ЭВАКУАЦИЯ

НА ФРОНТЕ

Продолжаем воспоминания Марии Сергеевны о своем муже – участнике Великой Отечественной войны.

В первые же дни войны мужу принесли повестку на фронт. Запрягла я в двуколку лошадь, на которой обслуживала фермы по зоотехнической работе, и повезла своего сокола в местечко Голая Пристань. Аршак был очень подавлен. Я держалась, смеялась, успокаивала его, говорила, что буду ждать, что война скоро закончится, и мы обязательно победим и опять будем вместе. Постепенно он оттаивал и, наконец, успокоился. Он подарил мне две открытки (которые храню до сих пор) с надписями: «Самому дорогому другу – жене – от любящего мужа». В порту всех призванных погрузили на баржу, которая отплыла по направлению к городу Херсону. Я стояла на берегу, и лишь когда стало ясно, что с баржи не разглядеть лиц на берегу, зарыдала; все что сдерживалось в эти часы, вылилось в слезах. Долго смотрела я вслед уплывающему счастью и тихо плакала…

Сразу после мобилизации Аршака направили на краткие курсы политруков. Пока их ускоренно обучали военной премудрости, фронт подходил все ближе. Раскаты канонады приближались, и курсанты стали требовать оружие на случай, если придется вступить в бой. Начальники сказали, что оружия для них нет, им выдадут учебные винтовки с просверленными в стволах отверстиями. На вопрос, как они смогут остановить врагов винтовками, которые не стреляют, им ответили:
– А вы из окопов будете показывать, что у вас есть оружие, и тем задержите немцев. Кроме того, у вас будут штыки.

Аршак с такой горечью и болью рассказывал о неразберихе, ошибках и просто преступлениях, царивших в начале войны. Курсантов вовремя не эвакуировали в тыл, а тем временем немецкие танки прорвали нашу оборону и совершенно неожиданно появились перед ними. Разведка у немцев была поставлена хорошо, и враги, видимо, знали, что здесь располагались курсы политруков, которых враги расстреливали немедленно. Знали они и то, что у курсантов нет боевого оружия.

Аршак говорил, что никогда не забудет этого ужаса, когда немецкие танки гонялись за ними. Курсанты рассыпались по полю, а враги, которые могли бы уложить их огнем из пулеметов, предпочитали давить наших будущих офицеров гусеницами танков, гоняясь за людьми, как на охоте. Ни гранат, ни винтовок, ни пистолетов у наших ребят не было. Почти все они погибли страшной смертью на том поле. Аршака спас возничий, с которым он познакомился во время учебы на курсах. Он был с Кавказа (не помню, какой национальности), и когда все побежали, он погнал свою груженую телегу, запряженную двумя лошадьми, и позволил Аршаку схватиться рукой за ее край, так что тот бежал рядом, пока лошади не удалились на безопасное расстояние. После этого бега Аршак рухнул на землю и долго не мог прийти в себя, казалось, что сердце выскочит из груди.

В расположении наших частей Аршаку вместе с другими чудом оставшимися в живых курсантами оформили документы и назначили политруком в какое-то подразделение, которое тут же отправилось на фронт. И снова нехватка оружия, когда на двоих-троих солдат выдавали одну винтовку, говоря при этом, что можно будет взять оружие на передовой у убитых солдат. К счастью, у Аршака уже было оружие – ему выдали не только пистолет, как офицеру, но и автомат ППШ.

После нескольких боев его часть попала в окружение, и он с группой бойцов пытался пробраться к своим. Шли в основном короткой летней ночью, а днем прятались от немцев. В один из таких дней они затаились в кустах у дороги. Неожиданно застрекотали моторы, и на шоссе появились два мотоцикла с немецкими солдатами. Наши затихли, прижались к земле. Но когда враги поравнялись с ними, Аршак дал длинную очередь из своего автомата и уложил трех фашистов. Сопровождавшие его бойцы набросились на Аршака: зачем, мол, ты это сделал,– теперь немцы оцепят весь район, и нам точно не уйти, погибнем все. Аршак ответил, что готов умереть, потому что уже отомстил врагам за их зверства. Впоследствии за этот поступок его наградили орденом Красной Звезды.

