ХОЖДЕНИЕ ПРЕД БОГОМ
Когда я с семьей переехала на жительство в Мытищи, соседка Ирина, с которой я почти сразу познакомилась, много раз говорила мне, что в нашем подъезде живет замечательная женщина. Зовут ее Мария Сергеевна, она человек особенный, благодатный. Сейчас она лежит дома после операции, приходишь к ней, чтобы утешить, но получаешь утешение сама. Помнится, я подумала тогда, что, наверное, Ирина преувеличивает ее дары и достоинства. Долгое время я стеснялась зайти к ней, и переносила свой визит с одного дня на другой до тех пор, пока Мария Сергеевна не пришла ко мне сама.
Она приветливо улыбалась, затем протянула коробку конфет, и сказала, что очень рада нашему приезду в этот дом; затем поздравила нас с прошедшими праздниками.
Я поблагодарила и сказала ей:
– Оставьте себе конфеты, у нас достаточно сладостей.
Мария Сергеевна с неподдельной детской простотой ответила:
– А я так люблю шоколадные конфеты! Хорошо, я приму их как подарок от вас.
И она приняла от меня эту коробку, безо всякой неловкости или смущения. Меня так растрогал ее жест. Ведь она хотела отдать мне самое любимое свое лакомство, и принесла, как выяснилось, не лишнее, а единственную в доме коробку конфет, чтобы порадовать моих детей.
После той встречи я стала заходить к ней. Светлое лицо ее постоянно было радостным. Мария Сергеевна с благодарностью принимала от меня святыньки, слушала мои рассказы о святых и различные поучения. Сама же говорила мало и, как мне тогда казалось, о чем-то незначительном, очень простом и житейском, и никогда меня ничему не учила. Мне казалось, что она – просто милая бабушка, никакая не старица, и более того, как многие женщины ее поколения, мало знает о православной вере. Ее простота во Христе и смирение открылись мне только после ее смерти, и я с горечью думала: «Кого же я смела поучать…». Она без единого слова наставления, одним лишь своим смирением помогла мне осознать и обличить в себе безумие, глупость и тщеславие.
Через год наше общение с Марией Сергеевной стало постоянным. Та же соседка Ирина, еле сдерживая слезы сообщила, что Мария Сергеевна тяжело больна. Теперь она постоянно будет жить здесь и, по всему видно, времени на общение с ней остается совсем немного.
После этих слов я не стала затягивать с визитом. Купила для Марии Сергеевны то, что самой хотелось попробовать и поделиться с ней. Поднялась на четвертый этаж и позвонила. Послышалось цоканье каблучков; дверь открыла очень маленькая и милая женщина. Она приветливо улыбалась и пригласила пройти в комнату к больной. Это была сестра Марии Сергеевны – Антонина Сергеевна, которая приехала из Тихвина и самоотверженно ухаживала за старшей сестрой.
Мария Сергеевна сидела в белоснежной постели. На голове ее по обычаю был надет светлый вязаный шерстяной ободок. Она искренне обрадовалась моему приходу, благодарила за подарки, говорила мне ласковые, добрые слова. Когда Мария Сергеевна нахваливала меня, сердце отчего-то сжималось в покаянии, а не уязвлялось тщеславием. В общении с ней я переживала это чувство многократно, но каждый раз осознавала в себе что-то новое.
Мария Сергеевна послушно пробовала все, что ей приносили, а также все, что готовила ее заботливая сестра. Только потом я узнала, каких усилий ей это стоило. Ведь она уже давно не хотела есть, а порой и не могла из-за болезни. Но для того, чтобы порадовать нас и утешить, Мария Сергеевна делала над собой усилие, улыбалась, вкушала и нахваливала наши приношения.
Несмотря на тяжелые телесные страдания хозяйки, в доме Марии Сергеевны царила атмосфера радости, покоя и мира. Она никогда не раздражалась, не сердилась ни на кого, как это часто бывает с нами, когда нам больно или трудно. И в болезни она принимала всякого приходящего к ней как посланного Самим Господом.
