Информационные агенства собщают:
В Нагорном Карабахе продолжаются ожесточенные бои. Баку угрожает вести войну до победного конца. Ереван указывает на новые факты вмешательства Турции в конфликт.
Правительство Армении приняло решение об общем мобилизационном призыве граждан в возрасте до 55 лет… В стране объявлено военное положение….
***
Для осознания происходящих ныне в Нагорном Карабахе (Арцахе) событий предлагаем посетителям сайта главы из воспоминаний Марии Сергеевны Трофимовой о своем муже – уроженце Нагорного Карабаха и
АРШАК*
* Мария Сергеевна сохранила воспоминания мужа о своем детстве, написав на них такие слова, обращенные к сыну: «Саша, это папины записки о детстве, их очень мало, и писал он, когда уже ослеп. Можно кое-что расшифровать». С этих записок и начнем рассказ о нём.
«Село Сейсулан, в котором я родился, находится в равнинной части Нагорного Карабаха, среди азербайджанских сел. В период Первой мировой войны началась турецкая резня – целые армянские села сжигали, уничтожали поголовно всех жителей от грудных младенцев до стариков. Живыми оставляли только тех, кто принимал ислам. Очень немногие смогли спастись от резни, всего несколько деревень: Гай-кент, Багум-Саров, Ассангад и другие.
Местные азербайджанские богатеи и религиозные фанатики тайно вооружились и договорились ночью, чтобы окружить наше село, поголовно уничтожить его жителей и ограбить их имущество. Среди местных мусульман-азербайджанцев нашлись добрые люди и предупредили. Погрузив детей и животных, часть жителей направились накануне резни в райцентр Мардакерт. Здесь собирались люди из многих армянских сел, которым угрожала смертельная опасность, они собирались оказать сопротивление. Эти оставленные села тотчас заселяли азербайджанцы.
У родителей моих Арутюна и Шахбаз было четверо сыновей, я был самым младшим. Мой старший брат погиб на фронте, сражаясь вместе с русскими войсками против турок. Второй брат и бабушка, а также многие другие родственники погибли от турецко-азербайджанской резни. Это было страшное время. Одни готовились к смерти. Другие устраивали тайники, закапывали ценности в землю, укладывали в колодцы ковры, посуду и другие вещи, потом зарывали и тщательно маскировали. Говорили, что если кто-то останется в живых, то возьмет эти ценности. Многие соседи прятали свои вещи вместе. Я был маленьким, но все равно хорошо помню эти разговоры и состояние страха и ожидания беды.
Но беда пришла неожиданно. Отец и мать уехали из села раньше, а мы с братьями и бабушкой оставались дома, так как еще не было известий о готовящемся нападении. В тот день я с братом Асцатуром находился в горах, где мы пасли стадо коз – своих и наших соседей. Обычно вечером к нам приезжал на ишаке кто-то из села, забирал надоенное молоко и приносил хлеб, а мы оставались пасти животных. Но вечером никто не пришел, не было никого и весь следующий день. Хлеб у нас кончился, мы пили молоко прямо из-под коз, и на третий день решили возвратиться в село.
То, что я увидел там, до сих пор стоит в глазах, ничего страшнее этого я не видел, даже пройдя через войну, ранения и смерти многих однополчан. Всех, кто оставался в селе, фанатики не только убивали, но и надругались над трупами. Мы с братом увидели растерзанные, изрезанные тела наших сельчан, среди них были мой старший брат и бабушка. Мы не знали, что делать, куда бежать, и пошли в соседнее село. К счастью первым нас увидел не насильник и убийца, а сельский школьный учитель. Он сказал нам:
– Как вы здесь оказались, вас же убьют! – и спрятал нас в погребе, где мы находились около двух недель, пока не прекратились волнения. Ночью он выпустил нас, указал дорогу, сказав, чтобы мы днем прятались и шли только в ночное время.
Мы нашли оставшихся в живых родных, но смогли вернуться в родное село не сразу. Только в 1918 году Турция потерпела поражение в войне, и турецкие войска ушли с армянской земли Карабаха. А в 1920 году была установлена советская власть, и наша семья вернулась на пепелище. После этого Сталин присоединил земли Нагорного Карабаха, с самой далекой древности населенные армянами, к Азербайджану, отчего моим землякам пришлось пережить столько страданий и насилий.
