Незадолго до смерти он страдал зубной болью. Доктор В. был призван к нему и под кокаином удалил два мучивших его корня. После этого десна опухла и опухоль распространилась на горло. Невзирая на то, что ему затруднительно было глотать, он поехал в церковь, чтобы отслужить обедню. Вернувшись, он рассказал мне, что последние возгласы во время службы он произнес с большим трудом… Так как Патриарх продолжал жаловаться на горло, мы созвали второй консилиум; все врачи повторили, что в этой области не видно ничего опасного и серьезного. Эта консультация состоялась 24 марта/6 апреля.
…Митрополит Петр узнал о консультации и пришел к Патриарху. Прислужник (послушник К. Пашкевич) допустил его; но так как митрополит Петр очень долго оставался у Патриарха и очень возбужденно о чем-то говорил с Патриархом, прислужник в конце концов призвал меня и сказал мне, что Патриарх очень утомлен разговором и чувствует себя очень плохо. Намереваясь прервать разговор, я направилась к Патриарху и в дверях встретилась с митрополитом Петром, который выходил из комнаты Патриарха с какой-то бумагой в руке…».
Это был день праздника Благовещения 25 марта/7 апреля 1925 года, последний день земной жизни Патриарха. Сохранилось описание последних часов жизни Патриарха, оставленное его келейником К. Пашкевичем: «Часов около десяти вечера Святейший потребовал умыться и с необычной для него строгостью, с серьезным тоном, к которому я не привык, сказал:
– Теперь я усну… крепко и надолго… Ночь будет длинная, темная… темная…
В половине двенадцатого ночи у Святейшего начался сердечный приступ. Тотчас послали за доктором. Уколы камфары и кокаина не помогли, пульс продолжал падать.
… Минута проходила за минутой. Святейший лежал с закрытыми глазами. После короткого забытья Святейший спросил:
– Который час?
– Без четверти двенадцать.
– Ну, слава Богу,– сказал Святейший, точно только этого часа он и ждал, и стал креститься.
– Слава Тебе, Господи! – сказал он и перекрестился.
– Слава Тебе, Господи! – повторил он и снова перекрестился.
– Слава Тебе, Господи! – сказал он и занес руку для третьего крестного знамения…».
Так отошел ко Господу Святейший Патриарх Тихон, Великий Печальник за веру Православную и Русскую Церковь.
Сохранилось замечательное свидетельство о кончине Патриарха. В Париже православный русский врач пришел к митрополиту Евлогию (Георгиевскому), патриаршему экзарху Западной Европы, и сообщил ему, что видел сон, в котором было сказано, что «Вот, идет Божия Матерь за душою Патриарха Тихона,– со святым Василием Великим, который много помогал ему при жизни в управлении Церковью». Врач стал спрашивать митрополита Евлогия, почему с Божией Матерью идет святой Василий Великий? На это митрополит Евлогий ответил, что Патриарх в миру носил имя в честь святого Василия Великого. На следующий день пришло сообщение о кончине Патриарха Тихона. Именно в тот момент, когда Патриарх умирал, Божия Матерь дала это знамение доктору.
Имеется еще одно знамение милости Божией Матери и Ее участия в судьбе Святейшего. Перед кончиной своей, находясь в больнице, Патриарх попросил принести ему икону, не указав, какую именно; его просьбу исполнили и из Зачатьевского монастыря принесли икону Благовещения Пресвятой Богородицы.
Весть о смерти Патриарха еще ночью распространилась по всей Москве. Утром 26 марта/8 апреля тело Патриарха в карете скорой помощи перевезли в Донской монастырь. По прибытии с колокольни 40 раз ударил большой колокол. Верующие останавливали друг друга на улицах, сообщая страшную весть. На зданиях некоторых иностранных миссий были приспущены флаги в знак траура. Молитвенно-печальный колокольный звон плыл над Москвой.
Из патриаршей келии, куда было сначала принесено тело почившего, его перенесли в Большой собор Донского монастыря в честь Донской иконы Божией Матери, и облачили в золотое с темно-зеленой бархатной оторочкой патриаршее облачение. На главу надели драгоценную патриаршую митру. Присутствовавшие архиереи по окончании облачения вложили в руки Святейшего дикирий и трикирий и его руками благословили народ при произнесении диаконом несколько видоизмененных слов молитвы, принятых в богослужении при облачении святителя: «Тако святится свет твой пред человеки, и вси видеша добрая дела твоя и прославиша Отца нашего, Иже есть на Небесех», точно сам почивший Патриарх прощался со своей паствой, в последний раз благословляя ее. Наступили дни прощания.
