
Брак спешно и с возможной торжественностью немедленно был по церковному совершен в самом Корсуне, и в дальнейшем Владимир уже перешел к выполнению своей задачи просвещения всего народа светом Христовым. Его дружина, вожди и войско должны были креститься в Корсуне с тем, чтобы в Киев вернулись уже победоносный князь – глава государства с супругой – византийской принцессой, как повелительный пример всему народу – также креститься.
Памятником духовного рождения князя Владимира стал построенный им храм в Корсуни – первая из многих христианских церквей, возведенных по велению Крестителя Руси. Летописец так говорит об этом: «Поставил же [Владимир] церковь в Корсуни на горе, посреди града, где сыпали землю корсуняне, вынося присыпь. Та церковь стоит и до сего дня». Археологам удалось найти остатки этого храма, отождествив Владимирову «церковь на горе» с открытой еще в XIX веке «базиликой на холме» в западной части города.

После совершения бракосочетания, как говорится в летописи, «Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсунских с мощами святого Климента, и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе…». Князь Владимир увез с собой на Русь часть мощей священномученика Климента, папы Римский, который стал ее первым небесным покровителем и заступником.

Память о святом, объединившем под своим молитвенным покровом далекую Корсунь и Русь, сохранилась в летописях, устном народном творчестве. Так, славянский источник «Чудо святого Климента об отрочати» упоминает о ежегодных паломничествах жителей Херсонеса к гробнице с мощами святого Климента; в русской христианской среде были популярны духовные стихи о подводной церкви святого Климента:
Посреди моря океанского
Выходила Церковь соборная,
Соборная, богомольная,
Святого Климента, попа Римского.

Священники-корсуняне составили клир киевской Десятинной церкви. В эту церковь была положена глава святого Климента Римского и мощи его ученика Фива (имя которого, кстати, упоминается в славянском тексте Мучения святого Климента). В начале XI века Титмар Мерзебургский назовет сам Десятинный храм «церковью мученика Христова папы Климента» – возможно, по находившемуся в нем приделу во имя святого. В «Слове на обновление Десятинной церкви» (XI век) определяется место ученика апостола Петра в сонме святых угодников Божиих – как первого небесного заступника и покровителя Русской земли: «церковное солнце, своего угодника, а нашего заступника, святого, достойного этого имени, священномученика Климента от Рима в Херсонес, а от Херсонеса в нашу Русскую страну привел Христос Бог наш, преизобильной милостью Своею на освящение и спасение себе же и всему роду своему, скажу же, и стране нашей».
Сама Десятинная церковь даже строилась с использованием строительных материалов, вывезенных из Херсонеса. После ее возведения князь Владимир передал церкви все то, что взял в Корсуни,– «иконы, сосуды и кресты». Рядом с церковью встали квадрига медных коней и античные изваяния, вывезенные из Крыма. Так в Киеве рядом с княжеским двором возник, по удачному выражению современного историка, «свой собственный новый Корсунь». Вывезенные Владимиром реликвии должны были не просто украсить Киев, но по существу превратить его в новый Корсунь, перенести седую древность и святость этого знаменитого византийского города на берега Днепра. Владимир раздвигал границы собственной державы, и привносил в нее христианскую традицию, перемещая сами христианские святыни.
Еще одним завоеванием Владимира, трофеем, вывезенным из Корсуни, киевляне должны были считать саму царицу Анну. Ибо она была прирожденной «царицей» и, более того, единственной теперь законной супругой Великого киевского князя. По мнению киевлян, ради нее и велась долгая и трудная корсунская война. Прошедшие события возвышали и приукрашивали Анну, делая ее эталоном женской красоты.

Она ростом высокая,
Станом она становитая,
И лицом она красовитая,
Походка у ней часта и речь баска;
Будет тебе, князю, с кем жить да быть,
Дума думати, долгие веки коротати,
И всем князьям, всем боярам,
Всем могучиим богатырям,
Всем купцам торговыим,
Всем мужикам деревенскиим
И всему красному городу Киеву
Будет кому поклонятися…
Женитьба Владимира на царевне Анне и крещение Руси имели огромное значение в политической и культурной жизни Киевского государства. Вступив в родство с византийскими императорами и приняв христианскую веру, Владимир становился равноправным государем в Европе: с этих пор русские князья вступают в родственные и политические связи с западноевропейскими властителями.
Багрянородная Анна, став женой князя «тавроскифов», оставила добрую память на Руси распространением христианского учения. Княгиня Анна привезла из Византии несколько драгоценных икон, явивших на многие Руси чудеса. Она умерла раньше мужа, в 1011 году. Как известно, царица Анна была похоронена в киевской Десятинной церкви – той самой, клирики которой и составили «Корсунское сказание». Владимир же умер 15 июля 1015 года. Β Ипатьевской Летописи князя Владимир в первый раз называется святым под 1254 годом. Ο праздновании памяти его, как святого, в Лаврентьевском списке говорится под 1263 годом.
***