При каждой нашей встрече Мария Сергеевна расспрашивала о моих детях, сокрушалась, что уже не сможет поиграть с ними. Мне лишь один раз посчастливилось увидеть, как она играет с детьми. Случайно я выглянула в окно и увидела, что на лавочке, подпрыгивая от радости, сидело семь или восемь девочек. Им что-то пыталась положить в сложенные ладошки незнакомая мне бабушка. Я поняла, что они были участниками игры «Колечко-колечко, выйди на крылечко». Долго смотрела я в окно и не могла понять, как может пожилой человек так воодушевленно играть с детьми, что сам становится похожим на них. Количество детей все прибавлялось, подобно тому, как собираются вокруг тебя голуби, когда начнешь их кормить. Я запомнила эту бабушку, а вскоре она сама в первый раз посетила наш дом – то была Мария Сергеевна.
Состояние здоровья Марии Сергеевны с каждым днем становилось все хуже. Ей уже трудно было говорить, и она благодарила взглядом за участие в ее скорби. Для всех близких было ясно, что уход ее из земной жизни близок. И вдруг за несколько дней до своей кончины она с трудом произнесла такие слова:
– Теперь у меня появилась надежда на исцеление.
Меня удивили эти слова, ведь по медицинским показаниям никакой надежды на исцеление не было. Все мы видели, что жить больной осталось совсем немного дней. Я подумала тогда: «Неужели она сможет умолить Господа, и Он поднимет ее с одра болезни! Или Мария Сергеевна говорит о чем-то ином, чего я пока не могу понять?!»
Но очень скоро по ее молитвам мне открылся смысл этих слов. Шел Великий пост. Марии Сергеевны уже не было с нами. И тогда я впервые ощутила, как болят грехи. Мы знаем, как ноет зуб, выбаливает фурункул, ожог, как больно глотать при ангине и т.д. Но оказывается, каждый грех тоже имеет свою боль. Мария Сергеевна знала эту боль, боль греха. Она мучила ее, и, видимо, только к концу дней своих она «выболела» их и потому могла так сказать.
Мария Сергеевна часто спрашивала: «А как дела у Вашего соколика?»
Я подумала тогда, сколько любви и нежности надо иметь, чтобы так называть своего мужа. После этого я другими глазами посмотрела на своего супруга. А немного позже, сделав вывод из ее рассказов и воспоминаний близких людей о ее жизни, я уяснила смысл сказанных для меня слов. Я поняла, что мне нужно служить своему мужу так, чтобы он мог «летать», то есть служить Богу, людям и отчизне.
29 марта мне сообщили, что Мария Сергеевна отошла ко Господу. Чувствовала себя я в этот день так плохо, что едва стояла на ногах. И все же решила преодолеть немощь и подняться в квартиру Марии Сергеевны. Мне хотелось в последний раз постоять возле Марии Сергеевны, а еще я надеялась увидеть в ней что-то особенное – то, что «не от мира сего». Но все казалось обычным. А вот придя домой, я вдруг обнаружила, что боль моя прошла и я чувствую себя прекрасно. Но главное – во мне жила радость, такая же радость, которая рождалась в сердце после каждой встречи с Марией Сергеевной. И вот, уже после ее ухода, эта радость снова была со мной.
С этого момента мне стало постепенно открываться в Марии Сергеевне то, что я не смогла увидеть при ее жизни. Смиренные люди скрывают свою духовную высоту и благодатность, но наступает час, когда Господь отверзает нам очи, и тогда восклицаешь вместе со святыми апостолами Лукой и Клеопой: «Не горело ли в нас сердце наше?..» (Лк. 24, 32).
Отпевание Марии Сергеевны должно было состояться в церкви села Поярково. Я не знала, как туда добраться, с кем оставить детей. Поэтому решила попрощаться с Марией Сергеевной перед выносом тела в воскресенье. Но Господь устроил все иначе.
В тот день переводили часы на летнее время, а я об этом не знала и потому опоздала на час. С этого момента мое сердце не находило покоя. Я себя успокаивала, что уже простилась с Марией Сергеевной. Но мне казалось, что я лишаюсь чего-то очень важного в жизни. По милости Божией все устроилось: нашлись люди, которые согласились посидеть с детьми, а затем мы вместе с соседкой Ириной вызвали по телефону такси и успели к отпеванию.
