Семья отца Ярослава подружилась с жителями соседнего поселка Расторгуева, особенно с семьей Брокшей. В самые трудные первые дни пребывания монахинь в Екатерининской пустыни Анастасия Александровна Брокш (в девичестве Монахова) помогала монастырю, как могла: собирала по поселку одежду и обувь для детей отца Ярослава и отца Иакова (Ференца), пекла пироги из невеликих домашних запасов и носила их в пустынь. Позже, когда хозяйство монастыря окрепло, Брокши были обязательными «воскресными гостями» и семьи отца Ярослава, и семьи отца диакона.
Отец Иаков был родом из многодетной крестьянской семьи. Бедность была такая, что на всех детей имелись одни валенки. Когда Яков подрос, ему справили сапоги, дали пятак на дорогу и отправили учиться. По окончании школы он преподавал в различных церковно-приходских школах Сокульского уезда. В 1906 году Яков Павлович выдержал экзамен на звание псаломщика, а в 1912 году – на звание диакона. Вскоре был рукоположен во диакона и получил назначение в Красностокский монастырь. В 1915 году отец Иаков вместе с монастырем отправился в эвакуацию. К этому времени у него было двое детей; третий ребенок родился на подъезде эшелона к Москве – на станции Апрелевка. Женат он был на дочери знатного, но обедневшего шляхтича – Анне Александровне Здрадовской. Иван Павлович был музыкально одаренным человеком, имел прекрасный голос, по обычаю края, играл на скрипке. Все Ференцы отличались особенной музыкальностью и нередко устраивали домашние концерты. В этих концертах принимал участие Максим Дормидонтович Михайлов (1893–1971 гг.), знаменитый оперный и церковный певец, народный артист СССР. Отец диакон запомнился местным жителям еще тем, что после служб ходил по домам старушек – прихожанок храма, помогал копать огороды, столярничал, плотничал, а денег за работу не брал. В 1928 году отец диакон получил от своего брата из Америки деньги, на которые купил дом поблизости от монастыря.
Доверительные близкие отношения сложились у жителей поселка и с новым священником, поселившемся в пустыни после 1923 года. Это был также беженец Первой Мировой войны и уроженец Гродненской губернии игумен Пантелеимон (Кунахович)*. Постриженник Гродненского Борисоглебского монастыря, он также был вынужден покинуть в 1914 году родные края, жил сначала в Новоспасском монастыре в Москве, затем после его закрытия перешел служить во Владимирскую часовню у Никольских ворот, там и жил в крошечной келии, потом перешел в Екатерининскую пустынь.
* Надо сказать, что имя игумена Пантелеимона (Кунаховича) не значится ни в списках священников, ни в списках членов артели «Екатерининская пустынь»; оно появляется только в следственном деле 1935 года, заведенном на арестованных священнослужителей и монахинь Екатерининской пустыни.
В ноябре 1923 года игумения Елена обратилась к Святейшему Патриарху Тихону с просьбой удостоить отца Ярослава очередной награды: «Отец Ярослав Савицкий… перенес все невзгоды беженства, а теперь, с 1918 года, в пустыни, не оставил ее и много помогал приходской общине и ревностно исполнял пастырские обязанности. Считаю долгом… усердно ходатайствовать о награждении его, за верную службу – палицею». На этом прошении стоит резолюция Патриарха Тихона: «Удостоить».
В 1920-е годы отец Ярослав и члены его семьи были лишены избирательных прав. Упоминание об этом сохранилось в «Списках лиц, лишенных избирательных прав Сухановской волости (на территории которой находилась Екатерининская пустынь) Подольского уезда за 1923–1925 гг.».
Долгое время оставалось тайной для всех, что в 1920-е годы в Екатерининской пустыни хранилась самая знаменитая святыня Белой Руси – Жировицкая икона Божией Матери*. В 1914 году с приближением немцев ее вывезли из Жировицкого монастыря и поместили в московском Покровском соборе (храме святого Василия Блаженного). В начале 1920-х годов храм перешел к обновленцам. По преданию, святыню, подменив на копию, вынес в банке с вареньем архимандрит Тихон (Шарапов)**. Он же перенес икону в Екатерининскую пустынь. Конечно, это не могло быть осуществлено без благословения Патриарха. Спустя годы, уже после кончины Святейшего икона оказалась в родном Жировицком монастыре, находившемся тогда еще на территории Польши. Тем самым Святейший Патриарх-исповедник вручил белорусскую паству, снова оказавшуюся за рубежами России, покрову Пресвятой Богородицы.