Мне было всего шесть лет, когда умерла моя мать из-за отсутствия элементарной медицинской помощи. У нее под глазом появился ячмень. Местные знахари сказали, что это рак и начали свое «лечение»: поймали в горах черепаху, закололи ее, вынули внутренности и положили их на ячмень. При этом сказали, что нужно сделать это несколько раз и рак отступит. Так и сделали, но в результате этого лечения она и умерла.
Село наше состояло из пятидесяти дворов, жили очень бедно, не хватало хлеба до нового урожая, отсутствовала медицинская служба, в селе не было школы. Когда по почте приходило в село письмо, никто не мог прочесть. Обычно такие письма возили в райцентр Мардакерт и там кто-то прочитывал, и пересказывал его содержимое…»*.
* К сожалению, на этом воспоминания отца заканчиваются. Очень жаль, что нет их продолжения, но все же Мария Сергеевна по памяти записала кое-что из его рассказов и мы приводим то, что она оставила в рукописях (А.Т.).
***
Мой муж Аршак родился в селе Сейсулан Нагорного Карабаха в 1909 году (хотя в паспорте неверно указан 1912 год). Когда ему исполнилось четыре года, мама его Шахбаз умерла. Отец его женился на женщине, которая никогда не имела детей. Аршаку и его брату Асцатуру (он был на два года старше) пришлось жить с мачехой. Спали они в сарае, и однажды ночью теленок изжевал часть одеяла, которым укрывались дети. Мачеха, увидев это, сильно рассердилась, побила их и привязала к яслям веревкой.
Дети с трудом развязали узел и ушли в соседнее село к бабушке (маме Шахбаз). Та сама жила не в собственном доме, а у детей, и потому не могла оставить внуков у себя и на следующее утро привела их обратно домой. Зашла в комнату к Арутюну – зятю своему, и долго с ним о чем-то говорила. После этого мачеха никогда их не обижала.
Все дети села Сейсулан учились, а Аршака домашние не отпускали в школу. Рано утром давали ему чурек и посылали пасти скотину. Так продолжалось долго. Мимо пастбища иногда проходил учитель из соседнего азербайджанского села. Он заметил мальчика и предложил ходить к нему в школу. Пока Аршак находился в школе, за скотом присматривал его друг,– так посоветовал сделать учитель.
Учитель выдал мальчику учебники и сказал:
– Паси животных и читай книги.
Скоро Аршак стал в школе одним из первых учеников: за два года окончил четырехклассный курс. С радостью сообщил он домашним, что занятия в школе идут успешно, но те решили, что учение ему ни к чему, и сожгли подаренные учебники.
Горько было мальчику остаться без любимых книг, а просить снова было стыдно, и он перестал ходить в школу. Учитель, добрый и славный человек, пришел к нему сам и, узнав в чем дело, дал другие учебники, и посоветовал не носить их домой, а оставлять в копнах сена. Когда приезжала инспекция, учитель обязательно вызывал к доске Аршака, и тот блестяще отвечал на все вопросы, заданные инспекторами, так что учитель получал прекрасные отзывы о своем преподавании. В селе Аршака называли «муллой», так как он учился в азербайджанской школе.
Аршак отлично закончил начальную школу, и тогда его учитель дал ему рекомендательное письмо к своему другу – диpeктopу азербайджанского педагогического училища в Евлахе. Брат Асцатур, который работал тогда в магазине, дал Аршаку немного денег на дорогу. Когда Аршак пришел к директору, тот удивился, узнав, что присланный к нему юноша – армянин, но все же сказал:
– Раз он послал тебя ко мне, то я помогу, будешь учиться в нашем училище.
Аршак пришел в опорках на босу ногу, в рванье, которое трудно было назвать одеждой. Директор спросил:
– Одежда, которая на тебе, это все, что у тебя имеется?
Аршак ответил:
– Да, только то, что на мне (то есть на ногах лапти, штаны в заплатах, старая штопаная рубашка).
Директор дал ему бумажку с направлением в общежитие и попросил заведующую складом, чтобы та выдала юноше одежду.
Женщина удивилась и спросила у Аршака:
– Ты, что, родственник директора? – на что получила отрицательный ответ.
Она выдала ему все нижнее и верхнее новое белье, брюки, рубашку, пиджак демисезонное пальто. Но более всего потрясли его новые ботинки. Получив все это, он не мог сдержать слез. Старую одежду ему велели выбросить в мусор. Аршак вспоминал, как жалко было ему выбрасывать свою одежду.
