О Великой Отечественной войне написано много. В основном, это рассказы о подвигах солдат и офицеров, участников самых значимых боев и сражений. Но сколько замечательных подвигов, свидетельствующих об истинном патриотизме и самоотверженности, было совершено в те годы обычными, мирными людьми. Мы знаем о них неоправданно мало…
Сегодня, вспоминая и поминая свидетелей и героев тех огненных лет, предлагаем вниманию читателей воспоминания Марии Сергеевны Трофимовой о первых месяцах войны из посвященной ей книги «Любовь воплощенная». М., 2008 г., публикацию которой мы начали на сайте.
…Через некоторое время после начала войны директор совхоза пригласил меня и сказал, что, как жене офицера действующей армии, мне можно уехать поездом, но он советует эвакуироваться с совхозом; поголовье скота будет перегоняться в тыл, и я буду помогать, как специалист. Так я и поступила. Наш совхоз имел поголовье знаменитой породы овец, над выведением которой много лет трудились наши селекционеры – асканийский рамбулье. Потерять породу можно было в один миг. Если бы мы оставили стадо, то это означало гибель породы, так как мы держали маточное стадо. Поэтому и приняли решение гнать поголовье на восток.
Сформировали несколько отар. Директор совхоза возглавил первую, меня поставил во главе последней, завершающей движение. С фронта шли тревожные вести. Директор отдал приказ двинуться в путь на восток. Мне сказали, что из вещей можно взять с собой не более одного небольшого чемодана, так как тащить всю поклажу придется волам на повозках, которые и так перегружены. Я и собрала маленький чемоданчик. Взяла фотографии родителей, братьев и несколько снимков из студенческой жизни. Мой муж занимался фотографией, и у нас привезен был из института целый чемодан снимков. Затем положила смену белья, платье, мамин пуховый платок и валенки из Тихвина – как они мне пригодились потом! Все нажитое в нашем первом семейном доме пришлось оставить. И погнали мы отары овец и стадо коров в неведомую даль, за Волгу. Мне поручили обеспечивать пять отар, в каждой из которых находилось по тысяче овец. Чабанам каждой отары были даны домики на колесах и повозки с бочками воды, запряженные волами. Без воды в бескрайней и безводной степи можно было погибнуть. На повозках везли продукты, там же располагались семьи чабанов, сопровождавших поголовье.
Мне выделили бричку (в тех краях ее называли «бедарка») с лошадью. Я была зоотехником, и на меня возложили полную ответственность за людей и за поголовье животных. Начали мы движение вдоль Черного моря по песчаной Кинбурнской косе. Пoвозки утопали в песке, буксовали колеса, волы выбивались из сил. Не могу здесь не вспомнить добрым словом этих удивительных, смирных и покладистых животных – их невозможно было не полюбить! С великим трудом выплыли мы из этого песчаного моря и пошли по степям. После первого дня пути часть чабанов повернула домой, тогда мы перераспределили людей и продолжали идти. Двигались отары вслед друг за другом с интервалом в несколько часов хода. Нужно было в пути кормить и поить скот, поэтому остановки делали у редких в степи колодцев или у больших скирд сена. Мы старались двигаться так, чтобы была видна идущая впереди отара, но это далеко не всегда удавалось.
На пути постоянно искали воду. О приближении фронта мы узнавали по зареву пожаров, постепенно догонявших нас. Через несколько дней пути мы нашли удобное возвышенное место и решили остановиться на отдых. Животные устали, но еще больше устали сопровождавшие их люди. Нужно было выспаться, постирать вещи, сварить горячий обед. Мы не сразу заметили, как вода находившегося рядом залива стала приближаться к нам. Не знаю, что это за явление, наверное, связанное с морскими приливами и отливами. Постепенно вода начала окружать место нашей стоянки. Расположились мы на пригорке, и нам хорошо было видно, как вода растекалась по степи. Вот уже остался тонкий перешеек, наконец, и его поглотила вода. Зрелище было устрашающее: вода растеклась чуть ли не до горизонта, а наш островок становился все меньше. Животные испуганно сбились в кучу, жалобно блеяли, мычали. Можно представить, каково было нам видеть все это. Вода окружила нас, мы не знали, куда бежать, как спастись от этой напасти. К ночи мы оказались на совсем небольшом островке посреди моря. Стало темнеть, и на нас опустилась летняя южная ночь. Ни о каком бегстве уже нельзя было и думать. Это было так страшно. Небо закрыла хмарь, так что не было видно ни одной звезды.