* Жировицкая икона Божией Матери. В 1470 г. в Великом княжестве Литовском у местечка Жировицы пастухи заметили необычайный свет, исходивший от маленькой иконы, находившейся в ветвях дикой груши. С благоговением поклонившись ему, они перенесли явленный образ в усадьбу Александра Солтана – владельца этого места, который не придал особого значения этому событию, и спрятал икону в ларец. Вечером он захотел показать икону гостям, но не обнаружил ее на месте.
Через некоторое время пастухи снова нашли икону на том же месте сияющей, как и прежде. Как и накануне, они отнесли икону боярину, который уразумел, что это чудо Божие. Солтан посетил место явления иконы и дал обет Богу построить здесь храм. После сооружения церкви в честь Пресвятой Богородицы возле него возникло селение и образовался приход.
Осенью 1520 года пожар уничтожил все село и храм, икона исчезла, так что многие оплакивали потерю любимой святыни. Но очень скоро дети удостоились увидеть Саму Божию Матерь, Которая явилась им, держа на руках утраченный образ. Священство и народ поспешили к месту явления и обрели чудотворную икону целой и невридимой. На этом месте был воздвигнут храм, – престолом его до наших дней служит камень, на котором обнаружили икону.
В середине XVI века при храме возник монастырь. Основанное при обители братство ревностно отстаивало Православие от латинства и унии. В 1613 г. монастырь захватили униаты, владевшие им до 1839 г. В 1730 г. по обычаю католической церкви было совершено коронование Жировицкой иконы. Ее почитали не только православные, но и униаты и католики. Польские короли постоянно оказывали знаки внимания и почтения к иконе и монастырю. В настоящее время чудотворная Жировицкая икона Божией Матери находится в иконостасе главного монастырского храма в честь Успения Богоматери.
** Епископ Тихон (в миру Шарапов Тихон Иванович; 1886–1937). Иеромонах Почаевской Лавры. В 1915–1918 гг. служил в русской армии полковым священником. В 1922 г. Святейший Патриарх Тихон возвел его в сан архимандрита и назначил наместником Успенского Жировицкого монастыря. Впоследствии арестован польскими властями и выслан в Германию, откуда переехал в Россию. В 1925 г. хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Гомельского, викария Могилевской епархии. В том же году почти перед самой своей кончиной Патриарх Тихон указом поручил епископу Тихону принять духовное попечение о православных людях в Польше, сохранивших верность Московскому Патриаршему Престолу. Затем последовали арест и ссылка в Казахстан. В 1937 г. он был назначен епископом Алма-Атинским; в том же году вновь арестован и расстрелян 3 октября.
Но вот наступил 1929 год – «год великого перелома» и новых гонений на верующих. Началось уничтожение монастырских коммун и артелей. Президиум Моссовета осуществил проверку сельскохозяйственных артелей Московской области. По ее результатам принято было решение о закрытии артелей при бывших монастырях во многих уездах. Оставшиеся могли продолжать деятельность лишь при выполнении ряда требований, среди которых было обязательное пополнение состава середняками и бедняками, а также освобождение от всех лиц, занятых «обслуживанием» церквей.
Местные власти следили за каждым шагом священнослужителей монастыря, добровольцы-безбожники докладывали «куда следует» о всех действиях отца Ярослава. По одному из таких доносов 27 августа 1928 года в Ленинском волостном отделении милиции составили акт на священника Ярослава Савицкого за совершение крестного хода без разрешения властей и наложили на Церковный совет штраф в размере трех рублей. Пытались выселить отца Ярослава из дома, в котором он жил с семьей. Сначала отобрали все хозяйственные помещения, разместили на участке конюшню районной милиции. Затем пленум волисполкома решил, что «наиболее подходящим помещением для волисполкома и агропункта при нем» является дом священника Савицкого. В тексте решения записали: «Священника, как ничего не имеющего общего с сельскохозяйственной артелью, выселить». К счастью, начальство нашло тогда другое помещение, так что отец Ярослав прожил в своем доме еще до 1929 года.