Особенно удивило меня, почему на похоронах скромной, простой женщины собралось столько людей. Храм Рождества Пресвятой Богородицы постепенно наполнялся людьми. Они были очень разными: по возрасту, по манере одеваться, на отпевании присутствовали дети. Практически все приносили цветы, а некоторые входили в храм с охапками роз. К началу отпевания все тело Марии Сергеевны было укрыто цветами. Никогда я не видела такого отпевания простой, как мне казалось тогда, и неприметной пожилой женщины. Я не могла понять, откуда все эти люди и почему они также как и я плачут и горячо молятся, будто прощаются не просто с родным человеком, а со своей мамой.
Когда прощаешься и даешь последнее целование, обычно от тела покойного идет ощущение холода. При прощании с Марией Сергеевнойу меня возникло чувство благодатного тепла, как бывает, когда подходишь к святыне. На лице ее было выражение мира, покоя: она уснула и душа ее ушла в вечность. Это ощущение мира и покоя, светлой, тихой радости сохранялось во все время погребения и не покидало меня еще долгое время.
На девятый день по кончине Марии Сергеевны после панихиды в мытищинской квартире я заметила молодую женщину, которая горько, но тихо плакала, стоя в углу комнаты. Мне показалось, что это дальняя родственница, не успевшая приехать на похороны. Она осталась на поминальную трапезу, но побыла недолго. Уходя она сказала:
– Столько любви, сколько я получила за месяц от Марии Сергеевны, мне за всю жизнь никто не дал!
Когда она ушла, я спросила о ней. Это оказалась Наташа – медсестра. Она приходила к Марии Сергеевне в последний месяц ее жизни, чтобы сделать укол.
***
Однажды Мария Сергеевна подарила мне книгу своего сына «Три встречи», сказав, что мне будет полезно ее прочесть. Я подумала тогда: «Да у меня столько книг интересных и полезных, а все нет времени многие из них открыть. Но ничего случайного не бывает, значит когда-то понадобится и эта книга». Целый год простояла она на полке но в день погребения руки сами потянулись к ней. Открыла я книгу на том место, где приводились слова О.Н. Вышеславцевой: «Благодарю Господа Бога за то, что Он избрал меня орудием для встречи с вами; меня, грешную, чтобы по возможности передать вам то, что я считаю главным в жизни…».
Из глаз моих хлынули слезы. Я поняла, что эти слова относятся и к моей встрече с Марией Сергеевной. Ей было открыто мое сердце и то, что я ищу. Своим примером она показала мне путь, которым нужно идти. Это путь женщины-христианки, у которой есть муж, дети, много суеты, заботы, проблемы…
Когда читаешь в книгах о подвижниках и Божиих людях – это одно, но совсем иначе воспринимается все, когда увидишь такого человека своими глазами. Господь показал жизнь Марии Сергеевны, как путь любви, путь простоты во Христе и хождения пред Богом, то есть все скорби и лишения принимать не страшась, как из рук Самого Спасителя, не переставая радоваться, благодарить Господа и отдавать себя ближним.
Мария Сергеевна помогла мне понять еще одну очень важную для каждой женщины вещь: что значит быть замужем, то есть за мужем, оставаясь в тени, служить ему, не жалея себя, не стремясь к первенству или каким-нибудь «великим» делам. Ведь самое великое дело для жены – допить, как допиваешь из чаши на венчании, все скорби и тяготы внутри семьи, чтобы высвободить мужу силы и время на служение Богу и ближним. И конечно, растить детей так, чтобы люди, видя их , могли прославлять Господа. Если жена не будет стараться исполнять свое назначение в семье, то и у мужа жизнь может не сложиться. Жена многое может сделать, чтобы слава Господня проявилась в муже, и тогда жена становится славой мужа.
Вспоминается, как приехала я с супругом на Волково кладбище, чтобы отслужить панихиду на могилке Марии Сергеевны, и никак не могла ее найти. Очень огорчилась: неужели так ни с чем и уеду, да и муж говорит, как же ты не можешь найти, ведь была на погребении. Тогда я взмолилась от всего сердца:
– Мария Сергеевна, помоги! – и тут же увидела ее могилу, как будто глаза мои открылись. Оказалось, что все это время я ходила вокруг нее. Отец Андрей отслужил панихиду и сразу на сердце стало легко и радостно.
