СНОВА В ПОЧАЕВЕ
К моменту возвращения отца Игнатия Почаевская Лавра все еще находилась под давлением Советской власти и КГБ. Так, известно, что еще весной 1985 года представители высшей киевской власти распорядились останавливать все автобусы, направлявшиеся в Лавру, чтобы люди не смогли отпраздновать в ней Пасху.
Архимандрит Аввакум (Давиденко) вспоминает об этом времени в связи с письмом Брежневу, которое написал митрополит Феодосий*: «О владыке Феодосии я узнал давно, еще будучи послушником в Почаевской Лавре в 1979 году, том таком уже далеком в годах и таком близком сердцу памятном времени.
В трапезной после ужина стоит приглушенный гул многочисленных голосов, слышен громкий звон убираемой посуды, в неторопливых неспешных разговорах братия обмениваются новостями прошедшего дня, расходятся по келиям. Был полиелей, значит правила не будет, так как уже за девять. Кто-то наливает чай в термос, на ночь, большой свет выключен, горят только две лампочки возле входных и кухонных дверей, от чего в трапезной полумрак. Но расходятся не все. Собираются в группки, что то оживленно обговаривают.
Послушник Вениамин, мне подмигивая, заговорщицки говорит: “Сейчас отец Игнатий будет читать письмо полтавского епископа к Брежневу. Слыхал – в Полтавской области гонения на Церковь: закрывают оставшиеся храмы”. Послушник Игорь Брус из Житомира, вторя Вениамину, говорит мне: “Хочешь, оставайся. Будет читаться тайное письмо Брежневу, тебе будет, я думаю, интересно, ты же где то оттуда, с тех краев”.
Иеродиакон Игнатий (ныне схиархидиакон Иларион, подвизается на Афоне) живой, быстродвижный, с такими же живыми бегающими глазами читает письмо, дополняя его собственными комментариями. Он родом из соседнего с Полтавой Харькова и поэтому немного знает ситуацию.
Письмо большое, кажется, листов на двести убористого машинописного текста. Мы, монахи и послушники, столпившись кучкой у стола, слушаем, затаив дыхание, о тех дикостях и варварствах, происходящих на Полтавщине. Как ломами, изготовленными специально в колхозной кузне, комсомольцы ночью разрушают молитвенный дом в Глобино, как не дают поставить печку в церковной сторожке в Великобагачанском районе, не дают красить крышу в селе Веприк Гадячского района, да что там крышу, туалет на церковном дворе и тот власти не разрешают соорудить!
Мы охаем, вздыхаем, крестимся от слышанного, оно действует на нас обжигающе, живо обговариваем происходящее, Говорим, что не только на Полтавщине, но и в Почаеве, в самой Лавре не лучше. Власть и КГБ не оставляют будущего за монастырем. Прописки нет, милиция устраивает рейды-облавы на нас, послушников, борясь таким образом, как они думали, с религией и с теми, кто искал монашеской жизни.
Ведь по всем прогнозам теоретиков атеизма верующих уже не должно быть в принципе, а здесь еще не то что верующие, а молодые монахи появляются. Вопиющее неподобство, подмывающее к возмущению и «классовой борьбе».
Уже поздний час, но чтение с обсуждением продолжается. Здесь же в ходу кто-то из братии вычитывает из Пророка Даниила: будут поставлены престолы высокие и превознесенные и возсядет Ветхий днями на суд, царство зла не устоит вечно, но окончательная и определенная погибель постигнет опустошителя. Бог всесилен, защитит и спасет Свою Церковь. Таков, в общем, был ход мыслей того памятного вечера. Несмотря на трагичный тон письма, письма отчаяния, в нем было нечто необъяснимо вдохновляющее, воскрешающее искру жизни в потухших глазах, заставляющее сильнее стучать сердца, зажигающее луч надежды в беспросветном царстве безнадежности и безбожия. Расходились оживленные, ободренные, не чувствующие усталости, хотя время было уже далеко за полночь.
Это было мое первое знакомство с церковной полемической литературой, свидетельствующее, что Церковь жива, несмотря на все гонения и притеснения, она борется, несмотря на всю кажущуюся загнанность и задавленность. Находятся люди смеющие возвысить свой голос в защиту веры и таков есть предстоятель самой гонимой, по тем временам, Полтавской епархии, владыка Феодосий.