В летнем соборе Донского монастыря в простом дубовом гробу неподвижно лежал Великий Господин и Отец наш, Святейший Тихон, Патриарх Московский и всея России. День и ночь в продолжение четырех суток над телом усопшего служили панихиды, и все это время непрерывным потоком шел верующий русский народ, для последнего прощания. После многочасового стояния в огромной полутораверстовой народной ленте, входили в собор люди, прибывшие из всех городов нашей Отчизны, куда успела дойти весть о кончине Патриарха.(Газеты напечатали сообщение о кончине Патриарха лишь на третий день). ОГПУ через своих многочисленных агентов распространило слухи о том, что все явившиеся на похороны Патриарха будут считаться контрреволюционерами. Но это не испугало православных людей: проститься с Патриархом пришло около миллиона человек. Многие плакали. Всеобщий плач стал единственной формой протеста против гонителей веры.
Приведем строки воспоминаний о прощании с Патриархом в ночь с 27 на 28 марта (9–10 апреля): «Приблизились к монастырю в одиннадцатом часу вечера… Ночь была темная… Подойдя ближе, мы увидели, что очередь стоит по восемь человек в ряд. Вновь приходящие молча дополняли предыдущую восьмерку и начинали новую. Никакой охраны не было. Самым поразительным была мертвая тишина при таком стечении народа. Ни одного громко сказанного слова не было слышно… Ночь была сравнительно холодная, но никто не пытался двигаться, чтобы согреться, никто не пытался пройти без очереди… Около двух часов ночи кто-то попробовал запеть «Со святыми упокой», народ подхватил и это пение многотысячной толпы под открытым небом, в темноте и тишине ночи производило потрясающее впечатление. Пели «Со святыми упокой», «Вечная память» и другие заупокойные песнопения до тех пор, пока не подошли к воротам… У ворот «восьмерка» перестраивалась и уже в храм входили парами, держа в руках зажженные свечи, которые продавались тут же на ступеньках… Гроб с телом Святейшего стоял на возвышении, покрытый темно-синей мантией, поверх которой лежали Крест и Евангелие… На возвышении по обеим сторонам гроба стояли по два иподиакона, которые брали подходящих под руки с обеих сторон, помогали без задержки подняться на возвышение, приложиться ко кресту или Евангелию и быстро сойти вниз, причем просили всех не задерживаться в храме и дать возможность всем желающим проститься с покойным Патриархом. Обратно шли пешком, так как транспорта не было, а если бы и был – не хотелось входить в соприкосновение с повседневной суетой и этим как можно дольше удержать в душе впечатления какого-то духовного торжества, несмотря на наполнявшие все сердца печаль…» (Воспоминания М. А. Беляевой).
В Вербное Воскресенье, в Неделю Ваий, хоронила Русская Православная Церковь своего Патриарха. Этот день навсегда вошел в историю нашей отчизны, как смотр сил Церкви. Все, что есть лучшего в ней – все было принесено в дар почившему Первосвятителю – Такой необыкновенной службы не было еще на Руси.
В 10 часов утра началась Литургия, которую совершали 13 архиереев. Старшим протодиаконом был отец М. Д. Михайлов. Пел хор более ста певчих под управлением Чеснокова и Данилова, солистами были Нежданова и Бакланова. Перед литургией протоиерей провозгласил, обращаясь ко гробу с телом Святейшего: «Благослови, Святейший Владыко!», архиерей же возгласил: «Его же молитвами благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…»
У гроба стояли вазы с цветами, возложенными от имени архиепископа Кентерберийского. На гробе лежали цветы от католиков, протестантов, армян и старообрядцев, венки от рабочих Лавры, от верующих Франции и Германии.
Когда депутации рабочих вереницей двинулись поклониться в последний раз Патриарху, раздались траурные гудки московских заводов, эти траурные призывы как будто всколыхнули православный народ – в этот час поняли русские люди, что ВСЯ РУСЬ хоронит своего Патриарха и Отца. В эти мгновения стала зримой та великая, творящая вечность любовь, которая возводила на Престол небесных святых иерархов нового великого предстателя за Русскую Церковь, за нашу отчизну и ее народ.