Если кому-то из знакомых становится особенно трудно, скорбно, я начинаю рассказывать о Марии Сергеевне – и каждый раз скорбящему человеку становится легче.
После кончины Марии Сергеевны мне подарили ее платок, который стал для нашей семьи настоящим сокровищем. Когда становится трудно, тяжело на душе, надеваю на голову этот платок – и всякий раз получаю облегчение. Если заболеют детки, а у меня их пятеро,– снова идет в ход платочек незабвенной нашей Марии Сергеевны,– и болезни отступают. Помощь эта – благодатная: ведь мои маленькие дети не сознают еще, кому принадлежит этот платок, сами не могут обращаться к Марии Сергеевне с просьбами, но получают совершенно очевидно чудесную помощь.
Знакомство с Марией Сергеевной явилось для меня пробуждением души, открытием такой жизни, которую я знала в основном по книгам. Это так удивительно, так чудесно, и я не устаю благодарить Господа за эту встречу.
Матушка Елена
ЖИВИТЕ ДОЛГО,– Я С ВАМИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ
В 1985 году в доме у Е. Градовой я познакомилась с сыном Марии Сергеевны Александром. Все собравшиеся тогда ожидали прихода протоиерея Василия Швеца. После этого мы еще несколько раз встречались, беседовали о разных проблемах. Я почувствовала, что Александр – человек мне духовно близкий. Узнав, что он постоянно ходит на службы в храм Рождества Пресвятой Богородицы села Поярково, я решила как-то побывать там. Нужно было доехать на электричке до станции Сходня, а затем на автобусе до храма.
Утром я ожидала на остановке автобуса до Поярково. К остановке подошла пожилая женщина с вязанным из шерсти ободком на голове и сразу заговорила с женщинами, ожидавшими автобуса. Сказала она, что собирается в поярковский храм, сразу же собрала около себя кружок, о чем-то оживленно говорила. Была она веселая и какая-то благостная, притягивающая к себе. После короткой беседы с ней у меня появилось чувство, будто мы уже давно знаем друг друга.
В храме я узнала, что это мама Александра. Несколько раз довелось мне быть в их старом доме на Сходне. Мария Сергеевна обычно сразу усаживала меня за стол, ставила чай, сладости. Когда мы запели молитвы перед трапезой, Мария Сергеевна легко подстроилась вторым голосом, и я поняла, что у нее хороший слух. Попили мы чаю, побеседовали, и тут Мария Сергеевна удивила меня: принесла мандолину и спела несколько песен под ее аккомпанемент.
То, как она общалась с людьми – особая и очень важная тема. Во время встреч с людьми она как будто совсем забывала про себя, все внимание ее было направлено на того, с кем она общалась. В беседах подчеркивала добрые черты характера, которые присущи человеку. Она старалась обрадовать, приласкать, утешить человека. Мария Сергеевна видела душу каждого, с кем встречалась, очень глубоко и точно.
Особенно раскрылся для меня ее характер во время предсмертной болезни. Мне, как медицинскому работнику, приходилось в жизни много ухаживать за больными людьми и общаться с ними. Когда человек болеет, он постоянно говорит о своей болезни, требует внимания, помощи, хочет, чтобы его пожалели. Мы делали обследование Марии Сергеевны в нашей поликлинике, и мне точно известно, что она знала свой диагноз. Так трудно отсечь мысль о тяжелой, смертельной болезни, но Мария Сергеевна делала это на внешний взгляд как будто безо всяких усилий. Она просто не обращала внимания на свою болезнь, и вела себя так, как будто ее совсем и не было.
Во время болезни мне пришлось делать ей очень неприятную и болезненную процедуру. Она держалась стойко и совершенно не жаловалась на долгое неудобство. И вообще, сколько раз я звонила ей, ни разу она не жаловалась ни на что.