Одевшись, он счастливый вышел на улицу и отправился в общежитие, куда имел направление. Всю дорогу он обходил любую лужицу и смотрел на ботинки, которые надел впервые в жизни. Случилось так, что директор шел сзади него и, наверное, понимал все чувства юноши.
Обучение, естественно, велось на азербайджанском языке. Сразу же выяснилось, что у Аршака есть пробелы в знаниях. Он просил товарищей, чтобы те объясняли ему то, чего он не понимал, и вскоре стал одним из первых учеников. Учителя ставили его в пример и говорили:
– Смотрите,– он армянин, а языком владеет лучше вас и учится прилежнее.
Аршак знал азербайджанский язык в совершенстве и впоследствии, работая в Министерстве сельского хозяйства, свободно вел переговоры с турками.
Летом, после первого курса Аршак не поехал на отдых домой, а остался работать на упаковке винограда,– и хорошо освоил это дело. На втором курсе он убедил приехать на учебу своего друга детства Саркиса, который впоследствии окончил институт и стал учителем. Поначалу они ели вдвоем один обед, спали на одной кровати, но потом нашлось место и даже дали обоим талоны на питание. Друг тоже учился хорошо. Всю стипендию друзья откладывали и смогли купить вначале хороший костюм Аршаку, а потом и Саркису, и стали прилично одеваться и питаться. Конечно, они не пили спиртного и не курили – об этом не могло и быть речи. По окончании рабфака оба без труда поступили на химический факультет института в Баку.
По окончании первого курса Аршаку посоветовал поехать на учебу в Москву его покровитель – директор техникума. Он сказал:
– У тебя прекрасные способности, к тому же сейчас есть особые наборы в центральные ВУЗы для национальных меньшинств, и тебе будет несложно поступить.
Чтобы иметь средства на жизнь, по приезде в Москву Аршак поступил работать в метро чернорабочим. Он мечтал о поступлении в медицинский институт, подал документы, но завалил экзамен по физике – не по незнанию предмета, а из-за плохого знания русского языка: не смог по-русски объяснить, как работает термометр.
Узнав о наборе в Московский Зоотехнический институт, он успел сдать туда документы в последний поток. Здесь на вступительных экзаменах я и познакомилась с ним…
НА РОДИНЕ МУЖА (КАРАБАХ)
Рассказ Марии Сергеевны о родине своего мужа содержит не только ее личные впечатления от посещения Карабаха, куда она ездила вместе с супругом, но и повествование о скорбных днях Армении, переданное ей ближайшими родственниками, пережившими все ужасы последней Карабахской войны.
Земля в равнинной части Карабаха очень плодородная, поэтому те, у кого были большие участки, могли обеспечивать себя всем необходимым для жизни: вокруг домов цвели сады, виноградники, на полях вызревали зерновые, собирали хорошие урожаи овощей. Постоянной бедой для жителей были наводнения. Когда весной начиналось таяние снегов в горах и проливались обильные дожди, то реки выходили из берегов, вода растекалась и заливала большие пространства. Село Сейсулан затапливало много раз. Не случайно и само его название: в переводе с азербайджанского оно означает «унесенные ливнем». Положение улучшилось, когда уже при советской власти соорудили дамбу, которая сдерживала напор воды. Правда, бывало, что и дамба не спасала,– и тогда снова заливало поля и дома.
Случилось так, что три армянских села: Сейсулан, Кармиреван и Ярмджа оказались в окружении азербайджанских сел. Как вспоминал Аршак, после резни, которую устраивали азербайджанцы, они занимали разоренные армянские села и селились в оставленных бывшими жителями домах.
Сейсулан – очень древнее армянское поселение. Здесь была старинная армянская церковь, в которой постоянно служил священник. Всех предков Аршака, его самого и его братьев крестили в этой церкви. В Армянской Церкви крестят детей в слегка подсоленной воде, видимо памятуя слова Евангелия, что христиане должны быть «солью земли» (Мф. 5, 13). В советское время церковь закрыли и хранили в ней дрова для отопления сельсовета; кроме того, там хранился различный хозяйственный инвентарь. Затем здание церкви приспособили под школу, в которой учились и дети Асцатура – брата мужа. Впоследствии в селе построили новое здание для школы, а церковь снова использовали, как склад.