Богослужение длилось более восьми часов. Дивная служба была полна величественной и скорбной красоты. Отпевание совершали 63 архиерея во главе с Местоблюстителем Патриаршего престола Высокопреосвященным Петром, митрополитом Крутицким и Коломенским и около 400 священников.
Двери собора были открыты, поэтому стоявшие вблизи его слышали все богослужение и подпевали. От вторивших хору передних рядов пение перекатывалось дальше, так что пела вся многотысячная толпа. Это было всенародное заупокойное служение. Духовный и молитвенный подъем был необычайным, это было не только погребение Патриарха, но и всенародное его прославление.
День великой скорби стал днем торжества Православия. Казалось, что сама земля прощалась с одним из лучших своих сынов. Был тихий день ранней весны, когда печаль и радость соседствуют в сердце. Яркое солнце заливало темно-красные стены собора, купола и золотые кресты в лазурном небе. Сотни тысяч людей стояли сплошной массой, заполняя не только весь огромный монастырский двор, но и прилегающую к монастырю площадь и соседние улицы. Монастырские стены, башни, крыши домов, деревья и памятники – все было покрыто народом. В этом безбрежном народном море соединились в одно целое представители всех слоев российских людей. Всех их привела в Донской собор любовь к тому, кого они почитали Отцом и вождем.
Митрополит Петр сказал над гробом Святейшего: «…Трудна была его жизнь. Тяжелый жребий выпал на его долю – править Русской Церковью в такое бурное время. Но он уже отошел ко Господу. Труды и подвиги его закончились: он предстоит уже Престолу Божию… Осиротели мы. Не стало у нас печальника и молитвенника, который для молодых был отцом, для взрослых – мудрым наставником и руководителем, а для всех вообще – другом. Его обаятельная ласка простиралась и на меня… Помолись же, отец наш, за нас, осиротелых…».
Многие из замечательных проповедников, архиереев, профессоров произнесли слова любви, преклонения и глубокого горя… Дивно пел хор под управлением профессора Чеснокова. Благоговейно, без спешки совершался чин отпевания.
В слове на отпевании митрополит Трифон (Туркестанов) сказал:
«Мы должны нести крест, и я заметил, что, как бы в напоминание об этом, нас постигают скорби, иногда ожидаемые, иногда, и большей частью, катастрофические, как теперь. И вот мы собрались и рассуждаем, что мы в нем потеряли истинного крестоносца. Но как он его нес! Можно нести крест, скорбя и сетуя, и плача (хоть и не унывая), но он нес его благодушно. Благодушие – вот что меня особенно в нем поражало. Никакие скорби не могли его вывести из благодушия. Что такое благодушие? Оно предполагает высокие качества души: кротость, смирение, полную покорность воле Божией, пламенную любовь ко всем людям, к добрым и злым, к друзьям и недоброжелателям; и все эти качества, озаряемые благодатию Святого Духа,– как результаты и награды непрестанной молитвы. Да, этому можно было учиться всем нам; как мы склонны раздражаться из-за мелочей. Изливаться в жалобах иногда по самой незначительной причине. Он – никогда. Всегда мягкий, простой, незлобивый, с ласковым словом участия, ободрения, любви, иногда – с безобидной шуткой, с целью поднять настроение духа собеседника.
Помню, как однажды он утешал и назидал меня, увы, часто, несмотря на годы и долговременную монашескую жизнь, малодушного, способного долго волноваться и раздражаться: «Что мы (архиереи) носим на груди? Образ Богоматери. Она ли не скорбела, Ей ли не пронзило оружие сердца? Она же всегда оставалась благодушна – ни единого слова ропота, ни единой укоризны, даже при Кресте Сына Своего. А Он, Милосердный Создатель, Он и на Кресте молился за всех и на всех призывал благословение Божие!»
И когда я вспоминаю о нем – а я буду до конца дней его вспоминать,– мне будет рисоваться его доброе, милое лицо, озаренное любовью и лаской, его чудные очи, сияющие светом любви… И как он жил, так и умер: сложив в последний раз слабеющие персты в крестном знамении, которое он постоянно носил в груди своей. За любовь – любовь. Ведь любовь не умирает. Приими же от меня и всех моих дорогих москвичей последний земной поклон за все и помолись за нас, малодушных, пред Престолом Всевышнего, да даст нам твое великое благодушие и кротость».
