Богатырь Илья Муромец
Наш былинный Илья в начале своего пути недеятелен, неподвижен. Он 30 лет «сиднем сидел».
В славном городе во Муромле,
Во селе было Карачарове,
Сиднем сидел Илья Муромец, крестьянский сын.
Сиднем сидел цело тридцать лет.
Если всмотреться внимательным взором в будущие подвиги богатыря, то его «сидение» обретает высокий духовный смысл. Великие дела не совершаются вдруг, они требуют предварительной сосредоточенности, тишины внутренней, символически изображаемой полным физическим покоем, неподвижностью.
… Представим теперь, как прежде велось само былинное повествование: напевно, вслух. Ритм былин – ритм пути. Это дорога, копирующая ход коня. Былины – памятники устной народной культуры, культуры слушания и слышания.
Замечательно тонкие и глубокие наблюдения отца Павла Флоренского о различии восприятия слухового от зрительного содержатся в его «Философской антропологии»: «Но среди чувств – врата наиболее далекие друг от друга – это зрение и слух. То, что дается зрением, объективно по преимуществу. С наибольшею самодовлеемой четкостью стоят перед духом образы зримые. То, что созерцается глазом, оценивается как данное ему, как откровение, как открываемое. Это – воистину явление, ибо φαινόμενον – есть именно являемое глазу – зримое. Напротив, воспринимаемое слухом – по преимуществу субъективно. Звуки, слышимые наиболее, внедрены в ткань нашей души и потому наименее четки, но зато и наиболее глубоко захватывают наш внутренний мир. В звуках воспринимается данность, расплавленная в нашу субъективность. Звуком течет в ухо внутренний отклик на даваемое извне,– звуком откликается на явления мира внутреннее существо бытия, и приходя к нам, в нас втекая, этот звук, этот отклик течет именно как внутренний… Звук – непосредственно (диффундирует) просачивается в нашу сокровенность, непосредственно ею всасывается, и, не имея нужды в проработке, сам всегда воспринимается и осознается, как душа вещей. Из души прямо в душу глаголят нам вещи и существа» (П. А.Флоренский. Т.2. У водоразделов мысли. М., 1990. С. 34–35.)
Еще в начале нашего века былины можно было услышать в живом исполнении на местах бытования: в Заонежье, на Киж-острове, на берегу Печоры и Белого моря.
Из поколения в поколение, от сказителей к слушателям передавалось повествование о самом важном, что народ должен был впитать своею душою, чтобы сохраниться как народ, чтобы каждый, принадлежащий этому народу по рождению (или по волеизъявлению), мог исполнить свое предназначение. Главная идея былинного эпоса – защита родной земли, поэтому главный герой здесь тот, кому дано защищать – богатырь Святой Руси.
Принципиальным является понимание значения слова «богатырь». Хотя филологами показано, что слово «богатырь» пришло в русский язык от тюркского «багатур» («смелый военачальник»), но в русском народе это слово утвердилось потому, что его связали с другим корнем – со словом «Бог», или прилагательным «богат» (имеющим тот же корень). Это означает существо, одаренное богатством, Божественным изобилием сил. Слова, подобного значению «богатырь» в русском языке,– в других языках нет.
Илья – крестьянский сын. А на Руси слово «крестьянин» было тождественно слову «христианин». Былины называют Илью «старый казак», т. е. он был человеком зрелым еще в начале своего пути. Здесь «возраст» Ильи еще и символ дохристианской Руси как одной из ветвей индоевропейской общности народов. Ведь Русь к моменту крещения была зрелой, могучей державой, славилась своей воинской мощью. Русь была готова начать свое служение, пройдя огромный исторический путь в язычестве, и потому сказание об Илье, сиднем сидевшем и не проявлявшем своих духовных сил 30 лет, выражает степень готовности Руси. 30 лет сидения – это символ жизни в «затворе», сокрытия от мира, время подготовки к служению, этап становления, собирания. Во многих народах земли 30-летие было возрастом, начиная с которого человек мог занимать общественные и воинские должности, и это имеет характер общечеловеческого закона.
В личном плане сидение есть способ обуздания плоти, потому и смог Илья совершить верный выбор в дальнейшем, подчиняя желания плоти духу.
… И вот однажды, когда родители Ильи трудились в поле, явились в дом калики перехожие – чудесные странники – посланники Божии.
