БИТВЫ РОССИИ

Узкая полоса земли между двумя громадами войск постепенно сокращалась и к полудню русские и татары сошлись лицом к лицу. «И встретились полки, и великие силы увидев, пошли навстречу,– повествует летописец,– и гудела земля, горы и холмы тряслись от множества бесчисленных воинов». Вдруг из татарских рядов отделился всадник устрашающего вида. Это был Темир-Мурза Челибей, чудовищной силы исполин. Потрясая копьем, он стал вызывать соперника из русской рати для единоборства. Никоновская летопись говорит о нем: «И бе всем страшен зело и никто же смеяше противу него изыти».

Напряженное ожидание воцарилось на поле Куликовом. Его прервал схимонах Александр (Пересвет) – посланник Сергиев. Он выехал вперед на коне и обратился к войску: «Тот ищет себе противника. – Я хочу выступить против него с оружием». Летопись гласит: «И возложи старец на свою голову вместо шлема куколь, а поверх одежды надел свою мантию. И видеть его было умильно и грозно… И сказал старец: «Отцы и братия, простите меня грешного и благословите. И ты, брат Ослябя, моли Бога за меня». Все понимали, что его ждет верная смерть. Тогда Ослябя сказал ему: «Брат Пересвет, уже вижу на теле твоем раны, уже голове твоей лететь на траву ковыль… за веру христианскую».

Оба всадника изготовились к смертельной схватке. Та и другая сторона понимали, что она значит для предстоящей великой битвы. Все умолкли, и над полем воцарилась тревожная тишина. И вот противники на конях стали стремительно сближаться, напрягая все силы для первого удара. Зрелище действительно было потрясающим. С одной стороны – огромный воин в полном вооружении, а с другой – монах без шлема, в схимническом облачении со щитом и тяжелым копьем. Русские воины с затаенным дыханием следили за поединком и, конечно, в сердцах своих горячо молились: «Боже, помоги рабу Своему!».

Казалось, вся Русь Святая собрала и вложила свою мощь в руку сына своего, воина-монаха Пересвета: «И ударишася крепко копии, едва место не проломися под ними. И спадше оба с коней на землю и скончашеся». Исход поединка, конечно, вдохновил наших соотечественников. Пересвет погиб не потому, что не смог одолеть врага и остаться живым. Нужна была жертва, чтобы совершилась великая победа. И эту жертву на Поле Родины первым принес русский монах-схимник, ученик преподобного Сергия.

Заколыхались ряды обоих войск, прогремели первые звуки воинских команд, и вот сошлись две силы. Так на поле Куликовом, в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, сразились две силы: правда и истина с насилием и нечестием – в первом часу пополудни.

«Сошлись две силы великие надолго и покрыли полки поле на десять верст от множества воинов, и была сеча злая и великая и бой упорный, сотрясение весьма великое: от начала мира не бывало у великих князей русских , как у этого великого князя всея Руси. Пролилась кровь, как дождевая туча…»,– эти слова летописи дополняет «Сказание о Мамаевом побоище»: «и лилась кровь, как вода, и падало бесчисленное множество мертвых – татар и русских. И падало тело татарское на христианское, а христианское тело на татарское, и смешалась кровь татарская с христианской; повсюду множество мертвых лежало, так что кони не могли ступать по мертвым; крепко сражались, не только оружием друг друга убивая, но и от великой тесноты под конскими копытами умирали, потому что нельзя было вместиться на том поле Куликовом: то место между Доном и Непрядвою было тесным. Выступили из полков кровавые зори, а на них сверкали сильные молнии от блистания мечей. И был треск великий и шум от ломающихся копий и от ударов мечей, так что нельзя было в тот горький час обозреть это грозное побоище. Уже многих убили, многие богатыри русские погибли, как деревья приклонившись, точно трава от солнца усыхает и под копыта подстилается… В единый час, в мгновение ока, о сколько погибло душ человеческих, созданий Божиих! Воля Господня совершается».