Только исключительным благоговением собравшихся к памяти Святейшего можно объяснить тот идеальный порядок, какой сохраняли тысячи собравшихся, стоя 8–12 часов (а некоторые и целые сутки) в тесноте и духоте, не видя и не слыша самого богослужения. Около 7 часов вечера отпевание закончилось. На крыльцо храма вышел преосвященный Борис (Рукин) и обратился к народу: «Сегодня мы погребаем одиннадцатого Патриарха Всероссийского Тихона. На похороны его собралась почти вся Москва. И я обращаюсь к вам с просьбой, которая безусловно должна быть выполнена. Дело в том, что весь монастырский двор переполнен народом. Ворота закрыты и в монастырь больше никого не пускают. Все прилегающие к монастырю площади и улицы запружены народом. Вся ответственность за соблюдение порядка лежит на мне. При таком скоплении народа малейшее нарушение дисциплины может вызвать катастрофу. Прошу, не омрачайте великого исторического момента, который мы сейчас переживаем с вами. Первым выйдет отсюда духовенство, потом епископы вынесут Святейшего. Пойдут только священнослужители в облачениях, все остальные останутся на местах… Никто не сойдет с места, пока вам не скажут. Вы должны исполнить это безусловно в память нашего Святейшего Отца и Патриарха…». Толпа расступилась, давая проход шествию. Когда архиереи вынесли гроб Патриарха, весь народ запел «Вечная память», и это могучее пение потрясало души сотен тысяч верующих. Все стали креститься, у многих на глазах были слезы.
Народ устроил живую цепь, не было ни толкотни, ни давки. Согласно воле почившего, перед самым погребением, гроб Патриарха был внесен в его келию, где он столько пережил. Затем процессия двинулась к малому Донскому собору монастыря, где была приготовлена могила. В собор вошли только архиереи с гробом Святейшего, и двери за ними закрылись. В молчании предстоял крестный ход перед закрытыми дверями храма. После литии послышалось пение: «Вечная память» – гроб Святейшего Патриарха Тихона опускали в могилу. Вслед за духовенством народ устремился к Большому собору, и целовал то место, где прежде стоял гроб усопшего Патриарха.
Стечение молящихся у могилы Патриарха продолжалось и после его погребения. Сорок дней и ночей по желанию молящихся беспрерывно служились панихиды. Пели по очереди хоры всех Московских храмов, днем и ночью у гробницы Святейшего находились священники и диаконы из других храмов. Приходили не только москвичи, но и приезжие, опоздавшие ко дню погребения. Не только во время богослужений, но и в любые часы можно было увидеть пришедших поклониться дорогой могиле. Эта любовь и почитание великого Святителя не ослабели и за все годы, прошедшие с момента его кончины.
Еще в 1924 году одна из подвижниц Марфино-Мариинской обители в Москве – сестра Евфросиния увидела сон: в главном храме обители служит Святейший Патриарх Тихон. Открываются Царские врата и все находившиеся в храме видят на Престоле Богомладенца Христа с пучками ветвей, похожих на вербы, только вместо сережек усыпанных звездами. Все, кто находился в алтаре, начиная с Патриарха, принимали от Господа веточки. И еще один сон увидела она в день памяти святителя Николая: после службы всем присутствовавшим в храме раздавали на тарелочках булочки, рыбу и рис. Получил такую тарелочку и Патриарх Тихон. Когда Святейший был в обители, ему рассказали об этих снах, после чего он сказал: «Надо готовиться к смерти». Эти сны чудесно исполнились вскоре – верующая Россия провожала в последний путь своего Патриарха в праздник Вербного Воскресенья и каждый, кто подходил прощаться с ним в Донском монастыре, получал вербную веточку. И во гроб его положили праздничную веточку, которая сохранилась до открытия его мощей. А то, что лежало на тарелочках, как поминальная трапеза, можно истолковать так: рыба – символ Христа, хлеб – символ Евхаристии, рис – поминальная кутья.