* Историки установили, что князь Владимир стал христианином за несколько лет до похода на Корсунь. Но чтобы совершить столь ответственный шаг, как крещение целого государства, и чтобы укрепить авторитет Древней Руси перед другими странами, Владимир второй раз крестился в Херсонесе у греческих священников, переняв христианские традиции Византии.

Преосвященный Филарет (Гумилевский) так объясняет то, что случилось с князем Владимиром: «ужасное братоубийство, победы, купленные кровью чужих и своих, сластолюбие грубое – не могли не тяготить совести даже язычника. Владимир думал облегчить душу тем, что ставил новые кумиры на берегах Днепра и Волхова, украшал их серебром и золотом, закалал тучные жертвы перед ними. Мало того – пролил даже кровь двух христиан на жертвеннике идольском. Но все это, как чувствовал он, не доставляло покоя душе – душа искала света и мира». К разгадке обращения Владимира может служить то общее соображение, что Владимир был носителем «широкой русской натуры», которая стала потом типичной для русского темперамента, от одной крайности кидаюшегося в другую. Β этом отношении сказочные черты официального летописного жития Владимира до безмерности подчеркивают и его сладострастие, превосходящее гаремы Соломоновы. И будто бы еше сверх того он безудержно посягал на целомудрие силой приводимых к нему девиц и жен. Порок этот во Владимире был всему свету известен. Современник его, польский летописец Титмар Межиборский, называет Владмира «блудником безмерным и жестоким». И прп. Нестор влагает в уста кающегося Владимира такие слова: «аки зверь бях, много зла творях в поганьстве и живях, яко скоти, наго». Но эта-то крайность, может быть, и была спасительным толчком в обратную сторону. Сын Владимира, Святополк, был рожден им от той пленной монахини гречанки, которая была женой Ярополка уже в период христианского настроения последнего. Кто знает: не она ли, захваченная, как военная добыча Владимиром, лично послужила делу его обращения? Летописец под 980-м годом рассуждает: «Володимер залеже жену братню грекиню, и бе непраздна, от нея же родися Святополк. От греховнаго бо корене зол плод бывает, понеже бо была мати его черницею. A второе — Володимер залеже ю не по браку, прелюбодейчич бысть убо. Тем же и отец его не любяше, бе бо от двою отцю – от Ярополка и от Володимера».

За 25 лет своего христианского правления Владимир нашел в себе энергию не только выполнить план внешней христианизации Руси, но, что всего удивительнее, он сделал попытку реально, деятельно исполнить свое исключительное служение, как главы христианского народа, чтобы воплотить осветившее его душу евангельское откровение в собирательную социальную жизнь народа. Летопись так повествует о служении Владимира: «Повеле рубити церкви и поставляти по местом, идеже стояху кумиры. И постави церковь св. Василия (христианское имя Владимира) на холме, идеже стояше кумир Перун и прочии, идеже творяху потребы (т.е. старые языческие требы) князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы и люди на крещенье приводити по всем градом и селом…».
Монах Иаков в похвальном слове многократно повторяет: «Крести же всю землю рускую от коньца и до коньца… и съкруши идолы и отверже всю безбожную лесть… и всю землю русскую исторже их уст диаволь и к Богу приведе и к свету истинному».
Владимиру дана была душа героическая, богатырская. Из всех возглавителей древней и старой Руси эпическая память народа исключительно выделила только двух вождей: святого Владимира, которого наименовала «ласковым князем и Красным Солнышком», любившим бедный люд и любимым им, и – грозного царя Ивана.