Интересно, что во время войны 1990-х годов азербайджанцы сожгли и разрушили все дома в селе,– даже камни и кирпичи от строений вывезли для своих нужд. В селе осталось до сего дня только здание бывшей церкви – Господь сохранил его, наверное, как символ стойкости армянского народа в гонениях и испытаниях и знак верности своему Богу.
Но даже когда церковь в Сейсулане закрыли, жители по-прежнему приходили молиться на этом месте. Рядом с ним находился дом потомков священника, который служил в сельском храме. Хозяева дома выделили отдельную комнату и устроили в ней подобие домовой церкви или часовни. У них постоянно имелись восковые свечи, которые они сами изготовляли. Семья, жившая в этом доме, была не просто хранительницей домовой церкви,– но все члены семьи подолгу и постоянно молились. Священников в Армении в годы гонений на веру не было, и они сами, будучи из священнического рода, молились и за жителей села, и за многие поколения усопших и замученных. Люди заходили сюда, зажигали свечи, поминали своих родных – живых и умерших и, конечно, всех убиенных во время резни. Каждый год в день памяти геноцида 24 апреля – сюда заходили едва ли не все жители села, чтобы помянуть погибших мученической смертью предков и соотечественников.
В этой домовой церкви-часовне хранилась древняя чтимая святыня армянского народа – чудотворная икона Божией Матери с Младенцем Христом. Сельчане относились к святыне своего села с большим почтением и благоговением. Перед входом в часовню каждый обязательно снимал обувь.
Во время последней войны ни один из жителей села не погиб, несмотря на бомбардировки, обстрелы и постоянные нападения азербайджанцев. Местные жители считали, что это свидетельство покрова, заступничества и предстательства Пресвятой Богородицы, дарованное им через древний чтимый образ Самой Божией Матери. Она, Милосердная спасла их от гибели. Несмотря на то, что село было со всех сторон окружено врагами, всем его жителям удалось уйти быть может в самый трудный момент войны, когда превосходство азербайджанцев в военной силе и технике казалось подавляющим. К сожалению, судьба этой святыни Армянской Церкви мне неизвестна.
Водили меня и к святому источнику, который с незапамятных времен находится посреди села.
Как рассказывали мне в Карабахе родственники мужа, здесь издавна жили чистокровные армяне, потомки древних армян, которых называют «уди». В горах, довольно далеко от Сейсулана, находилось священное для армян место, называемое Ганзасар. Нас с мужем возили туда на машине. Там мы увидели вырубленный в скалах туннель, и в толще горы – церковь или несколько церквей и часовен. В давние времена здесь жили священники и монахи. С незапамятных времен приходили сюда молиться христиане. Со всего Карабаха направлялись паломники к этим храмам внутри скалы, приносили свои дары, ставили свечи, молились, поминали своих предков. Здесь совершали сохранившееся вероятно от языческих времен жертвоприношение животных (баранов, козлят, птицы). Конечно, это совершалось вне церкви, как древний народный обычай.
Перед самым началом войны в Карабахе церковь в Сейсулане хотели восстановить. Правительство республики обещало помочь средствами и стройматериалами. Но все разрушила война. Когда Карабах обрел свободу, село Сейсулан переименовали в Арцвашен, что означает в переводе с армянского «жилище (или селение) орла».
Хочется рассказать немного и о той беде, которая постигла армянский народ в последний период жизни Советского Союза. Когда азербайджанцы устроили резню в Сумгаите, мы были потрясены случившимся. Аршак никак не мог поверить, что это – правда. Он вспоминал военное фронтовое братство, где не было различий по национальному признаку. Солдаты, которые происходили с Кавказа, видели друг в друге братьев, особо близких людей, делились последним.
Муж тогда был уже слепым, не мог читать газеты и постоянно просил нас с сыном прочесть, что пишут о событиях в Азербайджане и Карабахе, слушал известия по телевидению. Может быть, эти ужасные известия сократили его жизнь и уж точно лишили душевного покоя. С волнением ожидал он вестей из Баку, где жила наша приемная дочь Грета с семьей. К счастью, им удалось бежать оттуда до начала массовых убийств, но последствия этого были очень тяжелыми. Люди убегали от смерти, бросали все нажитое, скитались, где придется, не имея жилья, работы, прописки. Это было новое рассеяние армянского народа, которое продолжается до наших дней. Пришлось оставлять могилы предков, люди потеряли все сбережения, все имущество, в мгновение ока стали нищими и бездомными. Список жертв этого рассеяния постоянно растет: многие из тех, кому удалось тогда избежать смерти, умирали в цветущем возрасте от переживаний и потрясений.