Нам оставалось только ждать и надеяться на помощь Божию. Вот тогда я молилась по-настоящему, быть может, первый раз в жизни. Молилась Господу, Божией Матери, всем святым, просила помиловать тех, кого мне доверили вывести от врага, пощадить невинных животных, ведь мы только начали свой тяжкий и долгий путь. Под утро вода перестала прибывать, у всех нас отлегло от сердца, но, конечно, никто не спал в ту ночь. А потом вода начала отступать. Как только появилась дорожка суши, мы бегом направились по ней. Так закончилось благополучно первое наше приключение.
Я всю жизнь любила животных. Особенно нравились мне животные-детки: птенчики, цыплята, щенки, котята. Так умилительно на них смотреть, а как они чудесно умеют играть, можно часами с ними заниматься, и не соскучишься. Работая зоотехником, я постоянно общалась с животными, и казалось, что я начала понимать их язык, и они часто давали знать, что понимают меня и видят мою любовь к ним. Но никогда ни с одним животным на моей долгой жизни не было у меня таких удивительных отношений, как с конем, которого я назвала Жемчугом. Я знаю точно, что он понимал мои слова, чувствовал мое душевное состояние. Он проявлял такую удивительную чуткость, на какую немногие из людей были способны.
Встретились мы с ним во время нашего исхода с Украины… После нескольких дней пути наша отара остановилась у колодца, чтобы животные отдохнули, да и сами мы очень устали. Прежде всего, начали поить животных, для чего набирали воду из колодца и сливали ее в бочку, откуда животные по очереди пили. Направилась и я к колодцу, чтобы напоить свою лошадь. И в этот момент ко мне подошел кем-то брошенный в степи конь. До меня чабаны долго поили овец, волов, коров, но этот конь подошел именно ко мне. Я увидела, что у него стерта до крови холка. Потому его и бросили, так как нельзя уже было ни запрячь, ни оседлать. Я его приласкала и начала поить водой из нашей бочки – он с жадностью пил, видно, что долго не было водопоя. Потом с благодарностью смотрел мне в глаза. Я обработала, продезинфицировала рану, смазала ее креолином. Потом обрабатывала рану специальными мазями – нас ведь обучали в институте основам ветеринарии, и я смогла полечить коня.
Вообще меня удивляют и восхищают те, кто умеют лечить животных. У них не спросишь, что болит, нужно почувствовать и понять, как и что не в порядке в организме. Наш табор двинулся дальше, а конь идет за мной; я его поила, кормила, лечила, как умела, и вскоре рана зажила. Тогда я решила из своей бедарки сделать двуколку (то есть повозку, запряженную двумя лошадьми). Как раз мы проходили мимо брошенной МТС (машинно-тракторной станции). Я заехала на машинный двор, нашла пожарный рукав и валик, разрезала рукав ножом, зацепила постромки, и получилась у меня упряжь. Затем нашла гибкое железо и прикрутила с его помощью валик к постромкам от передней рамы двуколки. Соединила без оглобли двумя постромками обеих лошадей с телегой и далее двигалась уже на двух лошадях, отчего скорость моя заметно увеличилась. Там же обнаружила колесо, которое мне очень пригодилось впоследствии. В пути колеса часто ломались, и я доставала, где только могла: по дороге, у опустевших мастерских совхозов, на машинно-тракторных станциях. Найденное колесо взваливала на двуколку и везла к табору, и снова мы двигались на восток.
Добавьте комментарий