Татар все прибывало и прибывало. Они ломились, устремив главные силы на Большой полк, напирали со всех сторон в самую середину, ближе к левому его крылу – русским солнечные лучи слепили глаза и ветер дул в лицо.

«И замутилось – вширь и даль на десять верст кругом застонало битвой все Куликово поле. Уже не отдельные полки, как рассеянные облака, неслись с разных сторон в разные стороны – и не тучами передвигались, сближаясь между собою грозные полчища: все слилось в сплошной мрак, сгустилось в одну черную грозовую мглу, и гремело раскатами остервененного боя из края в край и дождило кровью на всем необъятном пространстве». Волна за волной накатывалась орда на русских воинов, но те стояли насмерть. Татары буквально выкашивали («как сено посечено» – восклицает летописец) передние ряды, но на их место вставали другие; много гибло и татар.

На исходе двух часов пополудни могучий и упорный бой был во всем ожесточении – и никто не мог одолеть. Мамай видел, как редели русские полки левой руки – туда он и послал последние оставшиеся у него рати. Подкрепленные татары держали стремя на великокняжеское знамя.

Боярин Михаил Бренко, одетый в багряную епанчу, стоял под великокняжеским стягом. Татары много раз подрубали знамя и убили в конце концов мужественного Бренка, думая, что им удалось убить самого Великого князя. Дмитрий же, облачившийся в доспехи простого воина, принял участие в битве. Он был везде, в каждом воине, «став напреди, на первом суйме». «Потекли кровавые ручьи, побежали целые озера крови»,– повествует летописец.

Встретив мощный отпор великокняжеских полков и не пробившись в центре, татарская сила наклонилась в сторону левого крыла, где отпор был слабее и стала оттеснять русское войско к Дону. Более многочисленное ордынское войско стало одолевать русских, выбившихся из сил от непрерывного напора новых и новых полчищ. Мамай уже предвкушал победу…

В это же время за сотни верст от Дона в церкви Живоначалъной Троицы стоял другой полк воинов Христовых – иноков монастыря, собранных преподобным игуменом Сергием для молитвы за сражавшуюся на поле Куликовом Русь. «Телом стоял он на молитве во храме Пресвятыя Троицы, а духом был на поле Куликовом, прозревая очами веры все, что свершалось там, он, как очевидец, поведал предстоявшей братии о постепенных успехах нашего воинства; от времени до времени он называл павших героев по имени, сам приносил за них заупокойные молитвы и повелел то же делать братии». С воздетыми горе руками стоял преподобный Сергий и возносил молитву о победе Руси Святой, и эта дерзновенная молитва была услышана».

Летопись гласит, что находящийся в засадном полку князь Владимир Андреевич увидел над русским войском в шестом часу дня «небо открывшееся, из него вышло облако, как багряная заря, опустившись низко над полком Великого князя. То облако было наполнено руками человеческими, и те руки были над великим полком как бы проповеднически и пророчески…» Еще летописцы свидетельствуют: «Видели благочестивые в девятом часу (три часа дня), как Ангелы, сражаясь, помогали христианам, и святых мучеников полк, и славного Дмитрия (Солунского)… Среди них был и воевода совершенного полка Небесных Воинств – Архистрагиг Михаил. Двое воевод видели полки поганых, и трисолнечный полк, и огненные стрелы, летящие на них; безбожные же татары падали, объятые страхом Божьим и от оружия Христова». Помогали русским воинам святые князья Борис и Глеб; святой благоверный князь Александр Невский также незримо участвовал в этой битве, помогая своим соотечественникам – его видели в числе воинов небесных, помогавших русским. На груди великого князя Дмитрия Ивановича был образ святого благоверного князя Александра и, конечно же, Великий князь молился своему предку и покровителю. (Ночью с 7 на 8 сентября во Владимире, в обители Рождества Пресвятой Богородицы было видение у пономаря, сидевшего на паперти: сами собой возгорелись свечи у гробницы князя Александра Невского и «от алтаря изыдоста два старца светлых, приидоста ко гробнице великого князя Александра Ярославича и говорят: восстани, Александре, ускори на помощь сроднику твоему, Великому князю Дмитрию, одолеваему от иноплеменник!» После этого как живой восстал из гроба Александр Невский – и все трое стали невидимы. Видение было в ту ночь, когда русские воины молились перед битвой с врагами. Вскоре стали копать на месте гробницы Александра Невского и были обретены его святые мощи. С этого момента началось на Руси почитание св. Александра Невского.)