Когда их группа подходила к линии фронта, решили рассредоточиться и переодеться в гражданскую одежду. Дальше Аршак выбирался один. Прежде всего, он нашел в каком-то брошенном доме одежду и переоделся. Затем закопал свои документы, так как знал, что если попадет с ними к фашистам, то его сразу расстреляют. Еще Аршак рассказывал, что когда они выбирались из окружения, то видели повсюду таблички со стрелками, на которых было написано: «Пункты сбора военнопленных». Он вспоминал, как изумляло его поведение многих наших солдат, оказавшихся в тылу врага: вместо того, чтобы попытаться выбраться или подороже продать свою жизнь в бою, они покорно шли на эти фашистские «пункты сбора» на верную погибель. Помнит, как говорили, что война проиграна, надежды не осталось, и нужно смириться. Это было совершенно неприемлемо для Аршака. Он за всю свою трудную жизнь никогда не отчаивался и в любой самой сложной ситуации пытался найти выход. Кроме того, он очень любил свою родину, был благодарен ей за то, что ему помогли получить образование, выбраться из ужасной нищеты. Так что сдаваться было не в его характере.

Чем ближе к линии фронта, тем больше опасностей подстерегало его. Стояла жара. Без еды, без воды, весь обросший, в грязной и рваной одежде, он упорно пробирался к своим. Однажды нестерпимая жажда заставила его днем войти в село. Он подошел к колодцу и увидел, что на цепи нет ведра. Зашел в один из домов, попросил воды, но ему отказали, не дали и ведра. В другом доме снова отказ, а на просьбу дать ведро ему ответили:
– Спроси у немцев, сами впустили их, вот и просите.
В это время у колодца действительно появились два немца с автоматами. Аршак показал знаками, что ему хочется набрать воды из колодца. К удивлению немец протянул ведро. Аршак зацепил его и стал опускать вниз. Набрав полное ведро, он стал крутить ручку ворота, но ведро неожиданно свалилось вниз. Видимо он от волнения или слабости плохо привязал его. Тогда один из немцев показал ему дулом автомата на колодец: мол, полезай и доставай ведро. Аршак по цепи стал опускаться вниз, достал ведро и начал подниматься. Вряд ли найдутся слова, чтобы описать его чувства в эти минуты. Когда он выбрался из колодца, протянул ведро немцам, один из них направил на него автомат. Аршак повернулся к нему спиной и медленно побрел по дороге из деревни, ожидая, что вот-вот раздастся очередь. Немцы о чем-то громко спорили, стоя у колодца, но выстрела не последовало. Рядом с селом было поле с высокой травой. Как только Аршак вышел из села, сразу свернул с дороги в эту траву и побежал. Сколько он бежал, не знает, и только совершенно выбившись из сил, упал в траву и до ночи лежал, как мертвый. Воды в тот день он так и не выпил.

Наконец, ему удалось выйти в расположение наших войск. Но радость была недолгой: его сразу отправили в особый отдел и начали допрашивать. Документов с собой нет, разбираться с ним не хотели, а лишь обвиняли в шпионаже, орали, объявляли врагом народа. Он пытался оправдаться, называл людей, командиров, которые могли бы подтвердить его личность, сам спрашивал у особистов, как он мог стать шпионом за те несколько дней, которые выбирался из окружения, говорил, что он любит свою Родину и готов снова идти в бой. Но ничто не помогло, и его приговорили к расстрелу, как «шпиона и врага народа». И в тот момент, когда его уже повели под конвоем на расстрел, встретился им офицер, с которым Аршак учился на курсах политруков. Узнав, куда и зачем ведут его боевого товарища, он возмутился, остановил преступление и пошел в особый отдел, где поручился за Аршака и сумел убедить особистов отменить приговор. После выяснения обстоятельств Аршаку оформили новые документы, лишили офицерского звания и направили рядовым в штрафную роту. Так Господь сохранил моего Аршака от позорной смерти.

Печать