***
Мне хотелось узнать, что случилось с родным селом мужа после войны.
Коротко расскажу то, что удалось выяснить о судьбе Сейсулана и его жителей. Началось всё с грабежей: азербайджанцы угоняли скот, травили посевы, брали в заложники жителей села, требуя выкупа. Люди боялись выходить на работу в поля. Подвоз продовольствия и медикаментов прекратился. Село оказалось практически в полной блокаде. Все мужчины вынуждены были взять в руки оружие, чтобы защищать свои семьи. Но оружие можно было только купить. Всем селом собирали деньги, но смогли купить только шесть автоматов Калашникова, у остальных имелись лишь охотничьи ружья. Но что можно было сделать с таким оснащением против азербайджанцев, у которых кроме стрелкового оружия имелась военная техника: БТРы, вертолеты и даже установки «ГРАД».
День и ночь дежурили вооруженные мужчины вокруг села. То и дело начинались перестрелки, но никого из жителей села не убило и даже не ранило. При правлении Горбачева в село ввели русские войска. Солдат кормили жители села. Им постоянно готовила повариха, а сельчане приносили то, что у них было: овощи, зерно, резали баранов, птицу. Солдаты были хорошо вооружены, поэтому жители села могли выходить и обрабатывать поля в окрестностях под охраной бойцов.
Однажды азербайджанский снайпер убил русского солдата – имя его было Павел, он прибыл из Казани. В селе к тому времени была такая бедность, что не смогли найти досок, чтобы сколотить гроб. На БТРе привезли из Мардакерта готовый гроб. Все село вышло провожать русского солдата, отдавшего свою жизнь ради их спасения. Жители собрали деньги, чтобы гроб отвезли на родину солдата – в Казань, иначе могли бы похоронить здесь.
К сожалению, как вспоминают наши родные, высшее руководство войсками было продажным, и за взятки помогало тем, кто больше заплатит. Однажды они приказали вывести из Сейсулана войска – и именно в эту ночь азербайджанцы ворвались в село, захватили и увезли заложников. На следующий день войска вернулись, и тут же поступило от азербайджанцев требование: заплатить за заложников выкуп в 250 тысяч рублей. Жители собрали эту сумму и заложников вернули. Они рассказали, как их там пытали, мучили, издевались.
Но были среди азербайджанцев и достойные люди. Один из них ночью принес к дому брата мужа мешок с комбикормом для животных. Село находилось в блокаде, и корм был очень кстати. К тому же этот человек очень рисковал: если бы его соотечественники узнали о его поступке, то могли бы убить.
Тем временем в селе становилось все более голодно. Питались только тем, что запасли в домах. Никуда за пределы села выйти было невозможно без угрозы для жизни. Все крупы давно кончились, но, слава Богу, оставалось еще зерно: его мололи и пекли хлебы и лепешки, варили каши. Готовое тесто пропускали через мясорубку – получалось подобие макарон. Единственным дополнительным источником для получения пропитания стали вертолеты, которые привозили для русских солдат продукты и снаряжение. Дети радостно кричали, когда видели в небе вертолет: значит сегодня будет настоящий обед. Каждому жителю села выдавали понемногу крупы, масла, печенья и конфет из гуманитарной помощи.
Но вот пришел приказ, и русские воины ушли. Наступило самое страшное время: не было сил, но главное – не было оружия для защиты. Страшно и горько было жителям покидать родные дома!
На общем сходе жителей села решили, что нужно срочно вывести всех беременных женщин, затем девочек и девушек, чтобы сохранить тех, кто может дать новое поколение своему народу. Так и сделали: под покровом ночи их вывели к месту, где уже ожидали воины армянского ополчения, и отправили в Мардакерт. Начался этот исход 27 февраля 1992 года.
Село постоянно обстреливали, люди прятались в погреба и подполья, оставаться здесь становилось все более опасно. И вот настал день, когда село подвергли массированной бомбардировке из всех видов оружия, в том числе артиллерийского, и даже накрыли залпами установки «ГРАД». Через короткое время все село пылало. Разбомбили здание сельсовета, школы, детского сада, множество домов. После этого ни у кого не осталось сомнений в том, что нужно срочно уходить.