Она меня многому научила как-то исподволь, безо всяких слов наставлений, а просто своей внутренней силой и гармонией своей личности. Это редчайшее качество – внутренняя гармония души. Она помогала многим людям становиться другими в ее присутствии. Марию Сергеевну можно сравнить с камертоном, который давал человеку тон, нужный именно для него в его нынешнем состоянии, и настраивал человека на ту волну, которая успокаивала, умиряла внутренние чувства, помогая освободиться от напряжения и усталости. Это великий дар – быть и жить в гармонии прежде всего с самим собой, а затем и с близкими и дальними людьми, с природой и окружающим миром.
Вспоминаю один ее рассказ, такой нужный для меня:
«В давние годы когда дети шумели, возились, смеялись,– я воспринимала это как помеху, которую нужно потерпеть. И вдруг во мне родилось чувство, а вернее сказать убеждение, что детский смех приносит радость в дом. Я сразу поняла, что детский смех – это дар Божий, все меняется в доме. Поэтому я старалась приглашать детей к себе, чтобы они играли, занимались рисованием, рукоделием, учились чему-то полезному, читали стихи, пели песенки. От этого обогащались не только они, но и я сама. Дом, который посещают и любят дети, находится под благодатью Божией и попечением Божией Матери».
Хочется отметить еще один важнейший для меня урок из общения с Марией Сергеевной. Лишь после встречи с ней я поняла, что Евангельские заповеди блаженства могут стать реальной лествицей восхождения для души человеческой.
Мария Сергеевна на протяжении всей своей жизни поднималась по этой лествице добродетелей и оставила в наследство свой урок жизни не только тем, кто знал ее и видел своими глазами эту удивительную душу, но и всем русским женщинам, живущим в миру, в гуще современной жизни.
На этом пути Мария Сергеевна обрела смирение и какое-то удивительное внутреннее спокойствие, которое чувствовали многие, и благодаря которому Мария Сергеевна могла чудесным образом успокаивать и утешать людей, приходивших к ней со своими скорбями и неустройствами. Очередной гость садился за стол в ее кухне, закипал чайник, начиналась неспешная беседа – и человек оказывался как будто в совершенно ином измерении.
Во время этих бесед у меня было ощущение, будто ты очутился в благодатном саду. Из окна кухни, где мы обычно пили чай, и в самом деле виден был сад, ухоженный огород, множество цветов; далее виднелись высокие, стройные ели. Особенно красиво и благостно бывало здесь весной, когда зацветали фруктовые деревья – яблони, сливы. Столетние ели и нежные березки шумели под порывами ветра, и в самом деле казалось, что ты оказался в совершенно ином мире, где царят добро, радость и любовь. Это незабываемо. Я понимаю, почему так тянулись люди к ее дому, как светлело на душе, когда увидишь ее улыбку и искреннюю радость от встречи с тобой,– это не сыграешь, тут малейшая фальшь сразу проступит. Мария Сергеевна действительно радовалась каждому человеку и умела мгновенно «настроиться» на его волну и вести себя так, что даже впервые пришедшему к ней становилось тепло, радостно, спокойно на душе.
Мария Сергеевна постоянно стремилась исполнять заповеди Божии в своей повседневной жизни и делала это как будто легко и радостно. На память приходят слова Господа: «Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 30). Эта «легкость», с какой она несла свое совсем не легкое бремя, спокойное и радостное несение своего креста удивляла меня. Я ведь знала о ее смертельной болезни раньше многих, даже близких людей, но она не обнаруживала никаких следов печали или уныния. Мария Сергеевна вела себя так, будто и не было никакой болезни и более заботилась о недугах своего сына, чем о своих.
***
Вспоминается последний наш телефонный разговор с Марией Сергеевной за несколько дней до ее смерти. Она ни слова не сказала о своей болезни, а только благодарила меня за заботу и внимание. Я даже записала последние сказанные ею слова: «Живите долго, я каждый день с вами, вы такая добрая и славная… Не оставляйте Сашу, я знаю, что вы не оставите его».
Меня это так поразило: уже умирая она благодарит, говорит человеку добрые слова и вся ее забота – не о себе, а о сыне. И лишь после кончины Марии Сергеевны я поняла, что говоря «я каждый день с вами» она имела в виду не только земную свою жизнь, но и небесную: я чувствую каждый день ее невидимое участие в своей жизни, ее заботу и любовь.
Раиса Константиновна
Добавьте комментарий