***
Святитель Тихон твердой рукой провел Церковь через первые тяжелейшие послереволюционные годы. Его семилетнее служение – подвиг борьбы Главы Церкви с властью, решившей уничтожить Церковь и истребить веру в сердцах людей. Он прозревал с глубиной святости, что темные силы готовят нечто еще более страшное. И потому последние слова его перед кончиной были: «Ночь будет длинная, темная… темная…», а по другим свидетельствам: «тьма, глубокая беспросветная тьма». И эта тьма легла на Россию более чем на 70 лет. Все эти годы в России шла ни на мгновение не прекращавшаяся битва за спасение духа народа. Молитвами, страданиями и подвигами тех, кого «весь мир не был достоин» (Евр. 11, 38) удерживалась Россия и весь мир от духовной катастрофы – и первым серди них был Святейший Патриарх Тихон.
Знаменательно, что кончина его совершилась в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Сам Господь призвал Главу Русской Церкви в этот великий день, – и это возвещало благую весть всем верующим России о том, что Патриарх Тихон вел церковный корабль по верному курсу. Еще один духовный знак – погребение Патриарха в Вербное Воскресенье, вслед за которым началась Страстная неделя – как для Русской Православной Церкви, так и для всех народов России. Трудами и жертвами миллионов своих сыновей и дочерей Россия и Русская Церковь выстояли. Русская Церковь, духовенство, весь верующий народ оказались сильнее своих гонителей. Храмы не опустели, вера сохранилась. Великий подвиг понесла земля Русская и ее народ, взывая к Богу, чтобы Свет Божий воссиял на нашей земле. Всего около 400 имен канонизированных святых содержал месяцеслов Русской Православной Церкви (до Канонизации Собора Новомучеников и исповедников Российских в 2000 г.), но неисчислимо больше святых новомучеников покоились во рвах и братских могилах земли Русской – и их имена мы сможем узнать лишь из Небесного месяцеслова.
В течение всего своего патриаршего служения и после кончины само имя Патриарха Тихона оставалось символом, как верности Церкви, так и Ее единства – в России и за рубежом. Поэтому и в годы разделений и почти тотального уничтожения Церкви в России имя покойного Патриарха продолжало объединять всех – и православную иерархию в России и назначенных им зарубежных митрополитов и даже карловацких архиереев.
Патриарх Тихон умер естественной смертью (необходимо отметить: есть свидетельства, что Патриарху в связи с зубной болью была введена двойная доза лекарства, и это ускорило его смерть. Впоследствии стало известно, что сестра, которая ввела лекарство, покончила жизнь самоубийством), но его образ навсегда останется для православных христиан России в терновом венце, и его по праву назвали Главой великого святого Собора Новомучеников Российских. Поэтому причислив Патриарха Тихона к лику святых, Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1989 году прославил святителя прежде всего за его исповедническое стояние за Церковь во времена гонений.
Вслед за канонизацией святителя произошли события, имеющие особое значение для судьбы России и Русской Церкви. Первое среди них – возвращение в Лоно Церкви Державной иконы Божией Матери: 27 июля 1990 года чудотворный образ был перенесен в то место, где он когда-то чудесно открылся людям. Икону поставили в Казанском храме села Коломенского. Это возвращение подарило всем православным христианам России надежду, которая начала исполняться на глазах. Свет Божий озарил Русскую землю, открылись тысячи храмов, свободно проповедуются истины веры. Пришло время возвращения церковных святынь – совершилось чудесное открытие и возвращение мощей преподобного Серафима Саровского, в лоно Церкви вернулись мощи святого благоверного князя Александра Невского, преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, святителя Иоасафа Белгородского и других святых Русской Церкви.
А 19 февраля 1992 года Господь явил новую милость Свою – были обретены мощи святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. Это обретение сопровождалось событиями поистине чудесными. Весной 1991 году вновь был открыт Донской монастырь в Москве, началась реставрация храмов, образовался большой приход. Тысячи москвичей и гостей столицы полюбили этот дивный уголок Москвы, где время будто остановилось и где каждое верующее сердце реально воспринимало и чувствовало покров и любовь Самой Пречистой. И конечно, всех волновал вопрос о святых мощах Патриарха Тихона. Поэтому после возобновления монашеской жизни в Донском монастыре одним из первых благословений, которое испросили монахи у своего настоятеля Святейшего Патриарха Алексия II (монастырь получил статус ставропигиального), было благословение на поиски мощей святителя Тихона.