В январе 1929 года в Подольском исполкоме снова рассматривался вопрос о Екатерининской артели. Указано было, что общее собрание членов артели высказалось против удаления священнослужителей из пустыни, вопреки решению Президиума Моссовета. По итогам обсуждения приняли решение ликвидировать артель, как «лжекооперативную». После этого отца Ярослава выселили из дома и запретили служить в храме пустыни. Батюшка вынужден был искать себе другой приход и пристанище. В том же 1929 году отец Ярослав стал настоятелем храма во имя святых мучеников Флора и Лавра в селе Старый Ям. Оно находилось километрах в десяти от места его прежнего служения. А в Екатерининской пустыне настоятелем храма стал земляк отца Ярослава – игумен Пантелеимон*.
* Игумен Пантелеимон (в миру Федор Кунахович) родился в деревне Августово Бельского уезда Гродненской губернии в 1867 г. С 1895 г. послушник Благовещенского монастыря Белостокского уезда Гродненской губернии, где и принял монашеский постриг в 1902 г. В 1908 г. переведен в Гродненский Борисоглебский монастырь. С началом Первой Мировой войны эвакуировался с монастырем в Москву. Сначала жил в Новоспасском монастыре, с 1923 г. служил в Воскресенской часовне у Никольских ворот, где и проживал в маленькой келии, затем перешел в Екатерининскую пустынь. С уходом отца Ярослава стал настоятелем Екатерининского собора пустыни, а после его закрытия – настоятелем Дмитровской надвратной церкви. В 1935 г. был арестован и проходил по одному следственному делу с диаконом Иаковом Ференцем и двумя матушками: Матроной (Гордеевой) и Христиной (Белоконь). Все четверо были осуждены ОСО при НКВД на три года. Отца Иакова Ференца сослали в Карлаг, откуда он не вернулся (умер или был расстрелян). Отца Пантелеимона отправили этапом в Северный край, освободился он в марте 1939 г. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Матушка Христина после отбытия срока в 1938 г. обитала за 101 километром от Москвы в городе Малоярославце, где до самой своей кончины в 1937 г. жила игумения Елена с несколькими сестрами из обители.
Екатерининская пустынь продержалась до 1931 года. Монастырь был обречен, несмотря на то, что в течение стольких лет кормил и лечил всю округу. Была в Екатерининской пустыни знаменитая блаженная, прозорливая старица Татьянушка. Ходили к ней местные жители, многое ей было открыто Господом. Накануне закрытия монастыря старица обходила келии сестер и предупреждала:
– У вас все в порядке? А то гости скоро придут!
К тому времени в монастыре оставались 117 монахинь и послушниц. К ним и пришли, по предсказанию блаженной, непрошеные «гости», огласившие указ из Москвы: «В 24 часа очистить все помещения монастыря». Вспоминают, как монахини со своими наспех собранными котомками отправились на железнодорожную станцию Расторгуево и там целый день сидели на платформе и плакали. Большинству ехать было некуда. Даже если у кого-то и оставались родственники на родине, попасть туда было невозможно: пришло время «невыездное» для большинства советских граждан. Монахини не расходились, и власти вызвали конную милицию.
Несмотря на антирелигиозную пропаганду и атеистическое воспитание, местные жители жалели изгнанниц. В течение дня жительницы Расторгуева тайком носили еду на станцию, а некоторых матушек приняли в семьи. Иным удалось снять комнаты у жителей поселка или окрестных деревень. Кое-кто из монахинь, в том числе и немощные старицы, которых носили на службы в креслах, жили еще несколько лет в бывшей монастырской гостинице. Но и это здание в конце концов отдали под клуб. Что стало со старенькими, совершенно беспомощными матушками, изгнанными из гостиницы, никто не знает.
Когда монастырь еще не был закрыт, некоторые его помещения отдали под исправительно-трудовую колонию ГУМЗ (Главного управления мест заключения) для несовершеннолетних нарушителей закона. Вскоре все остальные помещения пустыни отдали под содержание взрослых преступников. Главные Святые врата монастыря замуровали. Вход в надвратную действующую церковь во имя святителя Димитрия Ростовского сделали с наружной стороны.