Татары уже одолевали, а русские полки все больше редели. Смятение своих видели воины засадного полка. Видя гибель русских воинов, князь Владимир Андреевич несколько раз пытался вывести полк из засады, но мудрый и острожный Дмитрий Боброк удерживал его: «Беда, князь, велика, но еще не пришел наш час: начинающий не вовремя получает для себя вред; колосья пшеничные подавляются, а сорняки растут и буйствуют над благородными…»

Только когда татары глубоко врезались в левый фланг русских и почти смяли его, но тем самым оказались спиной к засадному полку, воеводы дали сигнал к бою. Воевода Дмитрий Михайлович Боброк Волынский вынул меч и сказал: «Молитесь Богу, братия мои, друзья, дерзайте! Пришло наше время и час наш приспел!» Засадный полк ударил в спину татарам. Шел девятый час пополудни, девятый час битвы.

Увидев свежие русские полки, татары, как гласит летопись, закричали: «Увы нам! Русь снова перехитрила: меньшие сражались с нами, а добрые воины все сохранились». Татары побежали: «И побегоша татарстии полци и мнозе татарове падоша от христианскаго воинства».

Преподобный Сергий духовным оком следил за всеми событиями битвы. Епифаний Премудрый пишет в житии преподобного Сергия, что тот возвестил братии о победе русского воинства, когда враги были окончательно побеждены.

***

Почти вся русская рать навсегда осталась на поле Куликовом. Во всех описаниях битвы радость небывалой победы соединяется с глубокой печалью о гибели десятков тысяч воинов. Погибло много князей, убито около 500 бояр и великое множество простых воинов из разных концов Руси. Летописец говорит: «Грозно, братия, зреть тогда и жалостно видеть и горько смотреть на человеческое кровопролитие, как морская вода, а трупы человеческие, как сенище стога: быстрый конь не может скакать, а в крови по колени бродили, а реки три дня кровью текли». Но и почти вся мамаева рать была истреблена на Куликовом поле. Летописцы отмечают, что погибшие русские воины лежали в основном ликами вверх, к небу, а ордынцы – лицами к земле.

Долго не могли найти Великого князя. Наконец, отыскали среди груды трупов. Он лежал оглушенный, но без единой раны. Первое, что услыхал князь, когда пришел в чувство, была весть о победе.

В течение восьми дней погребали русские воины своих братьев, погибших в бою. За победу эту Великий князь навсегда остался в памяти нашей с именем Дмитрий Донской.

Невозможно не вспомнить о причине опоздания к битве литовского князя Ягайло со своим войском, которое было на подходе к месту битвы русских воинов с Ордой. Литовцы подошли к монастырю, игуменом которого был Епифаний (ныне там город Епифань. От монастыря в Епифани остался лишь полуразрушенный храм Успения Пресвятой Богородицы) , находившийся в 24 километрах от Куликова поля. Епифаний отпустил братию, решив попытаться задержать врагов. На расспросы, где находятся войска Московского князя, он отвечал, что не ведает. Он предложил литовцам не спешить и принял их, как радушный хозяин, открыл все погреба с запасами, сам накрывал столы. Воины угостились на славу и остались на ночлег здесь – всего в одном дне перехода до места битвы. На следующий день пришла весть о том, что русские разбили ордынское войско. Литовцам все стало ясно, и они предали Епифания лютой смерти. Князь Ягайло быстро собрал свое войско и убрался восвояси, по дороге успев ограбить несколько русских областей.

Когда Куликово поле содрогалось от страшной битвы, среди московских женщин, неотступно вопивших к небу о помощи, громче всех звучала, дерзновеннее всех подымалась к нему молитва Великой княгини Евдокии. И Господь судил ей счастье – на том же самом месте, где она прощалась с мужем, встретить Дмитрия-победителя.

