заслоняют их от нас, а то никакая душа не выдержала бы, можно с ума сойти и даже умереть от страха, если бы не благодать Божия. Зловоние, чернота, ужас, злоба, ненависть.
Прохожу однажды мимо раки преподобного Феодосия. Батюшка отчитывает трех женщин. Две явно больные, а третья – хорошо одетая интеллигентная женщина,– непонятно, зачем стоит. И вдруг как заревет она грубым и страшным голосом:
– Если бы я не был связан, все кресты твои переломал бы и все побил и книги изорвал!
На туристов никакого внимания не обращал. Старенький был уже за 70 лет, а стоял часами и не мог отойти. От этого у него и болезнь появилась, от которой он ушел – рак мочевого пузыря.
Стоит как-то батюшка, молится, отчитывает больную. Час отчитывает, другой, спрашивает:
– Ну как, чувствуешь что-нибудь? – Нет батюшка.
– А сейчас, чувствуешь? – Нет?
– Тогда еще почитаем.
Наконец женщина говорит:
– В ногах тяжело стало, тяжесть давит.
Батюшка говорит:
– Наконец-то показался,– ну мы его оттуда выгоним – и продолжает молиться.
А сам еще не обедал, а уже скоро на вечернюю службу пора. По 4-5-6 часов стоял так и отчитывал!
Батюшка говорил, что когда нечистый войдет в человека, то держится за область сердца,– как это страшно! Начинаешь отчитывать: он иногда быстро уходит, а иногда прячется, так что и не знаешь, где. Но, в конце концов проявится как-нибудь,– в ногах или еще где-нибудь. Конечно, если на то есть произволение Божие.
Еще батюшка говорил:
– Вы просите молиться об исцелении, исповедуетесь нам, вот мы ваши грехи на себя и берем. Вы ночью спите, а бесы нас за это бьют, и болезни несем и все терпим. Молитесь за нас!
У дочки маленькой глазки болели, почти перестала видеть. Пришла, рассказала батюшке о беде. Он помолился, дал водички и наказал промывать глазки – и зрение восстановилось. Вот уже 30 лет прошло – и все благополучно с глазами, хотя врачи ставили угрожающие диагнозы и требовали немедленной операции.
У мужа, на работе упал ящик с грузом на руку. Рана долго не заживала и начала гнить. Врачи давали разные мази, но ничего не помогало, чернота стала распространяться по руке. Пришел муж в больницу, а ему говорят, что надо ампутировать кисть, иначе всю руку потеряет. Вернулся домой, рассказал все, а я ему ответила:
– Никакой ампутации, поехали скорее к батюшке».
Пришли, поведали о несчастье. Батюшка дал пузырек со спиртом и сказал:
– Протри больное место ваткой, смоченной в спирте, положи подорожник и завяжи.
Так и сделали. Через неделю от раны почти не осталось и следа – все кожицей затянулось. Врачи никак не могли поверить в исцеление.
Дочку мою старец не благословил замуж выходить. Она не послушала – и сколько мук и страданий приняла. Через несколько месяцев после свадьбы муж избил ее,– чудом выжила, после этого нервная болезнь началась, и сердце стало никуда не годным.
У одной женщины была киста. Врачи требовали немедленной операции – иначе смерть. Батюшка не благословил и сказал:
– Так проживешь! И она жива по сей день и ездит к старцу на могилку.
Одной женщине дали апельсин. Та съела его не перекрестившись и не прочитав молитвы – и в животе у нее начало что-то бегать и изводить ее. Прибежала к батюшке, ничего сказать не может, только плачет. Он, ни о чем не спрашивая, сказал:
– Сейчас же поезжай в Почаев и молись Божией Матери – Она исцелит». Так и случилось.
Однажды я спросила у него:
– Батюшка, а почему Вы газеты читаете?
– А из них видно, как исполняется то, что предсказано пророками и Писанием,– читающий да разумеет, как сбывается. А телевизор не смотри́те – это их идол.
Пришла к батюшке и спросила:
Пост сейчас, а родня на свадьбу зовет. Что делать? – идти или отказаться?
Батюшка ответил:
«Однажды преподобного Антония Великого пригласил ко двору император Констанций. Тот долго размышлял: для пользы обители – вроде надо пойти, а с другой стороны – пост. Тогда он спросил у Павла Препростого, идти к императору или нет? Павел ответил:
Если пойдешь будешь Антоний, а если останешься здесь, будешь авва Антоний». Антоний послушался простеца Павла и не пошел к императору».
Молодой келейник спросил у батюшки:
– Батюшка, я новоначальный. Дайте мне наставление, как жить и спасаться.
– Нужно совсем немного знать. Запомни три фразы и других никаких не произноси: «Благословите», «Простите», «Спаси Господи». Дали послушание: «Благословите», обидели, оскорбили, сделали что неприятное или замечание какое: «Простите». Сделали что для тебя доброе, или какой другой дар получил: «Спаси Господи».
Батюшка говорил, что очень хотел узнать, какая участь ждет монахов, имевших неисповеданные грехи и живших нерадиво, и однажды увидел сон: лежат эти монахи на спине,– руки за голову, на узкой стене. Справа от них огонь, пламя пожирающее, слева – пропасть адова. И двинуться им никак нельзя, ибо сразу свалишься либо в огонь, либо в пропасть. И хотя муки адовой они сами не испытывают, но всё видят, а сделать ничего не могут – и так будет до Страшного Суда.
Пришел в Лавру мужчина и громким голосом спрашивает (и надо же – прямо на батюшку попал):
–А где тут у вас прозо́рливый Андрей? Батюшка ответил:
– Прозо́рливых у нас в Лавре нет, есть только прожо́рливые,– и ушел.
Очень любил батюшка Богородичные праздники. Если он был служащим на седмице, то заранее предупреждал своих духовных чад, чтобы принесли: кто цветочки (если есть участок), кто – материи, и так икону празднично украсит, что все удивлялись и даже завидовали.
Однажды задержался батюшка после службы в алтаре. Я его спросила:
– Батюшка, Вы почему так долго не выходили?
– А я Евангелие водичкой помыл.
– А водичку куда дели?
– Выпил.
Какой ласковый был с чадами своими духовными, прямо светился, такая любовь от него идет – всем становилось радостно с ним, все беды куда-то уходят, как будто сам в каком-то свете находишься.
Пришла к нему женщина и начала жаловаться на жизнь, что зять плохой, дочь не слушает, все плохо. Батюшка ответил:
– А ты не жалуйся, себя вини. Вон смотри, другие стоят, думаешь, у них легче, чем у тебя? А они говорят: «За всё слава Богу». Сами воспитали своих чад, а теперь плачете. Кайтесь в грехах!»
Пришла к нему женщина и спросила:
– Батюшка, можно мне пожить у Вас, а то дома совсем невмоготу: родные заели, нечестивцы. Батюшка ответил:
– А где я тебя положу? В келье своей на кровать? А сам под кровать? А как за тобой приедут родные, да скажут, что я тебя держу, так я за тебя в тюрьму пойду? Не за Господа, а за тебя? Нет, иди-ка ты домой, голубушка, да терпи.
Впоследствии служил клириком храма в честь преподобных Антония и Феодосия Печерских в Самаре, был духовником Самарской семинарии .