Многие годы верующие считали, что после закрытия монастыря в 1927 году власти извлекли тело святителя из могилы в Малом Донском соборе и сожгли его в крематории. По другим версиям он был перезахоронен монахами на Немецком кладбище или на территории Донского монастыря. То, что останки святителя Тихона могли быть уничтожены, не вызывало удивления: ненависть к Патриарху у властей была исключительная – ведь в известном списке врагов советской власти он стоял под номером один.
Мнение о том, что тела Патриарха нет в могиле, было настолько стойким, что даже митрополит Николай (Ярушевич), служивший панихиду по святителю Тихону в Малом Донском соборе в 1948 году, сказал после окончания службы: «Мы молились сейчас только над могилой Святейшего, тела его здесь нет».
Вскоре после празднования четырехсотлетия Донского монастыря в 1991 году представилась возможность для поисков мощей: начался ремонт в Малом Донском соборе. Однако на этот раз братия не приступила к поискам, пока не произошло поистине промыслительное событие.
18 ноября 1991 года неизвестные бросили в окно Малого Донского собора бомбу с зажигательной смесью рядом с могилой Патриарха. Все внутри храма сгорело, и только чудо спасло его от уничтожения. Пламя дошло до алтарной части и неожиданно остановилось, будто невидимая стена преградила путь огню. Пожарные были поражены происшедшим. Тогда им объяснили, что на Престоле храма в дарохранительнице находились запасные Святые Дары – и потому огонь остановился у алтаря. Чудесно сохранились от огня четыре чудотворных иконы из трапезной части храма – все остальное сгорело, была сильно повреждена и гробница Патриарха. И именно после этого события во время второго затянувшегося ремонта были обретены мощи святителя. Да и день поджога – 18 ноября (5 ноября по старому стилю) – знаменателен. Именно в этот день в 1917 года в храме Христа Спасителя жребий патриаршества пал на святителя Тихона.
Во время ремонта в день праздника Сретения Господня, ближе к вечеру, совершив молебен святителю Тихону, братия приступила к раскопкам. Руководил раскопками С. А. Беляев, известный православный археолог.
Сначала сняли мраморное обгоревшее надгробие и начали копать. На небольшой глубине открылась мраморная плита с надписью имени Патриарха. Затем углубились еще на метр и обнаружили кирпичный свод склепа. Вынули из свода несколько камней, в отверстие опустили зажженную свечу и заглянули внутрь – склеп был пуст.
Оправдывались самые худшие предположения – ни частицы мощей, ни щепки гроба, которые могли сохраниться при вскрытии могилы Патриарха, здесь не было. Тогда решили проверить длину склепа. Двухметровый железный прут ушел вправо и влево полностью. Оказалось, что это был калорифер, так отапливались многие храмы на Руси. Внизу ставили печь, и горячий воздух ходил по трубам, сложенным из кирпича и таким образом из-под пола обогревался весь храм.
Стали разбирать калорифер и заметили, что та часть, которая находится прямо под надгробием Патриарха, скреплена цементом и особенно тщательно укреплена. В других местах кладка была ветхая и укреплена известковым раствором. Но самое главное – эта часть трубы лежала не на земле, как в других местах, а на массивной бетонной плите. Надежда на успешное завершение раскопок росла: если бы власти вскрывали могилу, вряд ли они стали бы столь тщательно восстанавливать калорифер. Скорее всего, монахи похоронили Патриарха намного глубже, а трубу восстановили для маскировки. Стало понятным, почему во время погребения в собор была допущена лишь малая часть архиереев: уже тогда все было готово, чтобы надежно защитить могилу Патриарха от возможного надругательства.
Стали снимать слой цемента с бетонной плиты – к счастью, плита оказалась не цельной, а состояла из шести каменных секций, плотно пригнанных друг к другу. Подняв одну из этих плит, опустили вниз свечу – там находился дубовый гроб, на котором лежала мраморная табличка с надписью: «Патриарх Московский и всея России Тихон», год рождения, год и день интронизации, год и день смерти.
Сразу же позвонили Патриарху Алексию II, было около двенадцати часов ночи, но Его Святейшество сразу приехал и его встретили колокольным звоном, в полночь он звучал как на Пасху.
22 февраля в присутствии Патриарха Алексия, членов комиссии по канонизации, прихожан монастыря гроб был поднят из склепа. Подняли крышку гроба: все находившиеся в храме увидели нетленные мощи святителя Тихона, покрытые бархатной патриаршей мантией.