В наших очах он был герой, его имя было у нас на устах, мы преклонялись перед его смелостью. Мы следили за дальнейшими гонениями незамедлительно обрушившимися на него за посланием: сначала Вологда, затем Астрахань. Все эти перемещения-ссылки были темой наших разговоров, обсуждений, когда мы после дневных послушаний собравшись на клиросах наблюдали как в полумраке собора возжигались лампады и еще не начавшемуся богослужению, имели несколько свободных минут для общения, такого вожделенного для многих из нас.
Такова была сила слова одного смелого человека, не убоявшегося, не промолчавшего не расплывшегося в благостно-слащавом пиетете торжественных архиерейских служб и транквилизированно в них успокоившегося, но непременно зная о последствиях, все же возвысившим свой голос в защиту веры и Церкви. Еще тогда я узнал, что может сделать одиноко труждающееся перо.
Этим покойный митрополит Феодосий заслужил себе по праву и неоспоримому преимуществу не только небесное, но и земное бессмертие».
* Митрополит Феодосий (в миру Митрофан Никонович Дикун-Ваколюк; 1926–2001).
С 1967 г. – епископ Полтавский и Кременчугский. Выступал против политических репрессий и притеснений, а также против расколов и захвата храмов и монастырей на Западной Украине. Противник предоставления автокефалии Украинской Православной Церкви. 25 октября 1977 г. отправил Л. И. Брежневу двухсотстраничное письмо, в котором изложил беды Церкви. Письмо попало за рубежи СССР, было переведено на многие языки, передано по радио «Свобода» и другим радиостанциям. В связи с этим давление на Церковь было ослаблено, но сам епископ подвергся наказанию – был переведён на Вологодскую кафедру. 7 сентября 1978 г. возведен в сан архиепископа (что все расценили, как демонстративную поддержку письма патриархом Пименом). В период архиерейства на Украине, владыка Феодосий опубликовал немало работ, среди которых – обличительная работа «В защиту Православной Церкви от филаретовского раскола», написанная в средине 1990-х гг. и разошедшаяся огромными тиражами. Скончался 1 октября 2001 г. Отпевание и погребение состоялось 4 октября в городе Полтаве.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В КИЕВО-ПЕЧЕРСКУЮ ЛАВРУ
Отец Игнатий нередко юродствовал. Он брал на себя этот крест по внутреннему чувству. Как вспоминают братия, еще в Почаеве он подошел к отцу Богдану и говорит:
– Благословите отец Богдан меня на подвиг юродства…»
Отец Богдан подумал, подумал и сказал:
– Не благословляю!
– Ну, почему же?
– А потому, что мы и так дурные, бесноватые, сумасшедшие и глупые, а ежели таковыми еще и притворяться, то вообще гиблое дело. Учитесь быть умными, а не глупыми. Быть разумным сегодня, это тоже подвиг…
О старце рассказывали, как он, еще будучи в Почаевском монастыре, подвигал братию на ночную молитву. Монахи обитают в келиях, которые расположены справа и слева по коридору. Как только все заснут, после вечерней службы и правила, отец Игнатий выходит в коридор и громко кричит:
– Рота, подъем! Проспали!
И сам бежит по коридору, колотит руками и ногами в двери келий.
Все, конечно, вскакивают, смотрят на часы и видят, что до полунощницы еще много времени – и снова укладываются спать. Через час-другой отец Иларион повторяет свой прием. Опять звучит боевой клич, топот по коридору. И снова братия прсыпаются. Кое-кто уже не может заснуть и встает на молитву. А старцу только это и надо. Конечно, некоторые из братии сердились на него, даже просили игумена перевести отца Игнатия в другой корпус.
Отец Иларион прдолжал смирять братий и на службе. Встанет на колени, наклонит голову к полу и начинает храпеть, как будто спит.