С восторгом и ликованием встретила победителей Москва. А через несколько дней Дмитрий Донской с соратниками своими прибыл в Радонеж. Летопись говорит: «И прииде к Троице к отцу Сергию. И преподобный старец срете его с кресты близ монастыря и знаменовав его крестом рече: радуйся, господине князь великий и веселися твое христолюбивое войско». Рассказывая игумену о подвиге его инока, князь сказал: «Если бы, отче, твой послушник Пересвет не убил татарина-богатыря, сколь бы многие испили от него чашу смертную!»

Тогда же князь попросил преподобного Сергия отслужить заупокойные литургии и панихиды по убиенным на Куликовом поле русским воинам. Это поминовение названо было Дмитровской родительской субботой, так как состоялось оно впервые в субботу перед 26 октябрем – днем Ангела Великого князя – памятью св. великомученика Дмитрия Солунского. И в летописи записано, что было заповедано творить это поминовение до тех пор, «пока стоит Русская земля».

Известие о победе вызвало на Руси ликование вместе с великой скорбью по погибшим. Задонщина повествует: «И в ту пору по Рязанской земле ни пахали, ни пастухи в поле не кличут, лишь вороны не переставая каркают над трупами человеческими – страшно и жалостно было слышать тогда, и трава кровью залита была, а деревья от печали к земле склонились».

Мамай сумел убежать от погони и направился в Сарай. Но на реке Калке его встретил соперник в борьбе за власть в Орде – Тохтамыш, прямой потомок Батыя, который добил остатки мамаевой рати. Мамаю снова удалось спастись, и он попытался укрыться к Крыму, где был убит недавними своими союзниками – генуэзцами.

«МЫ ПОБЕДИЛИ!»

На Куликовом поле Москва одержала полную победу над домашним врагом, который был посильнее татар, который больше всего и способствовал этому долговременному порабощению земли внешним врагом – Ордою. Москва победила здесь княжеское разновластие, княжескую и земскую вражду и борьбу из-за личных интересов при полном забвении интересов общенациональных. Куликовская битва дала толчок к решительному объединению Руси под властью одного государя, московского князя. Мамаева нашествия со страхом ждала вся северная Русь. Но все крупные князья (рязанский, суздальско-нижегородские, тверской) притаились, выжидая, как будут развиваться события; Великий Новгород также не спешил со своей помощью. Один московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где он заслонил собой не один свой удел, а всю Русь. Приняв на себя татарский натиск, Дмитрий явился добрым страдальцем за всю землю Русскую; а отразив этот натиск, он явил такую мощь, которая ставила его естественно во главе всего народа, выше всех других князей. К нему, как к своему единому государю, потянулся весь народ. На Куликовом поле народ узнал, что Москва есть истинное средоточие и сердце Русской земли. Все завистники и враги Москвы были посрамлены как враги всей Руси. Житие Дмитрия Донского прямо говорит, что после победы «раскольники и мятежники его княжения все погибли, и иные страны подклонились под его руки». По образному выражению историка С. П. Бартенева на поле Куликовом совершилось «крещение кровью Московского государства».

Важнейшим итогом и заветом Куликовской победы для русских людей стало понимание необходимости союза государственной власти с духовной. Благословение Церкви имеет принципиальное значение во всех делах и начинаниях. Когда государственная власть слушает советы духовных пастырей, поставленных для того, чтобы через них шло изъявление воли Божией, в стране наступает время духовного подъема и расцвета. Такими были отношения Церкви и власти в эпоху святителя Алексия – преподобного Сергия – Великого князя Дмитрия. Благодаря этому единству и смогла Русь победить.

Эхо великой битвы дошло до Европы: немецкий хронист XV века А. Кранц отмечал в своей хронике: «В то время между русскими и татарами произошло величайшее в памяти людей сражение. Как передают, в этом сражении пало двести тысяч смертных». Точное число погибших, конечно, неизвестно, но неслыханной по масштабам была эта битва. Без преувеличения можно утверждать, что Куликовская битва явилась крупнейшим сражением XIV столетия.