К тому времени на месте старого родительского дома Асцатур с сыном Яшей построили новый большой двухэтажный дом. К ночи все жители села собрались у этого дома, который находился на краю села, как раз у дороги на Мардакерт. После смерти отца Яша жил в этом доме со своей семьей. Перед уходом он открыл все клетки и загоны, выпустив на свободу кроликов, гусей, уток, кур. С собой взяли только то, что можно надеть на себя, а также документы и весь хлеб, оставшийся в доме. Собравшихся строго предупредили: нужно идти тихо и молчать, чтобы враги не услышали, что жители уходят из села. Цепочкой в темноте шли женщины и дети, а по краям в оцеплении – мужчины с оружием. К счастью, азербайджанцы или не обнаружили их, или не захотели вступать в ночной бой. Но верующие люди знали, что их спасло заступничество Божией Матери, чудотворный образ Которой многие годы хранил их село.
Азербайджанцы вошли в Сейсулан, а вернее уже в Арцвашен, на следующий день. Все дома были разграблены: имущество унесено, а стены оставшихся домов разобрали и увезли для своих нужд. Все надгробные памятники – хачкары (кресты-камни) со старого кладбища враги вывезли и уничтожили, а землю на кладбище специально перепахали, чтобы даже следов от могил не осталось. После такого разгрома село представляло собой ужасное зрелище: одни фундаменты некогда богатых, красивых домов (в селе их было 235). В прежние времена село утопало в садах и виноградниках, ныне же все деревья вырублены и вывезены на дрова. Сохранилось в селе единственное здание: бывшая церковь, в которой так и не успели возобновить богослужение. Но, наверное, Ангел церкви молится и хранит ее для будущих времен.
Всех покинувших родное село приняли сначала в районном центре Мардакерте, откуда направили в бывшее азербайджанское село, покинутое жителями. Прожили они на новом месте с весны до осени, а потом опять пришлось бежать, бросив все, так как азербайджанцы снова наступали.
После этого начались самые трудные времена: переходы с места на место, голод. Огонь развести нельзя, ночами стояли в очередях за хлебом, но получали его далеко не каждый день. Каких только ужасов они не насмотрелись в эти годы скитаний. Рассказывали, что видели гору отрубленных армянских голов, истерзанные, замученные тела убитых. Когда переходили по узкой жердочке-мосту через разлившуюся бурную реку, молодая женщина уронила своего ребенка в воду; вытащить его не смогли, так как вода сбивала с ног и уносила всякого, кто вступал в реку. А переправляться нужно было срочно, поскольку враги наступали. Некоторые утонули, пытаясь перейти реку вброд. Спасение пришло, когда подогнали КАМАз и на нем стали перевозить людей через поток.
Когда Цагик (вдова брата мужа) увидела свою невестку с детьми, вырвавшихся из этого кошмара, то воскликнула: «Из какого вы концлагеря вернулись?».
Я часто думаю: как хорошо, что мой Аркаша не узнал при жизни обо всем этом. Но все-таки армянский народ не сдался. Ценой многих жизней молодых своих сыновей он отбросил врага, который был лучше вооружен, имел профессиональных наемников, боевую технику. Армянские воины называли себя по старинной традиции «фидаинами»*, то есть повстанцами. Они сражались за свободу, за правду, против насильников и убийц. Любовь к родине, к земле, политой кровью многих поколений своих предков, патриотизм очень сильны были среди жителей Арцаха, как называют армяне Нагорный Карабах. Армянский народ всегда отличался трепетной любовью к своей родине и готовностью отдать жизнь за свою свободу. Я видела это качество, эту черту характера у своего супруга. Поэтому мне кажется, что армянский народ победить невозможно, это народ, который более полутора тысяч лет хранит верность Христу. Я знала и знаю среди армян чудесных людей,– светлых, добрых, отзывчивых, любящих. И недаром столько лет носила я армянскую фамилию, оставаясь по характеру и взглядам русской.
* Армянское слово «фидаи» происходит от арабского «фидаин», в переводе означающего «жертвующие».
Одна моя знакомая сказала как-то, что я «обармянилась». Но эти слова меня ничуть не обидели. Значит, и со стороны видно, что мне близок и дорог этот народ. Хотя, конечно, мне хотелось, чтобы сын мой был записан в документах русским, потому что по воспитанию, взглядам и убеждениям он русский, православный человек. Но мне радостно и то, что он серьезно интересуется Арменией, ее историей и культурой, ее духовным наследием…
М. С. Трофимова (Аракелян)
(ИЗ КНИГИ «ЛЮБОВЬ ВОПЛОЩЕННАЯ.