Мощи святителя Тихона омыли по древнему чину, облачили в новые святительские одежды и уложили в специально приготовленную раку. Несмотря на то, что в склепе была высокая влажность, святые мощи Патриарха Тихона, пролежав в земле 67 лет, сохранились почти полностью. Замечательно, что одна из панагий святителя, сделанная из кости, превратилась в прах, остался только серебряный оклад. Сохранились и облачения святителя, Великий Патриарший Параман, четки, патриарший и монашеский кресты, нательный крестик, драгоценная панагия, подаренная архиепископу Тихону духовенством и прихожанами Ярославской епархии. Сохранилась даже вербочка (святителя Тихона погребали в Вербное Воскресенье).
В том же 1992 году. Архиерейский собор Русской Православной Церкви решил установить «празднование Собора новомучеников и исповедников Российских 25 января старого стиля (в случае совпадения сего числа с воскресным днем) или в ближайший воскресный день после оного. В сей Собор включить имена святых: Тихона, Патриарха Всероссийского, Владимира, митрополита Киевского, Вениамина, митрополита Петроградского, и иже с ним пострадавших архимандрита Сергия, Юрия и Иоанна, Великой княгини Елисаветы и инокини Варвары; а впоследствии – всех вновь канонизуемых новомучеников и исповедников Российских. Службу им править общую мученикам до составления и принятия особой, внеся затем соответствующие дополнения в Службу Всем святым, в земле Российской просиявшим… Предстательством и молитвами прославленных новомучеников Российских да укрепит Господь веру нашу и паствы церковной, Честною Его Кровию искупленной, и да будет чадам Церкви кровь новомучеников сих семенем веры, произрастающим в Жизнь Вечную. Аминь».
И се – свет вознесен на свещницу. Мощи Главы сонма новомучеников Российских открыто почивают в Донском соборе Донского монастыря. Кроткий и тихий свет великомученика и печальника нашей земли струится ныне по всему миру. Там, у Престола Всевышнего, как и прежде в земной жизни, соблюдает он Русскую Православную Церковь и молится о своей земной отчизне. Ради его предстательства пощадит Господь православную паству и землю нашу. Лишь бы мы остались до конца верными Православию.
Еще в 1921 году Патриарх Тихон сказал: «Впереди будет много соблазнов, но я твердо верю, что, хотя два или три только останутся верных Церкви на Руси Святой, они победят соблазн и неверие. Уж больно много заступников небесных за Русь».
Прославление Патриарха Тихона совершилось 26 сентября, в день памяти святого апостола и Евангелиста Иоанна Богослова – апостола любви, что безусловно имеет духовный и таинственный смысл. В жизни каждого человека и тем более в жизни Божиих людей не бывает ничего случайного, ибо миром правит Господь, устрояя все согласно Промыслу Своему.
Особым знамением в жизни Патриарха Тихона по его же признанию были слова Евангелия от Иоанна, которые духовным слухом услышал он в день своей архиерейской хиротонии: «Симон Ионин! Любишь ли ты меня?» (Ин. 21, 15) – с этими словами обращается Христос к апостолу Петру. Эти слова Господа звучали для Патриарха вопросом всегда, всю его жизнь, и он всегда отвечал: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин. 21, 15).
Тот же вопрос Патриарх Тихон негласно задавал всякому, кого посылал ему Господь на жизненном пути. Эти же слова постоянно обращал он к своей любимой пастве и к отчизне своей: «Русь любишь ли ты Господа?». И многие сподвижники и современники отвечали на этот вопрос верностью любви, следуя за своим Патриархом и Отцом до смерти, до мученических венцов.
В наши дни с не меньшей определенностью слышится этот вопрос и лишь слова «Так, Господи, мы любим Тебя», воплощенные жизнью, обещают нам жизнь вечную. Вся жизнь Святителя Тихона была свидетельством веры в Бога и его молитва помогает ныне народу России очнуться от сна греховного, чтобы ожить в Боге и возвратиться к Нему. Само имя Патриарха – Тихон, по-гречески означает «счастливый». Его жизнь, целиком отданная Богу и Русской Церкви, была воистину счастьем для России.
АКАФИСТ СВЯТИТЕЛЮ ТИХОНУ, ПАТРИАРХУ МОСКОВСКОМУ И ВСЕЯ РОССИИ ЧУДОТВОРЦУ
Добавьте комментарий