Особенно усилил отец Иларион подвиг юродства, когда принял святую схиму. 35 лет отказывался он от священства, хотя ему многократно предлагали, говорили, что он нужен людям как духовник. Схиму старец принял по обету, который дал во время тяжелейшего приступа, причину которого врачи так и на смогли объяснить. Именно тогда старец воззвал к Господу с просьбой даровать ему время на покаяние и дал обет. Духовный Собор Лавры постановил посвятить отца Игнатия в схиму с именем Иларион в честь прп. Илариона Печерского*, а затем старца возвели в сан схиархидиакона. После этого Господь даровал ему еще 16 лет жизни. Иисусова молитва не сходила с его уст. Старец стал еще более строгим к себе, схимнический куколь он носил так, чтобы не было видно его лица, и весь вид его говорил о смирении и покаянии. В эти годы особенно стал проявляться в нем дар прозорливости, о котором ради смирения отец Иларион не раз повторял, что он не прозо́рливый, а прожо́рливый.
* Преподобный Иларион, схимник Печерский.
В житии преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского монастыря, о преподобном Иларионе сказано: «Чернец Ларион по вся дни и нощи писаше книги в келлии преподобного отца нашего Феодосия, оному Псалтирь поющу усты тихо, руками же прядущу волну, или ино что делающу». В «Сказаниях о житиях святых, в пещере преподобного Феодосия почивающих» описывается преподобный Иларион так: «Преподобный Иларион схимник такого воздержания был, иже в неделю раз только и то мало что едал, ревнуючи преподобному Феодосию, бо и сожитель его был, молитв же и молений много, день и нощь, с коленопреклонением и слезами творяше, угодил Господу Богу». В житии же преподобного Феодосия повествуется еще, что упомянутый Иларион открывался преподобному Нестору, как искушали его бесы и как преподобный Феодосий часто увещевал его терпеть эти искушения и своими молитвами избавил его от них. Преподобный Иларион подвизался в XI веке. Имя преподобного Илариона, как ученика преподобного Феодосия, упоминается в общей службе преподобным Дальних пещер (4-я песнь канона). Мощи его почивают в Феодосиевых (Дальних) пещерах, поэтому и память его совершается совместно с преподобными упомянутых пещер 28 августа. А 21 октября память его совершается, вероятно, ради тезоименитства его преподобному Илариону Великому († 372).
Когда в Киеве на высшем уроне решался спор по поводу принадлежности Киево-Печерской лавры, известный старец схиархидиакон Иларион (Дзюбанин) имел продолжительную беседу с Леонидом Кучмой.
Филаретовская атака была отбита.
Старец предсказал и трагические события в Югославии.
Бывало так, что побывавшие у старца всего один раз вразумлялись более, чем жившие рядом с ним. Люди часто преображались, изменяли к лучшему свою жизнь.
Часто бывало, духовные чада старца едва подумают о том, чтобы Господь помог увидеться с отцом Иларионом, а он уже стоит на пороге и улыбается:
– Ну что, соскучились обо мне, деточки.
Это был удивительно цельный человек, верный своим внутренним выборам.
Люди, кроме наставлений, запомнили и его юмор.
Любил батюшка пошутить, и часто эти шутки были хорошим вразумлением человеку. Он утверждал: «Юмор лечит человека от спеси и лицемерия» и часто вспоминал слова прп. Серафима Саровского: «Презревый мир всегда весел, зато печаль – неразлучна со страстями».
Рассказывают, как в 1980-х в Почаевскую лавру приехала представительная группа офицеров во главе с генералом. Офицеры выстроились. Появился монах с огромной связкой ключей и бодрым шагом направляется к строю. Некоторые офицеры вообще видели монаха первый раз в жизни. Ситуация было нештатной. Генерал скомандовал «смирно», отдал честь и представился:
– Начальник штаба Краснознаменного Прикарпатского военного округа генерал-лейтенант Грачев.
Отец Иларион представился с не меньшей торжественностью:
– Воин Царя Небесного, архидиакон Игнатий, монастыря Почаевского…
Вспомним по этому поводу один диалог батюшки с паломницей.
– Грешница я, батюшка, великая грешница, нарушила пост, ела колбасу.
– Какую колбасу,– строго спрашивает отец Иларион.
– Ой, грешница я. Ой, Боже, взяла «собачью радость» по рубль пятьдесят за килограмм.
– Никакая ты не грешница, ты мученица, коли ешь такую колбасу… Не дам тебе за это епитимью, но за то, что произнесла имя Господа всуе,– даю тебе 20 поклонов. Иди!
СЛУЖЕНИЕ НА АФОНЕ
Добавьте комментарий