МАРИЯ СЕРГЕЕВНА ТРОФИМОВА.
ЖИЗНЬ. ВРЕМЯ. СУДЬБА.
Портрет русской женщины».Изд. «Дмитриос». М.,2008.)
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Нет сомнений в том, что в этом конфликт е главным провокатором является Турция, пылающая ненавистью к армянскому народу. Поэтому напомним читателям о геноциде армян в Османской Турции, тем более что в этом году исполнилось 105 лет со дня начала этой великой трагедии! Это очень важно знать и помнить всем людям!!!
Какие кошмарные годы… Какое страшное предостережение всем о том, до какого состояния может дойти человек, находясь в темноте и злобе. Самое страшное в том, что история может повторяться (и уже на жизни нашего поколения повторилась). Дьявольский арсенал игрищ с народами неистощим. Но нам-то важно хотя бы не умножать зло, проживая свою жизнь. Ведь каждый из нас – представитель какого-либо народа. И каждый разделяет его судьбу и несёт ответственность.
***
СТО ЛЕТ ПАМЯТИ ЖЕРТВ ГЕНОЦИДА АРМЯН В ОСМАНСКОЙ ТУРЦИИ 1915-1923 гг.
День 24 апреля в этом году приходится Вход Господень в Иерусалим – Вербное воскресенье, как чаще именует этот праздник наш народ. И многие, наверное, не ведают, что как раз на этот день приходится самая черная дата в истории братского и одного из самых исторически близких русским людям народов – народа Армении – День памяти жертв Геноцида армянского народа…
Ровно год назад, 23 апреля 2015 г., согласно решению Собора накануне столетней годовщины Геноцида армян в Османской Турции в первопрестольном Эчмиадзине, духовном центре армянского народа, к лику святых Армянской Апостольской Церкви были причислены все невинные жертвы Геноцида. Канонизацией жертв Геноцида армян, Армянская апостольская Церковь не отмечает число 1,5 миллиона жертв и не называет конкретных имен. Она провозглашает собирательное мученичество во имя веры и отечества. Армянская Апостольская Церковь принимает жертвенность мучеников Геноцида как соборность. После канонизации жертв Геноцида Армянская церковь стала церковью мучеников. В качестве ежегодного календарного дня церковного поминовения было утверждено 24 апреля – «Поминовение святых мучеников, принявших мучение (смерть) за веру и отечество во время Геноцида армян». Многие христианские соборы мира в этот день совершат поминальные богослужения.
Для автора сайта это в том числе и семейная история, поскольку двое из ближайших моих родственников: прабабушка и дядя по линии отца погибли во время карабахской резни и причислены к лику святых мучеников Армянской Апостольской Церкви…
1915 г. – знаковая, символическая дата. В ночь с 23 на 24 апреля 1915 г. правительство младотурок арестовывает в Константинополе, а затем уничтожает фактически всю армянскую интеллигенцию. За этим следует массовая депортация армян из всех провинций Османской империи. Результатом политики турецких правителей становится не просто гибель более двух миллионов армян, а полное исчезновение коренного населения из исторических районов Западной Армении, где армяне жили около трех тысяч лет. Уничтожение армян Османской империи положило начало длинной веренице преступлений геноцида и «этнических чисток», которые омрачили XX век, продолжаются и в наши дни. Сегодня мы видим подобные злодеяния на Ближнем Востоке и на Украине…
НАЧАЛО ГЕНОЦИДА. «КРОВАВЫЙ СУЛТАН»
В августе 1876 г. в результате двойного переворота на османский престол восходит деспотичный Абдул-Гамид II, которому суждено войти в историю под именем «красного», или «кровавого султана». В конце года он провозгласил конституцию, которая гарантировала свободу слова. Однако довольно скоро новый султан распустил парламент, ввел строгую цензуру, отменил конституцию и в январе 1878 установил самодержавный режим.
В начале правления Абдул-Гамида II, в 1877–1878 годах, на двух фронтах, на Балканах и в Армении, шла русско-турецкая война. По ее итогам фактическую независимость обрели Болгария, Румыния и Сербия. Уже в первые годы его власти добровольческие и нерегулярные войска, главным образом курдские, при поддержке частей османской армии вырезали большое число армян в различных областях империи. Поистине невообразимы были в те годы зверства турок и их наемников-головорезов, чинимые против армянского населения.