Более шести столетий отделяют нас от великой битвы, когда Русь Святая сумела отстоять православную веру – драгоценный и единственный залог национальной самобытности и государственного единства нашего народа. Куликовская битва от подготовки ее до свершения была детищем Русской Церкви и великого ее святого – преподобного Сергия Радонежского, всея России Чудотворца.

Глубоко символично, что это величайшее событие мировой истории пришлось на праздник Рождества Пресвятой Богородицы, знаменующего начало Нового Завета, примирения человечества с Богом и началом вечного спасения людей. Тогда, на поле Куликовом, невидимые духовные узы прочно скрепили две силы: донскую рать Великого князя Дмитрия Ивановича и Радонежскую дружину воинов Христовых – иноков во главе с духоносным отцом нашим Сергием, великим почитателем и служителем Святой Троицы.

Преподобный Сергий примером своим, жизнью своей явил образ жертвенного, крестного служения отчизне своей и народу. В музее Куликовской битвы – храме в честь преподобного Сергия Радонежского – есть образок, найденный на Куликовом поле. На одной стороне его – изображение Святой Троицы, и на другой – Распятие, Животворящий Крест Христов. Это и есть символ служения преподобного Сергия и смысл того, что совершила Святая Русь в памятный день 8 сентября 1380 года.

Образ Святой Троицы – символ великой Жертвы Бога ради спасения детей Его. И не случайно этот образ, написанный преподобным Андреем Рублевым, явился на Руси после Куликовской победы. Она и стала возможной потому, что «великую русскую рать» привела на поле брани жертвенная любовь, сплотившая русских людей и собравшая под московскими знаменами воинов Руси – от Великого князя до рядового воина и ополченца. То была не только воинская победа, но и победа духа: второй раз Русь остановила темное наступление и на многие столетия определила свою судьбу.

Преподобный Сергий создает небывалый до него духовный опыт личного, живого общения со Святой Троицей, как с образом, по которому должно быть восстановлено раздробленное грехом человеческое естество и устраиваться жизнь мира. Русь победила в этой битве потому, что обрела то, чего не имела еще при битве на Калке: объединяющий ее надмирный образ, общую меру, свой духовный идеал, потемневший, но очищенный и возвращенный народу преподобным Сергием, его собеседниками, учениками и последователями.

Духовное благословение, Божие благословение освящало подвиг русских воинов. Вот почему и сказал преподобный Сергий в своей келье на исходе дня битвы окружавшей его братии: «Мы победили!». – «МЫ» – это Русь Святая победила!

ЯВЛЕНИЕ ТИХВИНСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

В 1383 году, через три года после славной победы на поле Куликовом, на реке Тихвине явилась знаменитая икона Влахернского храма, получившая на Руси наименование Тихвинской. Эта икона по преданию написана святым апостолом и евангелистом Лукой и послана была им вместе с Евангелием и книгою Деяний Апостолов в Антиохию к державному Феофилу, принявшему веру Христову. Впоследствии икону перенесли в Иерусалим, а в V веке – в Константинополь, где для нее был воздвигнут Влахернский храм. Икона стала главной его святыней. Именно в этом храме было явление Покрова Богородицы. В нем она благоволила пробыть до царствования Иоанна Палеолога, и за семьдесят лет до взятия турками Константинополя чудесным образом удалилась из столицы империи.

Явление на Руси иконы, бывшей одной из главных святынь Константинополя, стало знамением Покрова Пресвятой Богородицы. Сама Пречистая благословила этой иконой «Великую Россию», как поется о том в тропаре Тихвинской иконе: «юже Великая Россия, яко некий дар Божественный свыше благоговейне восприимши, прославляет Тя, Богомати, всех Владычицу…». Русские люди получили новое подтверждение любви Божией Матери к своей земле, которую называли Домом Пресвятой Богородицы. Тихвинская икона стала также благословением Русской Северной Фиваиды. Этот образ особо связан со стихиями земли. Известно много случаев, когда огонь не причинял вреда Тихвинской иконе и ее спискам.

