Символ
Смысл символа в соединении земного с небесным. В древней Греции символом называли разломанные половинки одной пластины, совмещение которых при встрече служило опознавательным знаком того, что их обладатели находятся в духовном родстве. По символу свои узнавали своих.
Символы включают в себя совокупность идей, объединяющих не аналитически, а синтетически. Постигать их можно на любом уровне. Учение о символах основано на соответствиях, существующих между различными ступенями реальности: низшее свидетельствует о высшем, видимое – о невидимом, известное – о неизвестном. Область, доступная логическому знанию, ограничена (и это особенно хорошо знают сами логики). На языке символов можно говорить о бесконечном.
Душа по самой своей природе не ограничена рамками рациональных схем: рассудок – это только одна из способностей души, направленная на практические нужды, на адаптацию во внешнем (по отношению к душе) мире. Как только психология обращается к законам внутренней жизни души, она вынуждена обращаться к языку символов. Но это обращение не означает потери определенности: на свете мало что может сравниться по точности с символом.
Наши предки культуру символического мышления обретали с детства. Насквозь символична не только иконопись, но также и храмовое богослужение, мелодический строй песнопений, их тексты. Преемственность в символических смыслах не разрушалась веками. Об этом говорит и преемственность мифологических сюжетов, передаваемых от народа к народу, от одной культуры – к другой. «Принятие канона есть ощущение связи с человечеством и сознание, что не напрасно же жило оно и не было без истины, свое же постижение истины, проведенное и очищенное собором народов и поколений, оно закрепило в каноне». (Священник Павел Флоренский. Иконостас. «Богословские Труды», сборник, М., 1972. С. 106.)
Существует два вида символов: «символы как знаки и предначертания, которые имеют неполное, иносказательное, прообразовательное соответствие тому, что изображают, и символы как образы, которые непосредственно изображают совершенное, истину, поскольку она является в образах». (Настольная книга священнослужителя. М., 1983. Т.4. С. 18.)
Символы как образы особенно важны для понимания законов душевной жизни. В образах очевидна (видна земными, телесными очами) возможность преображения земного в Небесное.
Символична и мысль человека, и он сам. Реально человек гораздо больше, чем все, что о нем известно. По словам одного современного православного автора:
Бог создал человека таким просторным, таким глубоким, таким беспредельным в духовной своей сущности, что кроме Самого Бога, ничто на свете не может его заполнить, удовлетворить до конца… Если человек оглянется на себя самого уже не по отношению к тому, что вокруг, а войдет внутрь себя, то он обнаружит в себе такой простор, такие глубины, что весь тварный мир слишком мал для того, чтобы заполнить его до конца… и знания его до конца не заполняют; ни радость, ни даже человеческое горе не могут до предела заполнить, завершить человека» (Митрополит Антоний Сурожский. Любовь всепобеждающая. СПб., 1994. С. 83.)
Если в каждом конкретном представителе того или иного народа в разной доле растворены достижения культуры, то сконцентрированы они всегда в каком- либо любимом и знаемом всеми герое народного эпоса. В такой соборной личности осуществляется встреча путей схождения и восхождения. Такое лицо действует, подает пример, внушает стойкость, прообразуя определенный национальный типаж, прототип, образец. Соборная личность – это и известный практически всем герой, образ которого с детства отпечатывается в сознании, чувствах, поступках, определяя во многом душевный склад самого народа. Это в то же время и результат народного собирания душевных и духовных богатств.
Соборная личность прообразует собою всю триаду: имеет плоть и кровь (телесную крепость), душевные качества, особенно почитаемые народом, ее породившим, укорененность в духе. В этом смысле соборная личность сама есть путь. Соединяя в себе небесное и земное, она запечатлевает собою путь духовного становления, пройденный данным народом, и указует каждому новому поколению ту особую, неповторимую тропинку, по которой необходимо пройти, чтобы народ сохранил свою индивидуальность и был готов исполнить свое историческое призвание. Неповторимы эпические герои разных народов. Нельзя спутать Геракла с Гильгамешем, Илью Муромца с Рустамом.
Что касается личности эпического героя, то ее понять и легко, и в то же время – сложно. Легко, потому что маленькие дети могут постигать ее – подражанием. Они слушают сказки, играют в любимых героев. Трудно – потому что взрослым для понимания нужно вновь обрести «нить Ариадны», т. е. воспользоваться символическим языком, на котором излагали вечные истины творцы эпических произведений. Для многих народов эпические образы были подготовкой к восприятию высоких символов культа, способом их сохранения.
Существуют разные определения народа, нации. Но очень редко в этих определениях указывается, быть может, самый главный критерий единства народа – это общие святыни. Вокруг этих святынь собирается народ, утверждает свое бытие держава, устраивается государственная жизнь. Святыни – это и храмы, и города, и особые места родной земли, это предметы религиозного культа, произведения искусства, литературы. Но главное среди святынь – это люди – святые и праведники, без которых, как говорит русская поговорка, «не стоит село». Святые – это «видимые свидетели мира невидимого», «живая душа человечества, которою оно взошло в мир горний». (Священник Павел Флоренский. Иконостас. «Богословские Труды», сборник, М., 1972. С. 96.)
Образ, образовать, образование – слова однокоренные. Их значение в придании организованной формы стихийной неопределенности впечатлений. Образ – живой, подвижный. Он может расти, соединяться с другими образами. Особенно важна его связь со словом.
Первоначально слово – это оплотнившийся образ, и лишь затем оно может получать самостоятельную, как бы не связанную с образной конкретностью жизнь в абстрактном понятии.
Признание реальности символических смыслов содержит в себе признание реальности не только мира, видимого телесными очами, но и мира невидимого. Говоря о делении мира на видимый (земной) и невидимый (духовный), преподобный Максим Исповедник (VII) писал: «Умственный мир для могущих видеть весь открывается в мире чувственном, таинственно изображаясь в символических видах, а мир чувственный весь существует в мире умственном своим основанием». (Настольная книга священнослужителя. М., 1983. Т.4. С. 18.) Оба эти мира, составляя единое целое, открываются друг в друге.
«Это как луковица, только наоборот – когда ты продвигаешься внутрь, каждый круг больше предыдущего». – Мы привели слова одного из героев философской сказки «Хроники Нарнии», написанной Клайвом С. Льюисом с целью в доступной и образной форме объяснить важнейшие положения христианского миропонимания.
«Орел прав,– начал лорд Дигори. – Послушай, Питер. Когда Аслан сказал, что ты никогда не вернешься в Нарнию, он имел в виду ту Нарнию, которую ты знал. Но это была не настоящая Нарния. Та имела начало и конец; …так же как и наш собственный мир – Англия и все остальное – это только тень или копия чего-то в настоящем мире Аслана. И не надо оплакивать Нарнию, Люси. Все, что было важного в старой Нарнии, все добрые существа, вошли в настоящую Нарнию через Дверь. Она, конечно, в чем-то отличается как настоящая вещь от копии или бодрствование – от сна».
Это было произнесено, когда герои находились уже «за Дверью», т. е. за гранью земного мира. Здесь обрели они зрение сокровенной сущности вещей, здесь преобразился их собственный вид: все случайное и временное исчезло. Там – страна вечной весны и радости. Но путь такого возвращения к себе – только через битву, духовную брань. Книга, завершающая «Хроники Нарнии» так и называется: «Последняя битва».
И еще – напомним слова, которые так часто повторял детям лорд Дигори:
«Это все есть у Платона. Господи, чему их учат в школах!..»
Добавьте комментарий