После войны к России отходят лишь земли Карская (с развалинами города Ани) и Ардаганская, которые образуют Карскую область в Российской империи. Российские армяне оказывают сильнейшее давление на власти для того, чтобы в договор о мире были включены положения, предусматривающие проведение в Османской империи реформ, которые бы гарантировали права армян. Армянский Константинопольский патриарх Нерсес Варжапетян обращается к российскому императору Александру II, умоляя его предпринять действия по защите западных армян. Согласно Берлинскому трактату, в областях, населенных армянами, Блистательная Порта «обязуется осуществить, без дальнейшего замедления, улучшения и реформы» и обеспечить безопасность армянского населения от черкесов и курдов; кроме того, османское правительство гарантирует полную свободу вероисповедания и возвращение конфискованного у армян имущества.
В действительности Турция и не собиралась проводить обещанные реформы, а после ухода русских войск европейские державы утратили всякое желание вести переговоры об их проведении.
В последующие годы действия турецких властей по отношению к армянским подданным стали все более явно походить на стремление уничтожить эту этническую общину. Абдул-Гамид решил раз и навсегда положить конец армянскому вопросу, покончив с самими армянами. Для практического выполнения задуманного плана он использовал различные курдские племена, которые издавна безнаказанно взимали дань с армян и совершали на них набеги. В 1890 г. султан приказывает вооружить курдов и вербует их массовым порядком в нерегулярную кавалерию. Готовящуюся расправу представляют как действия, обеспечивающие безопасность государства. Чтобы убедить в этом население империи, многих армян подвергают пыткам, заставляя их подписывать доносы на других и признания на самих себя, будто они являются членами революционных и террористических организаций. По велению султана курдские полки совершают набеги на армянские деревни, убивая, грабя местных жителей и сжигая их дома.
В августе 1894 г. османское правительство проводит кровавую карательную операцию. Регулярные турецкие войска присоединяются к курдским разбойникам и в течение трех недель расправляются с армянским населением, уничтожая 3 500 из 12 000 жителей Сасуна.
Католикос всех армян Мкртич I лично прибыл в Петербург и представил императору Николаю II прошение о вмешательстве России для осуществления реформ в Западной Армении. Вследствие этих событий в марте-апреле 1895 г. Великобритания, Франция и Россия в специальном меморандуме требуют от Блистательной Порты соблюдать законы и незамедлительно ввести в силу 61-ю статью Берлинского трактата. Но султан медлит и еще несколько месяцев отказывается утверждать проект. Тогда партия Гнчак организует в Константинополе политическую демонстрацию в поддержку проекта реформ.
Несмотря на совершенно мирный характер демонстрации, власти разгоняют ее участников и учиняют над ними жестокую расправу: в результате кровавой бани, которую они устраивают по всему городу, было убито около 2000 армян.
Султан обещает иностранным державам провести долгожданные реформы, а на деле отдает приказ об уничтожении армян. С октября 1895 г. по январь 1896 г. начинается резня, которая затрагивает все армянские общины страны. В итоге по всей Османской империи в 1894–1896 годах не менее 400 000 армян истребляются регулярными войсками Абдул-Гамида II, бандами преступников и курдскими отрядами. 100 000 армян под угрозой смерти заставляют принять ислам, 100 000 женщин и девушек отправляют в гаремы, уничтожают 2 500 деревень. У оставшихся в живых жителей курдские бандиты и сами турецкие власти отбирают все имущество. В эти годы около 100 000 турецких армян находят убежище в Восточной Армении.
Восстания армянских подданных в разных городах Турции становятся все более многочисленными. В 1901 г. группа партизан под предводительством Андраника Озаняна, ставшего впоследствии народным героем, в течение 24 дней выдерживала осаду турецких войск численностью 6000 человек в монастыре Аракелоц (Святых Апостолов), а затем сумела прорвать линию врага и уйти в горы без потерь. В 1904 году вновь восстали армяне Сасуна. Опять же под командованием Андраника, сформировав два фронта, они целых два месяца оказывали в горах сопротивление османской армии и войскам курдов. Однако это восстание было потоплено в крови: турецкие войска уничтожили 7000 армян; в селении Талворик в один день (4 мая) было зверски убито 3000 человек. С марта по май 1904 г. на равнине Муш погибло еще 6000 армян.
21 июля 1905 г. молодая армянка по имени Рубина из партии Дашнакцутюн совершила покушение на Абдул-Гамида; покушение окончилось провалом.
Добавьте комментарий