В некоторых вариантах былин калик отождествляют с апостолами. Калики – не убогие, не слепцы. Напротив, часто они не только не уступают в силе богатырям, но и превосходят их. Это тоже богатыри – богатыри духа, паломники к святым местам и вестники Божии. Паломничество считалось на Руси духовным подвигом, который приравнивался к ратному. Основой духовного делания калик было покаяние и стремление к искуплению своих грехов. Один из былинных калик (Данило Игнатьевич) был богатырем и воином, а под старость одел схиму на калицкую одежду.
Так те, кто всегда были в пути, в постоянном духовном подвиге («подвиг» – от слова «подвигаться, двигаться») встретились с неподвижным пока Ильей. По слову калик встал Илья на ноги после 30-летнего сидения. Ни на одно мгновение он не усомнился в словах посланников Божиих, исполнил то, что они предложили сделать.
Так совершает Илья свой первый выбор. А предложили калики Илье выпить чашу питья медвяного. И от этого напитка обрел Илья великую силу.
Богатырско его сердце разгорелося.
Его белое тело распотелося.
Воспроговорят калики таковы слова:
– Что чувствуешь в собе, Илья?
Бил челом Илья, калик поздравствовал:
– Слышу в собе силушку великую.
Т. е. сердце Ильи уже было богатырским и до принятия чаши с питьем. Поднесли калики Илье вторую чашу, после чего сила его уменьшилась вполовину.
Первая выпитая чаша означает то, что испил Илья благодать и понял, что достиг до Неба, о чем и сказал каликам. Значит, Илья знал, что такое Небо. А это означало, что калики пришли вовремя, не раньше, чем Илья стал готов к принятию силы.
Но когда человек узнает Небо, ему хочется остаться там. Поэтому и дается богатырю испить вторую чашу – чашу, наполненную горечью земных страданий и грехами человеческими. Тогда осознал Илья, для чего он послан на землю, познал, что сила убавляется от греха, и потому должен он до конца жизни своей противостоять греху. Но он познал и то, что сила даруется свыше для жертвенного служения людям. Илья понял, что должен им служить как богатырь, «Крепость Господня». И снова выбор Ильи Муромца верен: получив силу, он направился на то служение, к которому был призван.
Выбор Ильи стал выбором русского народа, услышавшего глас, призвавший на служение миру, подобно тому как повествует о своем призвании великий пророк Исайя: «Вот я, пошли меня» (Ис. 6, 8).
Илья получает богатырскую силу и крепость плоти для трудов на земле и для ратных трудов. Евг. Трубецкой отмечает: «В жизни Ильи Муромца это вторжение сверхъестественного – изолированное явление. В общем в ней все естественно, все говорит о торжестве человеческой мощи, о напряжении и действительности индивидуальной мощи человека». (Е. Трубецкой. «Иное царство» и его искатели в русской народной поэзии. «Литературная учеба», кн.2, 1990. С. 111.)
И говорят Илье калики:
– Будешь ты, Илья, великий богатырь,
И смерть тебе на бою не написана.
Бейся-ратися со всяким богатырем…
А столько не выходи драться
Со Святогором-богатырем:
Его и земля на себе через силу носит.
Не ходи драться с Самсоном-богатырем:
У него на главе семь власов ангельских;
Не бейся и с родом Микуловым:
Его любит матушка сыра земля…
Здесь упомянуты старшие богатыри. Это образ духовной преемственности дел, которые приняли на свои плечи русские богатыри, и прежде всех – Илья Муромец. Так А. М. Астахова (со ссылкой на В. Я. Проппа) отмечает, что образы, аналогичные старшим богатырям, встречаются в древних эпосах других народов.
Сам богатырь Святогор называет Илью «младшим братом». Евг. Трубецкой писал: «С образом богатыря обыкновенно сочетается мысль о человеке, который борется со многочисленными врагами и побеждает их сам собственным своим человеческим подвигом силы и бесстрашия, большей частью без всякой посторонней и в частности без чудесной помощи». (Е. Трубецкой. «Иное царство» и его искатели в русской народной поэзии. «Литературная учеба», кн.2, 1990. С. 111.)
Чаще других из старших богатырей, сохранивших в себе черты эпических героев других народов (т. е. они действительно старшие относительно богатырей молодого народа древней Руси), упоминают Святогора, Микулу Селяниновича и Дуная Ивановича.
Добавьте комментарий