ПАМЯТИ ВЕРЫ НИКОЛАЕВНЫ МАРКОВОЙ (1907–1995)

***

На этом эпопея с собиранием стихов не закончилась. Мне удалось собрать и издать еще две поэтических антологии, посвященных журавлю и коню: «Летят журавли высо́ко» и «Кони – что птицы». И снова в этих антологиях переводы Веры Николаевны стали жемчужинами в ожерелье шедевров мировой поэзии. Приведу некоторые стихи из этих поэтических антологий в переводе Веры Николаевны.

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ В ПОЭТИЧЕСКОЙ АНТОЛОГИИ «ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ ВЫСО́КО»

Эта книга родилась из радости, которую дарят нам птицы, и сама она – поэтический дар дивному пернатому царству.

Небесным символом красоты и поэзии издавна для многих народов стал журавль. Величавой облик этой птицы, мелодичное курлыканье пролетающей в поднебесье журавлиной стаи как-то особенно трогают и умиляют душу человека, помогая проникнуться красотой Божия творения и желанием оберегать братьев меньших, потому что все мы – «дети одного Отца».

Но, как это ни печально, – птицы постепенно исчезают с лица Земли – и именно по вине человека. Многие виды журавлей давно занесены в Красную Книгу Природы.

О некоторых из них можно узнать только из древних манускриптов. По счастью, записи об этой царственной птице в течение столетий накапливались в поэтической памяти народов.

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…
Вот наступит октябрь – и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, позовут журавлиные крики
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали…
Широко по Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказанье библейских страниц.
Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полет этих гордых прославленных птиц.
Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость болот, и утраты знобящих полей –
Эпю выразят всё, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей…

(Н. Рубцов)

Все, что принадлежит истинной поэзии, преодолевает время. Поэты, отдаленные тысячелетиями, в своем творчестве могут оказаться ближе друг другу, чем современники. Поэзия учит читать книгу природы как творение Божие. Как-то знаменитого подвижника египетской пустыни преподобного Антония Великого (IV век) спросили, почему в его келье нет книг, как у иных учителей духовной жизни. Старец ответил: «Книга моя есть эта сотворенная природа. Она всегда со мною, и когда хочу, могу читать в ней словеса Божии».

Поэзия – всеобщее духовное богатство людей, и потому радостна и благословенна всякая попытка составить поэтический сборник как единую книгу человечества.

Воображение поэтов помогает увидеть и запечатлеть не только круговорот жизни природы, но и ее преображение. Это родственно Евангельской притче о зерне, которое погибает, упав в землю, чтобы восстать из нее в новом цветении, принося сторичный плод. Природа таит в себе бесконечное множество жизней, которые рождаются, расцветают, увядают и, наконец, умирают. Но поэзия, творческая сила человека, одухотворяя каждую сущность природного мира, может приобщить ее к вечности. Мир как бы заново творится поэтическим словом, если это истинно творческое слово.

Поэзия не только откликается на божественный голос природы, но и сама становится ее частью. Природа хранит имена тех, кто прославил ее. Слово поэта звучит и из волн прибоя, и в чаще леса, и с криками пролетающих журавлей. Странствуя по земле, человек повсюду встречает знакомые голоса. Вспомним Н. Заболоцкого:

Все, все услышал я: и трав вечерних пенье,
И речь воды, и камня мертвый крик.
И голос Пушкина был над листвою слышен,
И птицы Хлебникова пели у воды…

Сама природа становится иной после появления гениальных поэтических творений. Это подлинное сотворчество. К нему и был призван во вселенную человек как царь природного мира. Поэзия являет мир в гармонии человека с природой и одновременно вносит в природу нечто недостающее, обогащает ее. Михайловское помогло Пушкину стать гением, но и творчество поэта преобразило Михайловское, его окрестности: каждый поворот Сороти, древний курган, дубы и ели, аллеи лип напоминают о величайшем русском поэте. И не только русском.

Вера Николаевна Маркова – поэт-переводчик японской поэзии и прозы – написала в предисловии к книге стихов Сайгё-хоси (1118–1190): «Каждый великий поэт тем и велик, что понятен не только своему народу, но и всем народам мира… В России прощаются с журавлями осенью, в Японии весною, но и здесь, и там провожают их с грустью и тревогой: вернутся ли?»

Ключи к разгадке многих тайн бытия можно найти в строках великих поэтов.

Птицы, откройте глаза мне!
Птицы, скажите – откуда вы появились?
Какую вы носите тайну?

(Н. Заболоцкий)

***

Стихи в переводе Веры Марковой из поэтической антологии, посвященной журавлю «ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ ВЫСО́КО»:

СЭЙ-СЁНАГОН
966–1017

С неба свитки бумаги,
Чтобы священные знаки чертить,
В дар принесла богиня.
Это знак, что подарен мне
Век журавлиный в тысячу лет.

МАЦУО БАСЁ
1644–1694

ПРОВОЖАЮ В ПУТЬ МОНАХА СЭЖИНА

Журавль улетел.
Исчезло черное платье из перьев
В дымке цветов.

***

Петушьи гребешки.
Они еще краснее
С прилетом журавлей.

ТАКАРАИ КИКАКУ
1661–1707

НОЧЬЮ ПОСЛЕ ПОХОРОН ДОЧЕРИ

Старый журавль,
Кто теперь постелит тебе
На ночь постель?

***

Стихи в переводе Веры Марковой из поэтической антологии, посвященной коню «КОНИ – ЧТО ПТИЦЫ»:

НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ
IX век

Напрасно к зеленым росткам
Тянет голову жеребенок
Через высокий плетень.
Так и моей любви
Никогда до тебя не достигнуть.

САЙГЁ-ХОСИ
1118–1190

Бамбукового конька,
Палочку оседлать бы
Я и теперь готов,
Только придут на память
Детские игры мои.

МАЦУО БАСЁ
1644–1694

Погонщик!
Веди коня
Вон туда, через поле!
Там кукушка поет.
На самом виду у дороги.

***

Цветы мокугэ расцвели.
И что же? –
Мой конь общипал их.

***

Я заснул на коне.
Сквозь дремоту вижу далекий месяц.
Где-то ранний дымок.

***

Даже на лошадь всадника
Засмотришься – так дорога пустынна,
А утро такое снежное!

***

Солнце зимнего дня.
Тень моя леденеет
У коня на спине.

***

Молодой конёк
Щиплет весело колосья.
Отдых на пути.

ХИРОСЭ ИДЗЭН
? –1711

Дрожат у коня на хвосте
Весенние паутинки…
Харчевня в полуденный час.

КОБАЯСИ ИССА
1763–1827

Воробышек-дружок!
Прочь с дороги!
Прочь с дороги
Видишь, конь идет.

***

Как вишни расцвели!
Они с коня согнали
И князя-гордеца.