Неподалеку от монастыря находился деревянный дом, который местные жители до сих пор называют «Монастырская дача». По их воспоминаниям, в этом доме после ликвидации артели поселилась игумения Елена и несколько монахинь. Была там и домовая церковь, в которой отец Пантелеимон тайно совершал богослужения. Жили матушки уединенно и посторонних к себе не пускали. Несколько монахинь, стараясь остаться незамеченными, поддерживали связь игумении с отцом Ярославом, отцом диаконом Иаковом, с сестрами, поселившимися в округе или в Москве. Все совершалось по благословению матушки-игумении. Так, по ее благословению, при колонии ГУМЗ остались работать несколько монахинь (или послушниц). Они усердно трудились в бывшем монастырском хозяйстве – на скотном дворе, на огородах, в саду – в надежде на то, что монастырь возвратят законным владельцам*. Но в 1931 году все оставшиеся матушки и игумения Елена были арестованы и сосланы в Казахстан.
* Первоначально в строениях бывшей пустыни была устроена тюрьма, где содержались осужденные с небольшими сроками заключения, сидевшие за бродяжничество, попрошайничество, кражу овощей с колхозных полей и т. п. Вскоре в монастырь перевели и колонию малолетних преступников. Режим был не слишком строгим. Но в 1934 г. всех заключенных куда-то перевели. А в 1938 г. все постройки монастыря и территорию вокруг него передали в собственность НКВД. Здесь была устроена секретная политическая тюрьма – Сухановка или «дача пыток» – как впоследствии назовут это жуткое место. Обустраивал тюрьму «железный нарком» НКВД Ежов; он же стал одним из первых ее узников. Имен здесь не было. Не только заключенные, но и охрана существовали под номерами. После ареста и расстрела Ежова хозяином Сухановки стал Л.П. Берия. Он часто бывал здесь. На втором этаже настоятельского корпуса находился личный его кабинет, из которого на лифте можно было спуститься в глубокие подвалы, гле находились карцеры и пыточные камеры. Здесь, а также в кабинетах следователей «выбивали» показания из подследственных с помощью истязаний. Заключенный тюрьмы А. Долгун насчитал 52 вида пыток, применявшихся в Сухановской тюрьме. Работавшие в тюрьме рассказывают, что какое-то время одним из орудий пыток был барабан из-под кабеля, обшитый досками, в который подследственного сажали и раскручивали. До наших дней дошли слова Л.П. Берии: «Посадите в барабан – всё вспомнит, вспомнит и те годы, когда был обезьяной». В течение шестидесяти лет – с 1931 по 1991 год монастырь принадлежал органам НКВД-КГБ-МВД.
Но пришло время возрождения для святой обители. В 1991 г. часть храма, а затем и весь монастырь возвратили верующим. В 1992 г. на Пасху в Екатерининском храме была отслужена первая после закрытия обители Божественная литургия. С тех пор прошло десять лет. Настоятелем Свято-Екатерининского монастыря является Преосвященнейший Тихон, епископ Видновский, благочинный монастырей Московской епархии. Молитвами святой великомученицы Екатерины, трудами братии и с помощью благотворителей монастырь восстановлен из руин.
Проезд до обители: с Павелецкого вокзала до станции Расторгуево, далее пешком, либо автобусом до остановки «Школа милиции».
В 1934 году матушка-игумения вернулась из ссылки, но ни в Москве, ни в ее родном Петербурге-Ленинграде, где жила ее сестра, матушке поселиться не разрешили. По требованию властей, шестидестишестилетняя старица отправилась «за 101-й километр» от Москвы в город Малоярославец. Там она приобрела часть домика. Монахини регулярно собирали деньги ей на пропитание; она же пересылала их чаще всего тем из сестер, кто нуждался больше нее. Живя в Малоярославле, игумения Елена продолжала руководить сестрами, которые постоянно к ней приезжали. Иногда и она, нарушая паспортный режим, приезжала в Москву. Через сестер постоянно поддерживалась связь матушки Елены с отцом Ярославом.
После закрытия монастыря чудотворные иконы великомученицы Екатерины, Красностокскую икону Божией Матери и другие чтимые иконы и предметы старины, оставшиеся после всех конфискаций и «изъятий», перенесли в Никольский храм соседнего села Ермолино. Это был единственный во всей округе храм, еще не закрытый к тому времени. Чудотворный Красностокский образ Божией Матери до сего дня благоговейно хранится и почитается настоятелем и прихожанами храма. Икона же великомученицы Екатерины была выкрадена ворами-святотатцами. Ее долго искали, но не нашли.