Мы только еще начинаем пристально вглядываться в учительный образ отца нашей нации по плоти и по духу. Только начинаем разгадывать святые заветы русского Красного Солнышка. Святой князь потряс сердца современников и, что особенно знаменательно, сердца простого народа своей сказочной щедростью.
По драгоценному для нас свидетельству преп. Нестора, Дух Божий чудесным образом привел к святой купели князя, который, «отрясши в ней слепоту душевную, вкупе и телесную», по слову митр. Илариона, «возгорелся духом и возжелал сердцем быть христианином и обратить всю землю в христианство». Князь Владимир строил храмы в Киеве и других городах, в летописи об этом сказано: «по всем грады и по селам воздвизахуся церкви и монастыри, и множахуся священницы, и вера православная цветяще и сияше яко солнце».
Константин поднял крест над целой империей – тогдашней Вселенной. Это подвиг равный апостольскому. И нашего крестителя богослужебный язык с тем же основанием и с тем же смыслом называет «равноапостольным».
Первоначальную историю Русской Церкви озарил благодатный луч царства Христова, пришедший через сердце Великого Крестителя Руси, великого не по человеческому только почитанию, но и по благодатному дару «вспоможения и управления» (I Кор. 12, 23), ему ниспосланному.
***

После крещения и венчания в Корсуни князя Владимира возникли крепкие духовные связи между Херсоном-Корсунью – северным форпостом Византии, с его многовековой православной историей – и Русью – тогда еще молодым, только набирающим силу христианским государством. Русь не только помнила и почитала свою «духовную колыбель» – Корсунь, но стала ее культурной и духовной преемницей, как и Византийской империи в целом.

Начиная с IX века Херсонес становится для нарождающейся Руси «культурным мостом» между Византией и новопросвещенной Русью. Ученые доказали, что в городе были русские кварталы, русские приходы, русское духовенство. Сам факт поселения русских в Херсоне связывают не только «с доступностью в то время водного пути в Западный Крым, но и определенным пиететом к этому некогда славному городу с единоверным населением – городу, в котором Владимир принял христианство».
Князь Владимир, возвращаясь на Русь из Херсонеса, везет с собой епископов со священниками, учителей, строителей, художников, мастеров, предметы церковные и бытовые… – одним словом, все, в чем нуждается Русь в новой своей жизни. Известно, что вместе с князем Владимиром из Корсуни прибыли на русскую землю первые священники, были привезены первые богослужебные книги, иконы кресты, церковная утварь. С этого времени все вещи, поражающие воображение русина, им называются «корсунскими», хотя часто они по происхождению далеко не всегда корсунские. Корсунь (Херсонес) для него – символ культуры и чуда художественной и промышленной техники. В некоторых случаях летописи прямо отождествляют термины «корсунский» и «византийский». В них многократно упоминаются так называемые корсунские иконы: «Иконы чудотворные, корсунские, письма греческих живописцев», «иконы драгыя греческие, сиречь корсунские…» Корсунскими образами назывались не одни те, которые были привезены из Греции, но и списки с них, сделанные греческими мастерами на Руси.

Связи Херсонеса с Русью в XI веке начинают развиваться не только на севере в Приднестровье, но и Прикубанье. Русская колонизация из Северской и Черниговской земли проникла в Придонье, а затем по восточным берегам Азовского моря и на берега Кубани и на Тамань, где в XI веке колонистов было так много, что явилась возможность основать Тмутораканское княжество. Херсонес ведет с ним с союзниками, помогающими бороться с общими врагами – кочевниками. В начале второй четверти XI века появились в южно-русских степях половцы,– они проникли в Тавриду и до XIII века держат ее в страхе, препятствуя сношениям с севером. Русь все более и более связывает свою жизнь с многовековым Херсонесом, охраняя его от степняков и ведя большие торговые предприятия.

Находки русских предметов свидетельствуют не только о торговле, но и о постоянном проживании в Корсуни русского населения, что дало основания исследователям предположить наличие русского квартала в городе, где пребывали не только торговцы и паломники, но и невольники.
При раскопках древнего города были обнаружены многочисленные русские предметы, главным образом культовые. Предполагается, что одна из усадеб принадлежала русскому священнику. Судя по обнаруженной утвари, священник, живший в этом доме, обслуживал церковь, принадлежавшую русскому приходу. Русские семьи селились не только в прибрежных районах Херсонеса, они занимали отдельные усадьбы и в других кварталах. Массовую миграцию русских людей в Херсон исследователи относят к первой половине XIII века в связи с началом татаро-монгольского нашествия, хотя существование русского квартала не исключено и в предшествующий период.
В 1228 году из Корсуни в Рязанскую землю была перенесена чудотворная икона Николы Корсунского Заразского. Путь, по которому переплавляли икону, подробно описанный в «Повести о Николе Заразском», несомненно, был известен русским паломникам…
Александр Трофимов
Продолжение следует
Добавьте комментарий