Тихвинская икона стала также знаком духовного преемства, переданного Руси от Византии: ведь становление Московской Руси совпало с падением Константинополя и гибелью Греческой православной империи. Божиим изволением Русь становилась полноправной ее наследницей и оплотом Вселенского Православия. Тихвинская икона пришла на Русь в момент наибольшего натиска на славянство и Византию Османского государства – с одной стороны, и Золотой Орды на Русь – с другой. После страшного поражения на Косовом поле 15 июня 1389 года, несмотря на героическое сопротивление, Сербия превратилась в вассала Турции, а Болгарское царство перестало существовать как самостоятельное государство. Это случилось в момент высочайшего расцвета духовной культуры славянских народов. Тогда на Русь устремляются спасающиеся от турецкого ига монахи, художники, книжники, переносятся накопленные в Сербии и Болгарии огромные духовные и культурные богатства, традиции. То же самое происходит и после падения Византии.

ПОЛЕ РУССКОЙ СЛАВЫ

Куликово поле стало священным полем нашей отчизны – братской могилой русских воинов, отдавших жизни свои за веру Православную и отечество. Частицу священной земли с этого святого места должен иметь при себе каждый русский православный, да и не только православный воин. Это не простая земля, она пропиталась кровью десятков тысяч русских воинов, это как бы частица мощей их. Она хранит память о подвиге, она поможет выстоять в брани и в любых иных испытаниях.

Вспомним, как русские эмигранты носили в «заветных ладанках» на груди горсть родной земли и эту землю бросали на гробы усопших русских людей, чтобы укрыть своих любимых и близких родной землей. Земля хранит память о многих поколениях наших предков и о всех деяниях людей – добрых и злых. Из персти земной создал Творец первых людей, и все мы помним слова, сказанные Господом падшему Адаму: «В поте лица твоего снеси хлеб твой, дондеже возвратишися в землю, от неяже взят еси: яко земля еси, и в землю отыдеши» (Быт. 3, 19). Ведь земля дает жизнь растительному царству, животным и венцу творения – человеку.

Каждому русскому человеку необходимо побывать здесь, и прежде всего каждому русскому воину, чтобы припасть к этой святой земле, как к родной матери, вспомнив слова «Задонщины»: «Нам земля подобна есть Русская милому младенцу у матери своей». Здесь покоятся лучшие из сыновей нашего народа, наши предки-богатыри.

Подлинное духовное единство народа создают общие святыни – такой святыней и является поле Куликово с его храмами. Многие из православных побывали уже в Иерусалиме, у святынь Греции, Италии, Франции, но немногие из них были на Куликовом поле – нашей святорусской земле.

О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал?
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты.
И поросло травой забвенья?..
А. Пушкин

Травой забвенья поросло ныне Поле русской славы. Не сделано еще самого главного – на Куликовом поле нет постоянной литургии, нет церковной молитвы. Лишь два раза в году в праздники Рождества Пресвятой Богородицы и памяти преподобного Сергия в храме преподобного Сергия, принадлежащем музею, позволяют отслужить литургию. На другом конце Куликова поля есть еще один храм-памятник в селе Монастырщина, воздвигнутый на месте погребения наших воинов. В этих храмах литургия должна совершаться постоянно! Наш священный долг – молиться об упокоении убиенных воинов и это более всего необходимо нам самим, а не погребенным здесь ратникам, души которых пребывают в Царстве Небесном.

Сегодня над полем Куликовым царит тишина, но подвиги не стираются временем. Эта тишина куплена великой жертвой – жизнью многих тысяч русских ратников. Земля эта обагрилась кровью и укрыла их останки. Но память той победы не может изгладиться из наших сердец.

Сейчас, когда так тревожно на планете, когда война властно входит в нашу жизнь, в наши дома, это воспоминание должно служить для нас примером любви к своей Отчизне, а врагам – уроком и напоминанием, что русский народ во все времена умел постоять за свою землю, за свои дома, за весь мир.

Печать