До 1935 года продолжала действовать монастырская надвратная церковь. В ней служил игумен Пантелеимон, а прислуживала в храме красностокская монахиня – старенькая, согнутая годами одноглазая матушка Вера. По большим праздникам раза 3-4 в год на службу съезжалось до двадцати монахинь, живших в Москве и разных селениях. Они с трудом размещались в келиях старца и монахини Веры. Все приехавшие принимали участие в клиросном пении, а пели красностокские матушки прекрасно, «прямо как ангелы», по воспоминаниям местных жителей. Ночью молились о находящихся в узах, о убиенных, умерших в неволе, плакали, вспоминали о прежней жизни на родине. В 1934 году матушку Веру убил сбежавший из заключения уголовник. После этого службы в надвратной церкви были запрещены. Целый год еще местные жители пытались отстоять свой храм, но все их усилия были тщетны.
В ночь с 15 на 16 октября 1935 года были арестованы игумен Пантелеимон, диакон Иаков Ференец и две красностокские матушки, близкие к игумении Елене. Отец Иаков умер (или был расстрелян) в лагере, откуда вернулась посланная ему посылка. В 1939 году освободился из заключения в Каргополье 72-летний игумен Пантелеимон. Где он жил после этого, когда отошел ко Господу, никто не знает. Известны имена еще двенадцати красностокских монахинь, арестованных в разные годы органами НКВД (на самом деле их было арестовано гораздо больше). Но дальнейшая их судьба также неизвестна.
В заключение – несколько слов об игумении Елене. Она умерла на семидесятом году жизни 5 сентября 1937 года и была похоронена на кладбище города Малоярославца. Ее отпевал священник Зосима Трубачев (прославлен в лике священномучеников). Господь уберег подвижницу и страдалицу от новых страданий. Через месяц после кончины игумении Елены в Малоярославце, где проживало после ссылок и лагерей множество священников и монашествующих, «людей из бывших», начались повальные аресты. Повторные аресты в эти годы, как правило, заканчивались «высшей мерой наказания». Многие из арестованных тогда в Малоярославце были расстреляны на Бутовском полигоне под Москвой. В их числе – и отпевавший игумению Елену отец Зосима (Трубачев). Так закончилась трагическая история пребывания и служения красностокских монахинь на Московской земле*.
* На Гродненском подворье Красностокского монастыря все эти годы оставались сестры, перенесшие лишения Первой мировой войны и новое польское пленение. Проживали здесь и сестры, приехавшие в 1921 г. с игуменией Еленой из Екатерининской пустыни. После возвращения матушки Елены в Москву настоятельницей Гродненского женского монастыря с 1923 по 1931 год была игумения Онуфрия (Арцукевич), а затем до 1947 г. – игумения Серафима (Фельдман). Она происходила из крещеных евреек и ей при немецкой оккупации грозил неизбежный расстрел. Но никто ее не выдал; она пережила страшное время и скончалась в 1947 г. В 1948–1953 годы снова настоятельствовала игумения Онуфрия. В 1953 г. настоятельницей стала игумения Гавриила (Рисицкая). Ее стараниями многие сестры, оставшиеся в живых после закрытия Екатерининской пустыни, возвратились в Гродно. Сколько было радости для престарелых сестер, много лет вынужденно проживших в миру и снова оказавшихся в родных монастырских стенах!
В 1960 г. по указу властей монастырь был насильно переселен в Жировицы. Из пятидесяти восьми сестер сорок четыре вынуждены были устраиваться на новом месте. 16 лет управляла монастырем благодатная старица схиигумения Гавриила († 1976 г.) Прошло еще 16 лет прежде чем удалось монастырю вернуться в Гродно.
После выселения монахинь и закрытия обители в зданиях монастыря с 1960 г. обосновалось местное отделение ДОСААФ, гараж и авторемонтная мастерская. В 1977 г. власти передали здание монастыря республиканскому музею атеизма и религии. В Рождество-Богородичном храме устраивали концерты и выставки художников. В 1992 году в праздник иконы Божией Матери «Боголюбская» спустя 32 года после закрытия монастыря было совершено первое богослужение в храме Рождества Пресвятой Богородицы. Ныне монастырь полностью восстановлен и стал духовным центром православного Гродно. Настоятельствует в нем игумения Гавриила II.
Добавьте комментарий